Одним из наиболее популярных поэтов-баталистов эпохи наполеоновских войн был Денис Васильевич Давыдов (1784-1839), инициатор партизанского движения в Отечественную войну 1812 г. Д. Давыдов с детства воспитывался в военной среде, был адъютантом Багратиона в 1806-1812 гг. и участвовал во многих сражениях, в 1808 г. принимал участие в войне со Швецией, в 1809 г. в Молдавии под командованием Багратиона сражался с турками, в 1812 г. был в авангарде русской армии под командованием генерала Васильчикова. Д. Давыдов был членом литературного кружка «Арзамас», дружил со многими декабристами. За ходившие в списках политические басни «Голова и ноги», «Река и зеркало» поэт был переведен из кавалергардов в захолустный гусарский полк, квартировавший на Украине. От политической сатиры Д. Давыдов перешел к поэзии. Три стихотворных послания к сослуживцу А. П. Бурцеву прославили его как поэта, родоначальника гусарской лирики. В центре ее «певец-герой», гуcap, лихой рубака, исполненный мужества и смелости, всегда готовый к защите родины.
Лирика Д. Давыдова во многом автобиографична. Если у Батюшкова автобиографический характер носят отдельные стихотворения, то у Д. Давыдова все произведения представляют один биографический цикл, героем которого является гусар-партизан, любитель дружеской беседы за бутылкой вина, поклонник красивых женщин и литературы. Мы видим его то с трубкой в зубах, то с гитарой на бивуаке либо дома, иногда веселого, иногда грустного. В этих стихах все личное, лирическое. В черновом наброске, не доведенном до конца, Пушкин писал о Давыдове:
Певец-гусар, ты пел биваки,
Раздолье ухарских пиров
И пылкую потеху драки,
И завитки своих усов;
С веселых струн, во дни покоя
Походную сдувая пыль,
Ты славил, лиру перестроя,
Любовь и мирную бутыль.
(II, 90)
В батальной поэзии Д. Давыдов открыл новую страницу. Он продолжил поэзию XVIII в. с ее описанием войны, грома пушек и ружейной трескотни. Но все эти традиционные мотивы оказались в его стихах только «фоном» для изображения бытовых картин. У него продолжается «дегероизация» одического героя. Любимый друг и герой произведений Д. Давыдова - Бурцев не эпический герой одической поэзии, а гусарский офицер, «ера, забияка». О генерале Кульневе рассказывается, что он «среди снегов в рубашке ночевал», в бою мог появиться в «финском колпаке». Внимание поэта к простым обыденным вещам шло от ирои-комической поэмы XVIII в. К этому источнику восходит и нарочитая простонародность, и грубоватость лексики стихотворений Д. Давыдова. А. Бестужев в «Полярной звезде» на 1823 г. писал о его поэзии: «Амазонская муза Давыдова говорит откровенным наречием воинов, любит беседы вокруг пламени, бивуака, и с улыбкой рыщет по полю смерти. Слог партизана-поэта быстр, картинён, внезапен. Пламень любви рыцарской и прямодушная веселость попеременно оживляют опыт. Иногда он бывает нерадив в отделке. Но время ли наезднику заниматься убором?» Рецензенты отмечали «народность» стихотворений Д. Давыдова.
Если для Батюшкова война - «красота ужаса», то для Д. Давыдова война - это разгул чувств. П. А. Вяземский называл его «Анакреон под доломаном». В письме к Н. Языкову сам Д. Давыдов, прося друзей после его смерти написать «некрологию», говорил о себе как об «одном из самых поэтических лиц русской истории». Ое вспоминает «благословление», данное великим Суворовым, «тридцатилетнюю службу... во всех, ровно во всех войнах России в течение этого времени»; 1812 г., на котором он «зарубил свое... имя». «Я принадлежу бурному и мятежному веку Наполеона, - пишет он, - извергавшему, подобно Везувию, событиями потрясающими, высокосокрушительными, в пылу которых я пел, как некогда на костре тамплиер Мале, объятый пламенем. Наступил штиль и безмятежие, обо мне нет слуху и духу, соха и словесность поглощают всю мою деятельность». «Но восстанет гроза и буря, и я, как алкион, белеюсь уже на черном небе; война в Персии - и я тут, у подошвы Арарата, бьюсь и кочую, война в Польше - и я тут, на берегах Вислы... и имя мое торчит, как казачья пика». Мир заключен, и он опять дома, «опять гражданин, опять отец семейства, пахарь, обожатель красоты во всех ее отраслях - в юной деве ли, в подвиге ли военном или гражданском, в словесности ли, везде он слуга ее, он раб ее, богослужитель, поэт ее». Все эти настроения обильно представлены в поэзии Д. Давыдова. Правда, А. Бестужев-Марлинский в 1832 г. писал К. А. Полевому: «Между нами будь сказано, он (Давыдов.- А. К.) более выписал, чем вырубил себе славу храбреца».
Созданный Д. Давыдовым образ поэта-гусара является характерным для военной темы в русской литературе первой трети XIX в. Это не только лихой рубака, но и человек свободомыслящий, враг насилия над личностью. В своей поэзии Давыдов отразил рост самосознания в русской армии.
После войны 1812 г. Давыдов не мог примириться с аракчеевским режимом, одним из страшных олицетворений которого стали военные поселения. Аракчеев сосредоточил в своих руках управление страной, приказывал беспощадно подавлять все выступления, ввел в армии палочную дисциплину и беспрекословное подчинение. Ф. Ф. Вигель писал, что временщика называли людоедом: «Сначала был он употреблен... как исправительная мера для артиллерии, потом как наказание всей армии и под конец как мщение всему русскому народу».
Д. Давыдов презирал казарменную выучку и ограниченность военных служак аракчеевской школы. В «Воспоминаниях о польской войне 1831 года» он писал о том, что в отношении «равнения шеренг, выделывания темпов наша армия, бесспорно, превосходит все прочие», в большинстве генералов и офицеров «убито стремление к образованию, вследствие чего они ненавидят всякую науку. Эти бездарные невежды, истые любители изящной ремешковой службы, полагают в премудрости своей, что война, ослабляя приобретенные войском в мирное время фронтовые сведения, вредна лишь для него. Как будто бы войско обучается не для войны, а исключительно для мирных экзирциций на Марсовом поле». Поэзия была необходима Давыдову. В письме к П. А. Вяземскому в 1829 г. он писал: «Поверить не сможешь, как этот поэтический хмель заглушает все стенания моего честолюбия и славолюбия, столь жестоко подавленные в глубь души моей... мне необходима поэзия, хотя без рифм и стоп, она величественна и роскошна на поле сражения...»
