Иногда во время работы над жизнеописанием Е. Б. Вахтангова мне начинало казаться, что перед его биографом встают неразрешимые задачи. Чем значительнее внутренний мир исчезнувших творений артиста, тем недоступнее впоследствии его духовный портрет. Что из того, что я встречал Е. Б. Вахтангова в жизни? Нужно раскрыть, как он мыслил, раскрыть внутренний смысл и „музыку" его идей, его драматизма, его мечты. А мыслил он художественными сценическими образами, и они неповторимы. Читая некоторые вышедшие недавно театроведческие книги о Вахтангове, мы часто встречаем упражнения на тему об „измах" (искусственная „проба" заготовленной лакмусовой бумажкой: на сколько процентов Вахтангов был экспрессионистом, а на сколько — импрессионистом, или, например, утверждение, что в своем тяготении к гротеску он шел не от живого чувства, не от личного взволнованного ощущения революционной действительности, а от... пыльных листов Валлотона...). В книгах мы находим очень мало отражений непосредственной жизни, той психологической, эмоциональной, конкретно-чувственной жизни, которая с необыкновенной в театре интенсивностью выражала идеи Вахтангова и захватывала нас в его „Потопе", „Эрике XIV", „Чуде св. Антония", „Принцессе Турандот" и гениальном „Гадибуке", как и в созданных Вахтанговым-актером образах Текльтона и Фрезера.
Художественные образы, особенно сценические, выражают в мгновенном сочетании идеи и индивидуальные настроения, чувства, интуицию. Органические художественные образы всегда рождаются в неповторимой в другое время манере художника чувствовать и выражать многое в малом. Через тончайшие оттенки и интонации, соединяя прямое отражение наблюденного с вольным, с не прямым, не без противоречий и не без психологического движения, искусство отражает действительность средствами эмоционально-образного „подражания" — с помощью фантазии. И ничто не оказывается таким условным, живущим только в современности и всегда по-новому, и ничто не умирает так бесследно, как сценический образ.
Е. Б. Вахтангов скончался тридцати девяти лет, только начав проявлять в искусстве свою изумительную творческую силу. Что сейчас расскажет нам о всем многообразии его богатства? Может быть, единственный сохранившийся его спектакль — прошедшая более тысячи раз „Принцесса Турандот"? Грустный парадокс; Евгений Богратионович смотрел на свою „Принцессу" как на легкую шутку, которую нельзя повторять в одинаковом виде и несколько раз. И уже через неделю после премьеры, прикованный к постели, и перед самой смертью он метался в тревоге, не потеряла ли всякий смысл его наивно-ироническая, улыбающаяся, мгновенная импровизация, не заболтали ли ее? — нужно поскорее встать и переделать заново... Вахтангов чувствовал: эта шутка может обратиться в свою противоположность. Веселое мастерство освобождающихся актеров, мастерство опрокидывания прошлых канонов станет бесцельным каноном, станет самоцелью.
Эта шутка уже тысячу раз повторила свою судьбу и давно пережила себя. Сейчас — это тень наших воспоминаний, и многим спектакль этот не может быть понятен: ведь он был насквозь злободневным и полемическим.
Вахтангов необыкновенно остро чувствовал неповторимое содержание каждого дня жизни, каждого ее мгновения, в беспрерывном движении и изменении, и это придавало какую-то особую, интимную, лирическую жизненность его творчеству. Он обладал удивительно острым „чувством сегодня", „чувством момента". Но это не имело ничего общего с поверхностной модой. Он жестко и справедливо клеймил театральных модников. И его чувство неповторимого „сегодня" было лишь наиболее точным выражением того, что он каждое явление видел всегда в свете общего движения, развития духовной жизни общества. В „сегодняшнем" он непременно видел нарождающееся „завтра". Его искусство потому и было таким жизненным, что он очень глубоко ощущал биение токов жизни и чувствовал беспрерывное рождение нового, что развивается и побеждает в обществе и в искусстве. Он шел вместе с жизнью, торопя и организуя окружающую среду, борясь, преодолевая косность, сопротивление, инерцию.