Его поэзия полемическая, направленная не только против бюрократизма и аракчеевщины, но и против псевдоучености «паркетных генералов». В первые годы царствования Александра I среди молодых военных стало модным хвастать образованностью и противопоставлять себя старым офицерам - воспитанникам суворовской школы. Этих «ученых», «паркетных стратегов» высмеял Д. Давыдов:
Говорят умней они...
Но что слышим от любова?
«Жомини да Жомини!»...
Где друзья минувших лет,
Где гусары коренные...
В 1819 г. в письме к П. Д. Киселеву Давыдов сетовал: «Проклятое мое остроумие и стихотворство много мне повредили в мнении людей сухой души».
Д. Давыдов был и военным писателем-прозаиком. Одним из первых он ввел в литературу описание партизанской войны. Его «Дневник партизанских действий 1812 года» является образцом военной публицистики прогрессивного направления. XVIII в. не знал войн, которые носили бы всенародный характер. Д. Давыдов описывает войну 1812 г. как войну всенародную, когда против неприятеля встал весь народ, от мала до велика. Такая трактовка войны была смелой и новаторской. Это было значительным шагом вперед в развитии героико-патриотической темы. «В каждом селении ворота были заперты; при них стояли стар и млад с вилами, кольями, топорами и некоторые из них с огнестрельным оружием,- рассказывает Д. Давыдов о встрече своего отряда с крестьянами. - К каждому селению один из нас принужден был подъезжать и говорить жителям, что мы русские, что мы пришли к ним на помощь... Часто ответом нам был выстрел или пущенный с размаха топор...».
В годину тяжелых для России испытаний 1812 г. лучшие люди общества соединили свою судьбу с судьбой народа. Д. Давыдов стал командиром партизанского отряда. Рассказывая о личных подвигах, он никогда не забывал своих товарищей, давая понять, что один он не смог бы совершить их. Всюду в его рассказах фигурирует слово «мы»: «Мы за два часа до рассвета поднимались на поиск»; «мы на рассвете напали... и захватили в плен 90 человек» и т. д. Крестьяне, узнав, что Д. Давыдов и его товарищи - русские воины, принимали их с радостью, старались помочь чем могли. Очень часто крестьяне сообщали партизанам о передвижении французов, иногда захватывали пленных и приводили их в отряд. Так, в одном из сел крестьяне привели шесть пленных французов. Д. Давыдов видел каждодневные труды солдат, их самоотверженность, храбрость. Он был убежден, что героем может быть не только «благородный» - дворянин, но и солдат.
Расставаясь со своими друзьями по партизанской войне в ноябре 1812 г., Д. Давыдов с любовью и уважением говорил об их заслугах: «Как много возвышаются они над потомками тех древних бояр, которые, прорыскав два месяца по московскому бульвару с гремучими шпорами и с густыми усами, бежали из Москвы в отдаленные губернии. Пока достойные и незабвенные их соотичи подставляли грудь свою штыку врагов отчизны, они, опрыскиваясь лишь духами, плясали там на могиле отечества и спокойно ожидали известия о исходе войны». Стиль изложения «Дневника» простой, без всяких словесных украшений. Д. Давыдов поэтизирует полную тревог и опасностей партизанскую жизнь: «Кочевье на соломе под крышею неба! Вседневная встреча со смертью! Неугомонная залетная жизнь партизанская! Вспоминаю о вас с любовью и тогда, как покой и безмятежие нежат меня, беспечного в кругу милого моего семейства». Стороннику партизанской борьбы нелегко было доказывать, что для поражения неприятеля необходима борьба на его коммуникациях и в тылу. К самостоятельным действиям отдельных легких отрядов в тылу противника относились как к чему-то, не соответствующему понятию воинской чести. Генералы подшучивали над Д. Давыдовым. «...Едва я поздоровался с Раевским и некоторыми приятелями моими,- пишет Д. Давыдов,- как начались улыбки, полунасмешливые взгляды и вопросы насчет двухмесячных трудов моих... Иные давали мне чувствовать, что нет никакой опасности действовать в тылу неприятеля; другие - что донесения мои подвержены сомнению, безмерно хвалили партизанов прошедших войн, с тем чтобы унизить мои поиски: некоторые осуждали светлейшего за то, что дает место в реляциях делам, недостойным внимания...» Партизанская война в 1812 г. нанесла большой урон французской армии. Наполеон понимал это. Из его писем видно, что именно партизаны привели «Великую армию» к окончательному распаду и уничтожению.
Д. Давыдов создал целую группу портретов своих современников - генералов и офицеров: А. Суворова, Я. Кульнева, Н. Раевского, М. Каменского и др. По манере Д. Давыдова, его художественному изложению нетрудно убедиться, что он воспитывался на героической литературе XVIII в. Вот Давыдовские характеристики военных деятелей того времени: Каменский - «вулканический»; Багратион - «Ахилл наполеоновских войн»; Кутузов - «умнейший, тончайший, просвещеннейший и любезнейший; майор Храповицкий - «человек возвышенных чувств», «строжайших правил честности»; поручик Макаров - «тигр» на поле боя. Однако среди русских офицеров - участников войны 1812 г. было много таких, которым, как писал декабрист А. В. Поджио, было присуще «...проявление... великодушия к врагу-иностранцу. Какое-то относительное благородство, жалость, доброта и иногда тот же разгул русского человека со свойственным ему буйством и беспечностью...». Великодушное отношение к врагу воспитывалось литературой классицизма и просвещения. Ж. Ж. Руссо призывал одушевляться на войне не злобой, а мужеством, не проникаться к неприятелю ненавистью, не клеветать на его действия, не оскорблять его славы - сражаться благородно, как сражались герои. Д. Давыдов рассказывает в своем «Дневнике» о том, как приказывал расстреливать изменников и мародеров, но с уважением относился к противнику, если тот сражался честно и благородно. Он оценил железную дисциплину и несгибаемость старой гвардии Наполеона, которая одна сохранила достоинство во время отступления «Великой армии» от Москвы.
Д. Давыдов сочувствовал идеям свободы и борьбы с самодержавием, но не верил в успех борьбы, считая, что для этого надобна значительная подготовка. Он не вступил в тайное общество декабристов. В письме к П. Д. Киселеву, критикуя поведение своего друга декабриста М. Ф. Орлова, Давыдов писал, что не верит в перемены, на которые надеются декабристы. У них, по его мнению, не хватит сил «стряхнуть абсолютизм в России». Конституционные же изменения ничего не дадут.
Поэт-партизан пользовался большой славой у современников. Ему посвящали свои стихи Пушкин, Жуковский, Баратынский, Вяземский, Алексей Бестужев, Ф. Толстой («Американец»). Пушкин называл его «певцом и героем», «отцом и командиром». Вальтер Скотт в известном сочинении о Наполеоне писал и о Д. Давыдове - «черном капитане» войны 1812 г., «человеке знаменитом, которого подвиги в минуты величайшей опасности его отечества вполне достойны удивления».