Одно из замечательных свойств таланта Вахтангова — это уменье находить для каждой пьесы и для каждого героя свою неповторимую, оригинальную форму сценического воплощения. Вахтангов никогда не повторялся. И все новое, что выходило из его рук, он вовсе не выдумывал в погоне за формальной оригинальностью. Это новое, оригинальное, бывшее каждый раз художественным открытием, рождалось у Вахтангова само собою, совершенно органически, как необходимость, как единственная каждый раз закономерная форма, в которую выливалось содержание спектакля, слагавшееся у Вахтангова из взаимодействия автора (т.е. пьесы), театра (т.е. данного индивидуального театрального коллектива) и, как он говорил, „современности" (т.е. ощущения художником сегодняшних интересов и требований народа в лице массового зрителя).
И тем дальше от того, что стал бы сегодня делать сам Евгений Богратионович, его „Принцесса Турандот", рожденная им в 1922 году.
Кто еще расскажет нам о нем, если мы не удовлетворимся схемами театроведов и захотим ощутить художника во всей полноте его жизни?.. Его дневники и письма? Они, конечно, многое дадут" внимательному читателю для знакомства с подлинным Вахтанговым. Но, как очень верно заметил Ю. А. Завадский (см. дальше), и эти письма и дневники непонятны, если не восстановить в живых связях все неповторимое содержание момента, к какому они относятся, все психологические особенности „минут" в жизни тех (преимущественно очень юных и наивных) людей, к кому они направлены.
Видимо, ни один из способов нашего приближения к ушедшему художнику не является совершенным. Они должны дополнять друг друга. Но есть еще один способ, очень мало использованный! доказать, как художник отразился в сознании многих и разных людей, сопровождавших его в жизни, его друзей и учеников.
Так родилась, рядом с работой над биографией Е. Б. Вахтангова, мысль об этой книге.
Читатель найдет в ней воспоминания и суждения, материалы к биографии и непосредственные признания и долю невольных, может быть, итогов большого личного опыта жизни в искусстве таких интересных собеседников, как С.В. Гиацинтова, Л.И. Дейкун, Ц.Л. Мансурова, А.А. Орочко, М.Д. Синельникова, И.А. Виньяр, Л.А. Волков, А.И. Горюнов, Ю.А. Завадский, Б.Е. Захава, Р.Н. Симонов, А.И. Чебан, Б.В. Щукин.
Все они с разных сторон и на разных этапах жизни Е. Б. Вахтангова освещают в сущности одно и то же.
Они говорят о том, что через драматическое искусство Вахтангову глубоко раскрывался мир и в том же драматическом искусстве Вахтангов находил сосредоточие любви к людям, борьбу за людей, их возвышение путем воспитания. В каждой пьесе он видел в конце концов только орудие для воспитания тех, кто ее играет и для кого она ставится. Театр никогда не был для него самоцелью. Пожалуй, самой яркой особенностью . этого режиссера, отличающей его от многих других, была необыкновенная страсть к воспитанию и возвышению людей. Он имел чудодейственный, артистический к этому талант.
Актеров Вахтангов любил жадно, требовательно и нежно. Никто так не отдавал им всего себя до конца, весь огонь своего сердца и мысли, все силы до последнего дыхания. И эта любовь была плодотворной не только благодаря тому, что Вахтангов до последних пределов изучил каждую тропинку в психологии и в технике актерской работы. Евгений Богратионович умел воспитывать в актерах чувство высокого достоинства их труда — как радостного, общественно-необходимого творчества и творчества—как упорного, сознательного, героического труда. И он сам показал в этом незабываемый пример, следуя лучшим традициям великих русских артистов — Щепкина, Ермоловой, Станиславского и других.
Е.Б. Вахтангов был на сцене и в театральной педагогике непосредственным учеником К.С. Станиславского и развивал его идеи. Но Вахтангов не становился на путь повторения опыта своего учителя, а пошел дальше и не только обогатил интереснейшими яркими спектаклями театральную жизнь первых лет после Великой Октябрьской социалистической революции, но обогатил и науку о театральном искусстве.
У Вахтангова было несравненное, острое зрение художника и психолога во всем, что касалось проявления, развития и расцвета творческой личности. Страстный гуманист, он последовательно освобождался от иллюзий буржуазного гуманизма и буржуазного же демократизма, чтобы, разоблачая до конца человеконенавистническую, уродливую сущность умирающего мира собственников и Мещан, воспитывать к нему отвращение и ненависть и воспитывать высокое, революционное чувство человеческого достоинства — основу всякого творчества и борьбы за участье.