В русских журналах в 1812 г. печатались статьи, призывавшие к национально-освободительной войне. Так, в «Сыне отечества» была опубликована статья преподавателя истории в Царскосельском лицее И. К. Кайданова об освобождении Швеции от тирании датского короля Христиана II. Статья заканчивалась призывом сокрушить «всемирного тирана». В отрывках из «Истории Нидерландов» Ф. Шиллера рассказывалось о победе нидерландской революции в XVI в., когда был смирен «грозный бич самовластия» и установлена республика. В журнале печатались статьи о мужественном сопротивлении, которое встретили французские завоеватели в Испании, и проводилась параллель между испанскими гверильясами и русскими партизанами. В «Послании к русским» А. П. Куницын призывал «сохранить свободу», умереть «свободными в свободном отечестве»; он предупреждал не заключать с Наполеоном мира, который мог бы привести к порабощению, высказывал надежду на то, что в самой Франции появятся люди, которые встанут на борьбу с бонапартизмом и милитаризмом.
Очень остро события войны 1812 г. отразились в басенном творчестве И. А. Крылова. В. Г. Белинский писал о том, что баснописец умел «чисто по-русски смотреть на вещи и схватывать их смешную сторону в меткой иронии...». В связи с захватническими действиями Наполеона, когда тот захватил герцогство Вюртембергское, заключил соглашение с Австрией, союзный договор с Пруссией и начал накапливать, несмотря на протесты Александра I, войска неподалеку от границ России, Крыловым была написана басня «Кот и Повар». В образе кота был выведен Наполеон, в образе повара - Александр. В начале войны 1812 г. была создана басня «Раздел», в которой отразилась борьба в высших кругах русского общества, закончившаяся падением М. М. Сперанского. Басня призывала к единению всех сил народа для борьбы с агрессором, подчинению личных интересов общественным:
В делах, которые гораздо поважней,
Нередко оттого погибель всем бывает,
Что, чем бы общую беду встречать дружней,
Всяк споры затевает
О выгоде своей.
В переломный момент войны, когда выяснилось, что вторгшуюся в пределы России наполеоновскую армию ждет гибель, была написана басня «Волк на псарне». Раньше в образе волка Крылов представлял врага крепостного крестьянина - помещика. В этой басне волком представлен Наполеон - внешний враг России. Традиционному басенному значению хищника Крылов сумел придать яркую жизненность. В образе ловчего дан обобщенный образ умудренного опытом человека, знающего цену красивым словам и предпочитающего разговаривать с хищником, предварительно сняв с него шкуру. В ловчем все без труда узнали М. И. Кутузова. Нетрудно заметить, что фигура ловчего сродни образу убеленного сединами, старого воина у Державина в басне «Бойница и водопад». Басни писались приблизительно в одно время и возможно навеяны одними впечатлениями. В басне Крылова содержится намек на замысел старого полководца уничтожить все «нашествие»: «с дубьем» в руках (партизанская война) и «с ружьем» (действия армии). Александр I и придворное окружение обвиняли Кутузова в нерешительности и медлительности в борьбе с Наполеоном, хотя было известно, что старый полководец обдумывал каждое свое решение, подвергал строгому расчету каждый шаг и никогда не вступал в бой, если можно было уничтожить врага маневрами и хитростью. Стремление молодых малоопытных генералов поучать Кутузова после оставления Москвы французами отразилось в басне «Обоз»: спуская воз с горшками под гору, добрый конь не давал ему катиться очень быстро, чтобы не побить хрупкой поклажи.
А лошадь сверху, молодая,
Ругает бедного коня за каждый шаг...
Мораль басни прямо адресовалась к хулителям Кутузова:
Как в людях многие имеют слабость ту же:
Все кажется в другом ошибкой нам;
А примешься за дело сам,
Так напроказишь вдвое хуже.
Известно, что больше всех критиковал Кутузова за кажущуюся медлительность начальник его штаба генерал Л. Л. Беннигсен, ганноверец на русской службе, придворный карьерист и интриган, принимавший участие в убийстве Павла I. В значительной степени по вине этого генерала было проиграно сражение при Фридланде, после которого в июне 1807 г. русские отошли к Тильзиту, где состоялись переговоры Александра I с Наполеоном, закончившиеся непопулярным среди русского общества Тильзитским миром. Намек Крылова «а примешься за дело сам, так напроказишь вдвое хуже» имел конкретного адресата. То же можно сказать и о басне «Ворона и Курица», концовка которой обращена к Наполеону:
Попался, как ворона в суп!
В басне «Щука и Кот» осуждалась медлительность адмирала П. В. Чичагова, командовавшего южной армией, которая должна была пресечь отход разгромленной армии Наполеона и не дать ей переправиться через реку Березину. В 1813 г. в период, когда в стране проводились патриотические торжества по поводу изгнания врагов, Крылов написал басню «Орел и Пчела». Официальные круги России победу над наполеоновскими армиями приписывали полководцам и дворянству. В басне «Орел и Пчела» отмечался труд «безвестных» пчел, делающих свое незаметное, но великое дело, за которое они не ждут ни почестей, ни наград. Нет нужды напоминать о том, что басни Крылова пользовались громадным успехом в народе. Солдаты и армейские офицеры - участники войны 1812 г. с нетерпением встречали появление каждой новой басни. Поэт К. Н. Батюшков в письме к Н. И. Гнедичу 30 октября 1813 г. писал: «Скажи Крылову, что ему стыдно лениться: и в армии его басни все читают наизусть».
Откликнулся Крылов и на военные поселения. Аракчеев публично заявлял, что солдаты и крестьяне живут в этих военных поселениях в довольствии и счастье. Есть основания полагать, что басня «Рыбья пляска» намекает на эти лживые утверждения. В басне «Пестрые Овцы» Крылов намекал на восстание в Семеновском полку в 1820 г. Недовольные строгостью и жестокостью вновь назначенного полкового командира Шварца, солдаты отказались повиноваться. В басне рассказывалось, что «пестрых овец» за вольнодумство и непокорность невзлюбил лев; желая расправиться с ними, он собрал совет. Медведь предложил «без дальних сборов» овец передушить; лиса, ханжески рассуждая о «непролитии невинной крови», советовала истребить овец втихомолку, чтобы гибель их не вызвала нежелательных толков. Ее предложение было принято. В гибели овец винили не льва, который остался в стороне, а «злодеев волков». В истории с Семеновским полком Александр I вел себя подобно льву из крыловской басни, он писал о своем «душевном сокрушении» и одновременно «непоколебимой решимости». Аракчеев, наподобие крыловской лисы, тоже «сокрушался» о том, как «неприятно и печально» было получить Александру I известие о непорядках в полку, шефом которого он был долгое время. Великий князь Константин действовал грубо и прямолинейно: предлагал принять повсюду меры «самые деятельные, чтобы прекратить зло в самом его начале». Семеновский полк был расформирован, многие солдаты прогнаны сквозь строй, биты кнутом, сосланы в каторжные работы. Некоторые из них были переведены в другие полки. Один из современников писал в 1823 г.: «Из солдат этого полка, размещенных тогда по армейским полкам, не осталось в живых ни одного... Говорят, что все они засечены, и поводы к тому легко умели найти». Басня «Пестрые Овцы» могла быть отнесена ко всем инакомыслящим, от которых старались избавиться различными способами.
Басни Крылова воспитывали в народе идеал гражданина и патриота, чаще всего они представляют собой едкую сатиру на несовершенство общества и написаны как реалистические сцены из жизни. В. Г. Белинский писал: «...басни Крылова - это не просто басни; это повесть, комедия, юмористический очерк, злая сатира - словом, что хотите, только не просто басня».
Война 1812 г., активно повлиявшая на самосознание русского общества, активизировала и писателей консервативного направления русской литературы. Правительству больше импонировали именно консерваторы, и не случайно Александр I поручил составление манифестов во время войны адмиралу А. С. Шишкову. «Приказ» в начале войны 1812 г., в котором выражалась надежда увидеть «в каждом дворянине Пожарского, в каждом духовном - Палицына, в каждом гражданине - Минина», был написан с использованием традиции одической литературы с ее риторическими восклицаниями, напоминанием о том, что в прошлом русский народ неоднократно «сокрушал зубы устремившихся на него львов и тигров». «Высочайшие манифесты» были направлены не только против Наполеона, но и против французской революции, которую называли «заразой неверия и злочестия». Манифесты пропагандировали идеи монархии и православия. От петровских реляций Северной войны их отличало прежде всего то, что борьбе с противником они придавали идеологический характер. Война с наполеоновской Францией рассматривалась как борьба с революцией. Дворянство для Шишкова - «верная и крепкая ограда престола, ум и душа народа». Народу в этих воззваниях отводилось последнее место. В манифесте 13 августа 1813 г. сказано: «Крестьяне, верный наш народ, да получит мзду от бога!» Реакционно-охранительную идеологию проповедовали и «Записки» А. Шишкова, в которых, помимо правительственных манифестов, содержались высокопарные, с риторическими фигурами «повествования» адмирала, которые встретили решительный отпор у передовых людей того времени.
В отличие от официальных воззваний приказы М. И. Кутузова составлялись чаще всего простым, энергичным, доступным для понимания широкими народными массами языком, близким к тому «солдатскому слогу», которым пользовался Суворов. Издание их было предпринято после оставления Москвы, т. е. в самое напряженное время. Кутузов предупреждал солдат о лишениях, которые их ожидают, и призывал к мужеству и стойкости: «Настают зима, вьюги и морозы... Вы будете переносить и кратковременные недостатки, если они случатся. Добрые солдаты отличаются твердостью и терпением: старые служивые дадут пример молодым: пусть всякий помнит Суворова: он научил сносить холод и голод, когда дело шло о победе и о славе русского народа. Идем вперед! Да будет за нами тишина и спокойствие!». Кутузовские печатные «известия» пропагандировали передовой опыт, сообщали о ходе боевых действий, содержали публицистические размышления и политические оценки.
Единственным бюллетенем для жителей Москвы о ходе военных действий непосредственно перед вступлением французов в Москву были афиши графа Ф. В. Ростопчина - московского военного губернатора. Л. Н. Толстой справедливо писал, что Ростопчин «не имел ни малейшего понятия о том народе, которым думал управлять». Его афиши и «Мысли вслух на Красном крыльце» составлены были в духе квасного патриотизма, изображали борьбу с нашествием как легкое, не требующее особенных усилий дело. В одной из таких афишек рассказывалось, например, о «московском мещанине» Карюшке Чихирине, который, выйдя из питейного дома, «услышал, что будто Бонопарт хочет идти на Москву, рассердился и, разругав скверными словами всех французов», пригрозил Наполеону: «Полно тебе фиглярить: ведь солдаты-то твои карлики, да щегольни... Ну где им русское житье-бытье вынести? От капусты раздует, от каши перелопаются, от щей задохнутся». В «Мыслях вслух на Красном крыльце» рассказывалось о дворянине Силе Андреевиче Богатыреве, отставном подполковнике, приехавшем в Москву узнать о сыновьях, брате и племяннике, служивших в армии. Сила Андреевич говорит, что французы «языком пыль пускают, а руками все загребают», трусливы, как зайцы, шалостливы, как кошки, в каждой голове у них «ветряная мельница, госпиталь и сумасшедший дом», они начали «умствовать - казнили царя, да какого царя - отца», на делах они плуты, а на войне разбойники. Наполеон - «мужичишка в рекруты не годится, ни кожи, ни рожи, ни видения, раз ударить так и след простыл и дух вон»; Наполеон разграбил Италию, австрийцев «обдул», пруссаков «донага раздел и разул», лезет на русских, хочет весь мир покорить. Следует заметить, что и в произведениях о войне 1812 г., написанных в более позднее время, в книгах С. Н. Глинки «Записки о 1812 годе» (СПб., 1836), И. Лажечникова «Походные записки русского офицера» (М., 1820), Федора Глинки «Письма русского офицера», В. И. Штейнгеля «Записки» и др., роль народа в войне выявлялась недостаточно. Только в «Записках о 1812 годе» С. Н. Глинки нашлось место для рассказа о том, как крестьяне Звенигородского уезда г. Воскресенска отбивались от неприятеля.
Отечественная война 1812 г. послужила толчком к активной деятельности будущих декабристов. Углубилось разложение крепостничества, все большую популярность приобретала идея борьбы с царизмом. И. Д. Якушкин писал: «Война 1812 г. пробудила народ русский к жизни и составляет важный период в его политическом существовании. Все распоряжения и усилия правительства были бы недостаточны, чтобы изгнать вторгшихся в Россию галлов и с ними двунадесять языцы, если бы народ по-прежнему оставался в оцепенении». Непосредственную зависимость своего движения от войны 1812 г. декабристы признавали на допросах и в письмах. Александр Бестужев писал из Петропавловской крепости: «Еще война длилась, когда ратники, возвратись в домы, первые разнесли ропот в классе народа: «Мы проливали кровь, - говорили они, - а нас опять заставляют потеть на барщине. Мы избавили родину от тирана, а нас опять тиранят господа». Оставшиеся на службе в армии были недовольны трудными условиями, недостаточным жалованьем, строгими наказаниями. Будущие декабристы видели, что правящие круги России во главе с Александром I и Аракчеевым своеобразно «отблагодарили» народ за его героическую борьбу и победу: еще больше усилилась крепостническая эксплуатация, были созданы военные поселения. Несмотря на свою оторванность от широких масс, декабристы всю свою деятельность посвятили освобождению народа от крепостничества и абсолютизма. К. Ф. Рылеев писал:
Любовь никак нейдет на ум,
Увы, моя отчизна страждет;
Душа в волненьи тяжких дум
Теперь одной свободы жаждет.