В творчестве Вахтангова было очень сильно романтическое начало. Но Вахтангов не бежал от жизни в царство иллюзии, а все брал от жизни и возвращал ей. Он был движим страстной верой в человека, в реальную достижимость человеческого счастья на земле.
Это был не только воспитатель, но и поэт в театре.
И самый главный принцип Вахтангова в театре — это принцип образной природы самого театрального искусства.
Вахтангов в своих высказываниях и в практике последних лет настойчиво утверждал на сцене необходимость подчинения всего художественному образному отражению действительности. Поправки Вахтангова к существовавшим до него взглядам, между прочим, выражаются так:
К.С. Станиславский утверждал, что зритель вр время спектакля должен „забыть", что он находится в театре. Е. Б. Вахтангов решительно утверждает, что этого забыть нельзя и забывать вовсе не нужно. Полемически заостряя свою мысль, Евгений Богра-тионович настаивает даже на том, что зритель должен ежесекундно чувствовать мастерство актера. В таком полемическом духе, обнажая приемы, обнажая „игру", Вахтангов поставил „Принцессу Турандот". Но и в том же самом спектакле „Турандот" и во всех других своих постановках он добивается такой интенсивной жизни образов на сцене, что зритель как бы „забывал" обо всем, сочувствовал героям пьесы, плакал, смеялся. Зритель помнил, что это театр, а не сама жизнь, но. именно в художественном преображении жизни, в театральном выражении жизни видел раскрытой ее сущность гораздо полнее, ярче, глубже, чем в обыденной повседневности. Между „помнить" и „забывать" в театре нет никакого антагонизма, если театр не натуралистичен и если нас захватывают жизненная правда и художественная сила его образов.
Так же разрешал Е. Б. Вахтангов и связанный с этим вопрос о том, что должен испытывать актер на сцене. К. С. Станиславский добивался, чтобы актер, играя роль, чувствовал себя совсем так же естественно, как в жизни, и забывал о театре. Но и этого добиться нельзя и добиваться не нужно, — утверждает Е.Б. Вахтангов. Если актер правдиво живет жизнью художественного образа, он в одно и то же время и живет в образе и помнит, что он актер и что он находится на сцене.
Об этом правильно пишет в своих работах Б.Е. Захава.
Вахтангов был интуитивно близок к пониманию диалектического единства противоречий в театральном искусстве — единства, которое и является* собственно, источником искусства.
Нельзя оторвать от этих принципов Вахтангова и его программное утверждение, что реализм в театре должен быть „фантастическим", т. е. реальное отражение жизни должно быть дано в театре в образах, созданных художественной фантазией.
В праве художника на свою „фантазию", на свое образное толкование пьесы Вахтангов отнюдь не находит повода для искажения действительности и для выбрасывания со сцены всякой объективной жизненной правды. Но из этого права рождается обязанность художника выразить в реалистических образах свое личное (в театре — коллективное) мировоззрение, свое ощущение современности и содержания пьесы — выразить крупно, обобщенно, преодолевая натуралистический безидейный „объективизм" старого театра.
Всем существом (при многих противоречиях) Вахтангов шел навстречу нашей революционной действительности, тянулся к революционному народу.
Попрежнему пробелом в творческой биографии Вахтангова остается отсутствие глубокой и подробной характеристики образов, созданных Евгением Богратионовичем на сцене Московского Художественного театра в ролях Крафта („Мысль" Л. Андреева), Сахара („Синяя птица" М. Метерлинка), цыгана („Живой труп" Л. Толстого) и других, а также образа Брен-деля („Росмерсхольм" Г. Ибсена) на сцене Первой. студии МХАТа. В связи с этим я обратился к Владимиру Ивановичу Немировичу-Данченко, и он на перечне моих вопросов сделал следующую запись:
„Решительно ничего не могу припомнить, а сочинять воспоминания не люблю. Помню ясно только, что от репетиций „Мысли" у меня осталось впечатление очень острой вдумчивости и — как бы сказать — творческого внимания в искании образа. Впечатление внимательности, вдумчивости и мягкости. Эта какая-то мягкость, деликатность или общая „воспитанность" была для внешних наблюдателей особенной, чертой Вахтангова, и она как будто перешла в весь коллектив Третьей студии (театра его имени).
„Наиболее глубокие беседы о наших работах был» у меня с Вахтанговым во время постановки в студии „Росмерсхольма". Но и здесь мало что помню.