Героическая тема в русской литературе 20-х годов XIX в. разрабатывалась писателями-декабристами К. Ф. Рылеевым, В. К. Кюхельбекером, А. А. Бестужевым, А. И. Одоевским, участником «Союза спасения» П. А. Катениным, членом «Союза благоденствия» Ф. Н. Глинкой, членами Южного общества - В. Ф. Раевским, А. П. Барятинским и др. Объединившись в «Вольное общество любителей российской словесности», писатели-декабристы издавали журнал «Соревнователь просвещения и благотворения» (1818-1825), альманахи «Полярная звезда» (1823-1825), «Мнемозина» (1824-1825), в которых пропагандировали идеи национальной свободы, борьбы с самодержавием и крепостничеством. Декабристы высоко ценили гражданскую направленность од и сатир Державина и с позиций революционных романтиков критиковали религиозно-мистические идеи поэзии Жуковского.
Декабристы утверждали, что литература, особенно поэзия, должна поднимать людей на борьбу за свободу, и стремились к развитию политической оды, героической поэмы, гражданской трагедии. Их романтизм имел революционный, действенный характер. Поэт в понимании декабристов является трибуном, обличителем зла, проповедником, который «доблесть в молодых сердцах стихом правдивым зажигает» (К. Рылеев. Державин).
В лирике они создали образ «гражданина», человека, исполненного мужества, который готов пойти на «поле славы боевое», сразиться ва свободу и независимость родины и погибнуть. Его гибель вдохновит других на борьбу и станет залогом победы:
Известно мне: погибель ждет
Того, кто первый восстает
На утешителей народа:
Судьба меня уж обрекла
Но где, скажи, когда была
Без жертв искуплена свобода?
(К. Рылеев. Наливайко.)
Декабристы не имели возможности открыто ставить современные политические вопросы. Все их произведения отличает национально-историческая тематика. Они широко культивировали жанр национально-исторической баллады. Таковы «думы» Рылеева, в которых представлены борцы за свободу родины: Дмитрий Донской, Иван Сусанин и др. В 1825 г. была напечатана поэма «Войнаровский». В этом же году были опубликованы три отрывка из поэм Рылеева: «Киев», «Смерть Чигиринского старосты», «Исповедь Наливайки» из поэмы «Наливайко», отрывок «Гайдамаки» из поэмы «Хмельницкий», «Палей, отрывок из новой поэмы»; позднее, в 1828 г., был напечатан отрывок «Партизаны» из неосуществленной поэмы о 1812 годе.
Поэтов-декабристов волнуют проблемы национально-освободительной борьбы и поведение отдельных героев в моменты переломные, когда эта борьба достигает наивысшего обострения. Читателю предоставлялась возможность самому находить аналогии с современностью и делать необходимые выводы. Борьба за национальную свободу переосмыслялась как борьба за свободу политическую. Прошлое модернизировалось, в уста исторических героев вкладывались речи, имевшие современный смысл. Таковы герои поэм Рылеева - Войнаровский и Мазепа.
Общественно-политическая тема в романтической поэме становится у декабристов главной, отодвигая на второй план события личной жизни. Так в «Войнаровском» основной темой является не личная жизнь героя, а его общественные помыслы, в результате чего герой поэмы становится участником национально-политической борьбы. Оттеснение личного и выдвижение политического, общественного начала характерно для А. Бестужева, А. Одоевского, Ф. Глинки. Поэты-декабристы создали образ человека-гражданина, чуждого эгоизму, индивидуализму и разочарованности романтических героев. Войнаровский Рылеева
представлен человеком, исполненным любви к родине, к свободе, в сердце которого горит «пламень пылкий». Его облик характеризуется качествами, присущими романтическим героям, он мрачен и угрюм, но причина этих качеств кроется не в его личных свойствах, не в разочарованности и пессимизме, а в невозможности служить родине и народу, в отсутствии единомышленников. Даже в образе Мазепы ожесточенность и мрачность являются результатом не крушения личной его судьбы, а непонятости народом, поражения политических замыслов. Образ Наливайки является дальнейшим развитием образа Войнаровского; в нем с младенчества зародилась ненависть к угнетателям, при виде страданий родного народа в его жилах «бушует» кровь, его взор «угрюм, суров и дик». Он всецело поглощен мыслью о политическом служении народу, готов принести себя в жертву во имя свободы.
Герой декабристской поэзии (в отличие от героев южных поэм Пушкина) не пресыщенный жизнью молодой человек, пораженный «преждевременной старостью души», не «добровольный изгнанник», покинувший свет и общество, а волевой борец, знающий, что он погибнет во имя общего «славного дела», во имя свободы, готовый отказаться от лияного чувства. Вера в свою правоту придает ему душевную уравновешенность, чуждую вечно мятущимся романтическим героям, это один из активных героев дворянского этапа освободительного движения. Его создатели придавали большое значение личному подвигу протестанта-одиночки и, как правило, недооценивали значения народных масс.
Общественно-исторический характер декабристской поэмы обусловил появление в ней эпических элементов. Поэты-декабристы использовали при этом традицию поэм классицизма XVIII в., которую тоже отличало гражданское содержание, интерес к историческому прошлому, героический характер. От литературы предшествующего столетия был заимствован и творчески углублен интерес к древнему Новгороду с его, как это считали декабристы, свободным правлением и «вече», темы борьбы за национальную независимость. В свою очередь декабристская поэма, несмотря на ограничения цензуры, оказала влияние на последующую литературу и была использована в романтической поэме 30-40-х годов, воспевающей, например, национально-освободительную борьбу украинского народа с польской шляхтой, рассказывающей о завоевании Сибири.
Продолжая традиции поэзии К. Н. Батюшкова, декабристы создали произведения в жанре дружеских посланий и «застольных песен», но наполнили их политическим содержанием. Таково, например, послание В. К. Кюхельбекера «К Пушкину» (1818), В. ф. Раевского «К друзьям» (1822), близкие к гимну застольные песни П. А. Катенина «Отечество наше страдает» (1820) и Н. М. Языкова «Мы любим шумные пиры» (1823). Эти произведения исполнены пафоса борьбы с тиранией, воспевают борцов за свободу.
В целях пропаганды своих идей поэты-декабристы использовали и другие литературные жанры.
Поэтами-декабристами была написана песня «Ах, где те острова», явившаяся результатом коллективного творчества нескольких авторов. Каждый песенный куплет был посвящен какому-либо историческому лицу; так, о брате царя - великом князе Константине, одном из организаторов польского войска, которое его ненавидело за жестокость, говорилось:
Где наш князь-чудодей
Не бросает людей в Вислу.
В песне сатирически характеризовались государственные деятели и литераторы того времени, рассказывалось о сказочной стране - «Островах», где господствует беззаботное и легкое отношение к людям, растет «трын-трава», читают произведения Вольтера, а святцы бросают под постель. Более острой в политическом отношении была песня Рылеева и Бестужева «Ты скажи, говори». В ней содержатся указания на дворцовые перевороты XVIII в.- свержение Петра III, убийство Павла I, имеются призывы к цареубийству. Если песня «Ах, где те острова» юмористически представляла некоторых литераторов, то здесь острие насмешки было направлено против царей; («Ты скажи, говори, как в России цари правят. Ты скажи поскорей, как в России царей давят»). В песне «Царь наш немец прусский...» объектом сатиры стали уже. не монархи прошлого века, а современный царь. Высмеивалась фрунтомания царей, начиная с Павла I:
Царь наш немец прусский
Носит мундир узкий.
Царствует он где же?
Целый день в Манеже,
Прижимает локти,
Забирает в когти,
Судьи все жандармы,
Школы все казармы...
Чуждый русскому солдату облик царя подчеркивался образом «узкого мундира», слова «прижимает локти, забирает в когти» несли двойную нагрузку: говорили о парадомании царя (проходя по команде «смирно», руки держит «по швам») и давали представление о его жестокости. Здесь в новой функции выступал подразумеваемый образ орла не как гордой птицы - победительницы врагов, а как хищника, захватывающего в цепкие когти несчастную жертву. Через всю песню проходил саркастический рефрен, подчеркивающий пустую и в то же время злобную сущность царя:
Ай да царь, ай да царь,
Православный государь...
В песне Рылеева и Бестужева «Уж как шел кузнец» разоблачался весь самодержавно-крепостнический строй. Она недвусмысленно призывала к кровавой расправе: кузнец нес три ножа: один - для бояр и вельмож, другой - для попов и святош, третий - для царя.
Рылеев и Бестужев, создавая песню «Ах, тошно мне и в родной стороне», имели в виду популярный в то время романс Ю. А. Нелединского-Мелецкого: «Ах! скучно мне на чужой стороне: все не мило, все постыло, со мной милыя здесь нет...» Однако в отличие от этого любовного романса в песне декабристов героем является не влюбленный, жалующийся на разлуку с девушкой, а человек, угнетенный насилием и произволом властей. Его страдания усугубляются сознанием того, что происходит это не на чужбине, а на родной земле. Герой-крестьянин скорбит не о своем положении, а о всем народе:
Долго ль русский народ
Будет рухлядью господ...
В России торгуют людьми, как скотом, с них дерут «по две шкуры», «плетью» и обманом присваивают себе «мошну» бедняков. Гневное осуждение вызывала продажность судей и чиновников, действовавших вместе с барами и духовенством:
Баре с земским судом
И с приходским попом
Нас морочат
И волочат
По дорогам да судам.
Песни декабристов были написаны живым, разговорным языком, метким по своим характеристикам.. Они отличались четкостью композиции, выразительностью эпитетов, разнообразными рефренами и припевами. Авторы их опирались в на традиции народного творчества - «подблюдных» песен и сказок («Ах, где те острова...»). Песни декабристов раскрывали сущность реальных отношений, господствовавших в крепостническом обществе. Из сферы абстрактных понятий «свободы», борьбы с «самовластием», «тираном», присущих классицистической традиции, они переносили конфликт в мир реального, осмысляли его социально. Рылеев и Бестужев четко разделяли тех, кто работает, и тех, кто присваивает плоды чужого труда, продолжая этим традиции передовых писателей XVIII в. и подготавливая появление свободолюбивой, полной зажигательного содержания поэзии Некрасова.
Дворянская ограниченность Рылеева и Бестужева проявилась в том, что они, будучи революционерами в своих помыслах и целях, боялись всенародного восстания и не пустили свои песни в крестьянские массы. А. А. Бестужев говорил на следствии: «Сначала мы, было, имели намерение распустить их в народе, но после одумались. Мы более всего боялись народной революции, ибо она не может быть не кровопролитна и не долговременна, а подобные песни могли бы оную приблизить. Вследствие сего... мы их певали только между собою... В народ и между солдатами никогда их не пускали». Однако солдаты и матросы были той средой, которая жадно воспринимала всякое свободное слово. Различными путями песни и стихотворения декабристов все же проникали в их среду и заучивались. Традиции этих песен использовал Полежаев в солдатской песне «Аи ахти, ох ура»:
От стальных тесаков
У нас спины трещат,
От учебных шагов
У нас ноги болят,
День и ночь наподряд,
Как волков наповал,
Бьют и мучат солдат
Офицер и капрал.
В годы войны 1812-1814 гг. широкое распространение получил жанр военных записок, дневников, писем, путешествий. Мы уже упоминали о «Дневнике» поэта-партизана Д. Давыдова. В 1813-1814 гг. в «Сыне отечества» были опубликованы «Письма из Москвы в Нижний Новгород» М. И. Муравьева-Апостола. В 1815 г. в Москве вышли «Письма русского офицера» Ф. Глинки. Участник сражения под Аустерлицем и Бородином, Ф. Глинка создавал эти письма в походе, в бивуачной обстановке в России и за границей и напечатал их в таком виде, в каком они были написаны. «Письма русского офицера» принесли их автору известность. В них показан народный характер войны 1812 г., события изложены так, как они представлялись их участнику, без нарочитого пафоса и восторга. Не лишены «Письма...» и художественных достоинств. О знаменитом Бородинском сражении, например, Ф. Глинка писал: «Застонала земля и пробудила спавших на ней воинов. Дрогнули поля, но сердца спокойны были. Так началось беспримерное Бородинское сражение 26-го августа. Туча ядер, с визгом пролетевшая над шалашом нашим, пробудила меня и моих товарищей... Мужество наших войск было неописуемо. Они, казалось, дорожили каждым вершком земли и бились до смерти за каждый шаг». Ф. Глинка утверждал, что на плечи народа легла основная тяжесть войны; «Все вельможи, все богатые люди выехали в дальние губернии; большая часть сокровищ увезена. Оставшееся купечество и толпа народа готовы были еще защищать священные стены древних зданий, храмы божий и гробы царей российских, но, видя отступающую армию, оставляя все, следовали за оною, многие показали такие примеры пренебрежения собственных выгод и преданности к общей пользе, которые удивляли пас только в истории: сии усердные сыны Отечества сожгли собственные домы свои, дабы не дать в них гнездиться злодеям». Возвратившись на родину из заграничного похода, с тяжелым сердцем увидел Ф. Глинка прежние бедность, насилие, произвол, беззаконие и казнокрадство. Одним из первых он вошел в «Союз благоденствия», стал председателем «Вольного общества любителей российской словесности».