„Беседа шла через день-два после моего просмотра генеральной репетиции, не в помещении студии (на Советской площади), а в театре. Один на один» Помнится, я старался вовлечь молодого режиссера в самую глубь моих режиссерских приемов и психологических исканий. Но я рад отметить здесь не то, что я дал Вахтангову, а, наоборот, то, что я получил* от него при этой постановке. Это я хорошо помню.
„Ведь „Росмерсхольм" перед этим ставился в метрополии Художественного театра. И это была неудача — столько же актеров, сколько и моя. Особенно не задалась роль Бренделя. Ни сам исполнитель, ни я для него не смогли найти необходимого синтеза драматического с сатирическим, как следовало бы ощутить этого либерала, обанкротившегося, прежде, чем сделать что-нибудь. А у Вахтангова роль пошла как-то легко, ясно, без малейшего нажима и очень убедительно. По крайней мере на маленькой cцене студии слушалось с большим интересом и удовлетворением.
„Вглядевшись пристально, как Вахтангов дошел до этого, я сделал вывод, вошедший в багаж моих сценических приемов..."
Нельзя не поставить в связь это замечание Вл. И. Немировича-Данченко с одной особенностью таланта Е.Б. Вахтангова как художника-мыслителя:с его острым ощущением драматизма жизни. Мне думается, что Евгений Богратионович обладал необычайно верным восприятием драматического искусства тсак глубокого отражения жизни, и в каждом частном драматическом случае в жизни и в пьесе он правильно видел проявление трагического процесса развития человечества. Это был режиссер, для которого герои драматических произведений были тем, чем они в большей или меньшей степени и являются на самом деле:героями одной общей истории, отражениями героической истории человечества, трагически развивающегося от царства необходимости к свободе и счастью. В свете такого отношения к жизни и к искусству только и можно понять то удивительное органическое и реалистическое сочетание драматизма, психологического проникновения, мягкости — с иронией, юмором, сарказмом, сатирическим отношением к героям прошлого, какое мы видим у Вахтангова и в его жестком и жестоком Текльтоне („Сверчок на печи"), „подлом" и в то же время наичеловечнейшем, чутком Фрезере („Потоп"), в трагически обанкротившемся либерале Бренделе, в резких масках вахтанговских постановок „Свадьбы" А.Чехова, „Чуда св. Антония" М.Метерлинка (второй режиссерский вариант), „Гадибука" — в изуродованных, бесконечно страдающих и несчастных обитателях мира, основанного на насилии, эксплоатации, торгашестве и рабстве.
Все помещенные в этой книге беседы относятся к 1939 году, кроме той, что я вел с Борисом Васильевичем Щукиным, — она записана в октябре 1936 года.
Содержание нашего разговора с Б. В. Щукиным было шире темы, непосредственно здесь освещенной, но мысли, высказанные нашим талантливейшим ш умнейшим актером послеоктябрьского молодого поколения, кажутся мне столь интересными и плодотворными, что я привожу их почти целиком. Борис Васильевич хотел подробнее рассказать мне свои воспоминания о Вахтангове, особо для этой книги, — помешала смерть. Но пусть не в каждой фразе Щукина в тот вечер, три с половиной года назад, артист говорил о своем учителе, — все равно каждая выраженная им тогда мысль выношена лучшим и последовательным учеником Вахтангова, И есть все основания для того, чтобы в словах Б. В. Щукина услышать заветы и традиции, оставленные Евгением Богратионовичем. Так что и эта беседа, мне думается, уместна в книге.
По времени наш разговор относится к тому периоду творческой жизни Б. В. Щукина, когда or закончил съемки в фильме „Поколение победителей" (режиссер В. Строева) и вел подготовительную работу к созданию художественного образа В. И. Ленина.
Некоторые новые сведения о Е. Б. Вахтангове, относящиеся к наименее освещенным в печати годам его жизни и любительской театральной деятельности (1903—1909 гг.), читатель найдет в отрывке из моих бесед с женой Евгения Богратионовича, Надеждой Михайловной, записанных в связи с работой над его биографией, а также в воспоминаниях Г.Б.Казарова.
Что же до литературной формы всех разговоров, то я был бы более всего удовлетворен, если бы читатель переспросил с удивлением: да полно, разве была здесь какая-нибудь литературная работа?.. Я хотел передать особенности устной речи каждого моего собеседника, стремясь таким образом не только собрать правдивые эскизы к портрету Е. Б. Вахтангова, но и сохранить для читателя как бы непосредственность впечатлений от общения с интересными людьми яркой индивидуальности — моими собеседниками. Так что это, может быть, также маленькие эскизы к автопортретам тех, кто здесь представлен.