У декабристов родилась мысль о создании самобытной героической научной литературы, посвященной историческому прошлому. На торжественном открытии Публичной библиотеки в Петербурге 2 января 1814 г. поэт и переводчик Н. И. Гнедич призывал изучать летописные сказания, «описывать подвиги наших героев» и воспитывать молодое поколение в суровости и мужественности на благо родины. Ф. Глинка напечатал в «Сыне отечества» (1813, ч. 10) статью «О необходимости иметь историю Отечественной войны 1812 года», в которой предлагал прославить героические подвиги простого народа. О необходимости прославления «добродетелей и подвигов отечественных» Ф. Глинка писал и в «Письмах к другу», где рекомендовал представить Отечественную войну в «историческом повествовании», которое должно оживить для потомства тех, что отдал за родину свою жизнь. «Да будет книга твоя памятною книгою усопших на полях битвы», - восклицал Ф. Глинка. Слог этого повествования, по мысли автора, должен быть важным, сильным и ясным. В качестве образцов предлагались Фукидид, Тацит и летописец Нестор. Писать эти произведения Глинка рекомендовал, опираясь на летописи, старинные предания и песни, языком, понятным для всего народа. В качестве примеров бралась военная история XVIII в. Так, в «Сыне отечества» (1816, ч. 27 и 29) было напечатано «Рассуждение о жизнеописаниях Суворова» Никиты Муравьева. Ф. Глинка отмечал в свое время, что Россия имела великих полководцев: Румянцева, Суворова, Каменского, но до сих пор о них почти ничего не написано. «Юный воин, лишенный отечественных пособий, должен пользоваться примерами других народов, как будто бы мы скудны были своими»,- сетовал Ф. Глинка. Он рекомендовал авторам больше путешествовать, тщательно записывать предания и исторические песни. К. Ф. Рылеев незадолго до. восстания рассказывал о своем намерении объехать некоторые места на Украине, где бывал Богдан Хмельницкий, чтобы с «исторической правдоподобностью» описать их в начатой им трагедии. О Хмельницком упоминает в «Письмах к другу» Ф. Глинка, он же написал повесть «Богдан Хмельницкий». Речи борца за независимость Украины у Ф. Глинки исполнены гражданского пафоса, ненависти к рабству. Богдан Хмельницкий был для декабристов символом национально-освободительной борьбы.
Среди писателей-декабристов были люди, связанные с военным флотом, явившиеся создателями русской маринистики. Среди них одно из первых мест принадлежит Н. А. Бестужеву, автору «Опыта истории российского флота», «Записок о Голландии 1815 года», «Рассказов и повестей старого моряка». В этих произведениях отразились впечатления Н. Бестужева от морской службы, которую ему пришлось нести по окончании Морского кадетского корпуса. В сборнике «Морские сцены» офицеры изображены высокообразованными, чуждыми рисовки, прямодушными людьми. Опасность морской службы заставляет их и матросов быть самоотверженными, не только помогать друг другу, но и жертвовать своей жизнью, когда этого требуют обстоятельства. Мы помним рассказ А. Н. Радищева в «Путешествии из Петербурга в Москву» о матросе Павле, который, рискуя собственной жизнью, спас утопающих («Чудово»). В рассказе Радищева человеколюбие матроса Павла противоположно эгоизму его начальника.
В произведениях Н. А. Бестужева такого противопоставления нет. В них ничего не сказано о свирепых телесных наказаниях, которым подвергали матросов на флоте начиная со времени Петра I, о том, что офицер на корабле оставался все тем же барином-помещиком, а матрос - крепостным. На морские темы писал и А. А. Бестужев-Марлинский. Он создал повести «Лейтенант Белозор», «Мореход Никитин», «Фрегат «Надежда». Героями этих произведений являются русские моряки, смелые, инициативные, преданные своему отечеству. Они часто совершают необыкновенные подвиги. Лейтенант Белозор, спасая тонущих моряков, оказался в Голландии, захватил сторожевой корабль и возвратился на родину. Мореход Никитин вместе с товарищами попал в плен на английский корабль, однако, закрыв вражеских моряков в каюте и выбросив за борт часового, захватил этот корабль и пришел к
берегам России. Никитин говорит товарищам, что смерть лучше плева: «Смерть та же воля. Лучше отдать свои кости божьему морю, нежели таскать их по чужой земле». Произведения Бестужева-Марлинского отличаются вычурным языком, цветистостью, изобилуют морскими терминами. Несмотря на принятую поэтикой романтиков условность, исключительность страстей и положений героев, повести Н. А. и А. А. Бестужевых сыграли свою роль в процессе движения литературы к реализму. Они привили интерес у русского читателя к морю.
Значительное внимание писатели-декабристы уделяли развитию ораторского искусства. Некоторые из них надеялись выступить перед солдатами во время восстания. В качестве примера брали древних ораторов. В статье А. М. Замятипа «Особенное достоинство речей, говоренных греками и римлянами» (1825), опубликованной в «Соревнователе просвещения и благотворения», рекомендовалась речь Перикла в честь воинов, погибших в битве. Перикл «превозносил умерших, чтобы тем побудить оставшихся в живых последовать их примеру, и сильными убеждениями потрясал души своих слушателей». После этих речей граждане считали честью пожертвовать своей жизнью для отечества. В том же «Соревнователе просвещения и благотворения» была опубликована статья Е. Б. Фукса «О военном красноречии». По мысли автора, военное красноречие должно воспламенять людей любовью к отечеству, «очаровывать своим вдохновением». Если оратор обращается к солдатам, то речь должна быть понятной им, «краткой и быстрой», состоять из солдатских речений и слов. Для большей понятности использовалась религиозная образность. Оратор должен быть любим войсками, пользоваться их доверием. Некоторые декабристы учили речи древних ораторов, чтобы самим овладеть этим искусством. Прекрасным оратором был Рылеев, ода которого «Гражданин» представляет превосходный образец ораторского воззвания в стихах. О витийстве декабристов упомянуто в «Онегине»:
Витийством резким знамениты,
Сбирались члены сей семьи
У вдохновенного Никиты,
У осторожного Ильи.