Приворот является магическим воздействием на человека помимо его воли. Принято различать два вида приворота – любовный и сексуальный. Чем же они отличаются между собой?
По данным статистики, наши соотечественницы ежегодно тратят баснословные суммы денег на экстрасенсов, гадалок. Воистину, вера в силу слова огромна. Но оправдана ли она?
Порча насылается на человека намеренно, при этом считается, что она действует на биоэнергетику жертвы. Наиболее уязвимыми являются дети, беременные и кормящие женщины.
Испокон веков люди пытались приворожить любимого человека и делали это с помощью магии. Существуют готовые рецепты приворотов, но надежнее обратиться к магу.
Достаточно ясные образы из сна производят неизгладимое впечатление на проснувшегося человека. Если через какое-то время события во сне воплощаются наяву, то люди убеждаются в том, что данный сон был вещим. Вещие сны отличаются от обычных тем, что они, за редким исключением, имеют прямое значение. Вещий сон всегда яркий, запоминающийся...
Существует стойкое убеждение, что сны про умерших людей не относятся к жанру ужасов, а, напротив, часто являются вещими снами. Так, например, стоит прислушиваться к словам покойников, потому что все они как правило являются прямыми и правдивыми, в отличие от иносказаний, которые произносят другие персонажи наших сновидений...
Если приснился какой-то плохой сон, то он запоминается почти всем и не выходит из головы длительное время. Часто человека пугает даже не столько само содержимое сновидения, а его последствия, ведь большинство из нас верит, что сны мы видим совсем не напрасно. Как выяснили ученые, плохой сон чаще всего снится человеку уже под самое утро...
Согласно Миллеру, сны, в которых снятся кошки – знак, предвещающий неудачу. Кроме случаев, когда кошку удается убить или прогнать. Если кошка нападает на сновидца, то это означает...
Как правило, змеи – это всегда что-то нехорошее, это предвестники будущих неприятностей. Если снятся змеи, которые активно шевелятся и извиваются, то говорят о том, что ...
Снятся деньги обычно к хлопотам, связанным с самыми разными сферами жизни людей. При этом надо обращать внимание, что за деньги снятся – медные, золотые или бумажные...
Сонник Миллера обещает, что если во сне паук плетет паутину, то в доме все будет спокойно и мирно, а если просто снятся пауки, то надо более внимательно отнестись к своей работе, и тогда...
При выборе имени для ребенка необходимо обращать внимание на сочетание выбранного имени и отчества. Предлагаем вам несколько практических советов и рекомендаций.
Хорошее сочетание имени и фамилии играет заметную роль для формирования комфортного существования и счастливой судьбы каждого из нас. Как же его добиться?
Еще недавно многие полагали, что брак по расчету - это архаический пережиток прошлого. Тем не менее, этот вид брака благополучно существует и в наши дни.
Очевидно, что уход за собой необходим любой девушке и женщине в любом возрасте. Но в чем он должен заключаться? С чего начать?
Представляем вам примерный список процедур по уходу за собой в домашних условиях, который вы можете взять за основу и переделать непосредственно под себя.
Та-а-а-к… Повеселилась вчера на дружеской вечеринке… а сегодня из зеркала смотрит на меня незнакомая тётя: убедительные круги под глазами, синева, а первые морщинки
просто кричат о моём биологическом возрасте всем окружающим. Выход один – маскироваться!
Нанесение косметических масок для кожи - одна из самых популярных и эффективных процедур, заметно улучшающая состояние кожных покровов и позволяющая насытить кожу лица необходимыми витаминами. Приготовление масок занимает буквально несколько минут!
Каждая женщина в состоянии выглядеть исключительно стильно, тратя на обновление своего гардероба вполне посильные суммы. И добиться этого совсем несложно – достаточно следовать нескольким простым правилам.
С давних времен и до наших дней люди верят в магическую силу камней, в то, что энергия камня сможет защитить от опасности, поможет человеку быть здоровым и счастливым.
Для выбора амулета не очень важно, соответствует ли минерал нужному знаку Зодиака его владельца. Тут дело совершенно в другом.
© Все права на статьи принадлежат авторам сайта, если не указано иное.
16 +