В среде декабристов были попытки создать адресованные к солдатам воззвания. Рылеев и братья Бестужевы написали несколько прокламаций к войску с целью разбросать их по казармам, но позже отказались от своего замысла. Для некоторых прокламаций использовалась старинная и распространенная среди солдат литературная форма разговора. Солдат задавал вопрос офицеру-декабристу, тот отвечал. В форме диалога были написаны известный катехизис Никиты Муравьева, в котором проводились республиканские идеи конституционного строя и борьбы с самовластием, «Православный катехизис» Сергея Муравьева-Апостола, убеждавший, что царская власть противна воле божьей, а потому подлежит уничтожению.
Декабристы наследовали лучшие достижения культуры XVIII в. В рассуждении Владимира Раевского о рабстве крестьян в России содержится призыв к восстанию, близкий по своему характеру к тому, который имеется в радищевском «Путешествии из Петербурга в Москву». («Взирая на помещика русского, я всегда воображаю, что он вспоен слезами и кровавым потом своих подданных»; «Миллионы скрывают свое отчаяние до первой искры... тут не слабые меры нужны, но решительный и внезапный удар».) О А. Н. Радищеве на следствии говорили П. Бестужев, Л. Штейнгель, В. Кюхельбекер.
Офицеры-декабристы старались использовать авторитет передовых военачальников и борцов за гражданские права XVIII в. Генерал М. Ф. Орлов в приказе по 16-й дивизии (3 августа 1820 г.) запрещал офицерам телесные наказания солдат. В качестье примера он использовал рассказы об отношении к солдатам русских полководцев XVIII в. «Обратимся к нашей военной истории,- писал он, - Суворов, Румянцев... все люди, приобретшие себе и отечеству славу, были друзьями солдат и пеклись об их благосостоянии. Все же изверги, кои одними побоями доводили их полки до наружной исправности, все погибли или погибнут: вот примеры, которые ясно говорят всем и каждому, что жестокое обращение с нижними чинами противно не только всем правилам, но и всем опытам». На уроках в Ланкастерской школе В. Раевский составлял солдатам диктанты о Новгородской вольности, прописи с именами тираноборцев; разъяснялись слова: Самовластие, Свобода, Равенство, Конституция. На уроках истории рассказывалось о деятельности Румянцева и Кутузова, заучивались прославляющие свободу стихотворения К. Рылеева «К временщику», Н. Гнедича «Перуанец к испанцу».
В октябре 1820 г. во время восстания в Семеновском полку среди солдат распространялись прокламации, традиция которых восходила еще к пугачевским манифестам. В одной из прокламаций, написанной в форме обращения солдат Семеновского полка к преображенцам, рассказывалось о тяжелом положении солдат, о тиранах-начальниках. Отмечалось зло, на которое указывали еще писатели XVIII в.: отсутствие в России твердых законов и злоупотребления взяточников-стряпчих. Врагами отечества объявлялись царь и дворяне, которых необходимо взять «под крепкую стражу». Солдатам предлагалось из своей среды выбрать командиров. Не исключена возможность, что подобная прокламация была написана кем-нибудь из грамотных солдат. В целом декабристы не были сторонниками массовых солдатских выступлений, однако А. Бестужев и Рылеев к борьбе с самодержавием призывали и солдат.
Декабристские идеи служения отчизне, гражданская героика отразились и в русской живописи того времени. Члену «Вольного общества любителей словесности, наук и художеств» А, И. Иванову были близки взгляды декабристов. Так, картины Иванова «Подвиг молодого киевлянина» (1810) и «Единоборство Мстислава с Редедею» (1812) проникнуты пафосом патриотического подвига. В них еще сильны присущие живописи классицизма рационалистическая уравновешенность и отвлеченность композиции, торжественная величавость образов, но наряду с этим имеются элементы психологизма и драматизма. А. Иванов написал батальную картину «Смерть генерала Кульнева», вызвавшую резкую критику Николая I и увольнение художника в 1831 г. из Академии. Сын А. И. Иванова - великий русский художник Александр Иванов на патриотический подъем русского общества отозвался картинами «Минин и Пожарский» и «Приам, выпрашивающий у Ахиллеса тело Гектора» (1824). Картина «Иосиф, толкующий сны виночерпию и хлебодару» (1827) вызвала подозрительное отношение академических чиновников; в изображенном на ней рельефе казни увидели намеки на казнь декабристов.
Периодизацию русского революционного движения В. И. Ленин начинал с декабристов, которых называл «дворянскими революционерами», отмечая в то же время классовую ограниченность их движения. Непосредственными продолжателями их дела были А. И. Герцен и другие деятели «молодой России». «Рылеев был мне первым светом... Отец по духу мне родной», - писал Н. П. Огарев в стихотворении «Памяти Рылеева». Патриотическая и революционная поэзия декабристов была глубоко воспринята и оказала творческое воздействие на А. И. Полежаева, М. Ю. Лермонтова, Н. А. Некрасова. Сын А. И. Иванова - Александр Андреевич писал о годах, проведенных в доме отца: «Рожден в стеснении монархии, не раз видел терзаемых своих собратий, видел надутость бар и вертопрашество людей, занимающих важные места. Всегда слышал жалобы домашние на несправедливость начальства, коего сила приводила в страх и рабство» (см.: «Искусство», 1952, №2).
Приворот является магическим воздействием на человека помимо его воли. Принято различать два вида приворота – любовный и сексуальный. Чем же они отличаются между собой?
По данным статистики, наши соотечественницы ежегодно тратят баснословные суммы денег на экстрасенсов, гадалок. Воистину, вера в силу слова огромна. Но оправдана ли она?
Порча насылается на человека намеренно, при этом считается, что она действует на биоэнергетику жертвы. Наиболее уязвимыми являются дети, беременные и кормящие женщины.
Испокон веков люди пытались приворожить любимого человека и делали это с помощью магии. Существуют готовые рецепты приворотов, но надежнее обратиться к магу.
Достаточно ясные образы из сна производят неизгладимое впечатление на проснувшегося человека. Если через какое-то время события во сне воплощаются наяву, то люди убеждаются в том, что данный сон был вещим. Вещие сны отличаются от обычных тем, что они, за редким исключением, имеют прямое значение. Вещий сон всегда яркий, запоминающийся...
Существует стойкое убеждение, что сны про умерших людей не относятся к жанру ужасов, а, напротив, часто являются вещими снами. Так, например, стоит прислушиваться к словам покойников, потому что все они как правило являются прямыми и правдивыми, в отличие от иносказаний, которые произносят другие персонажи наших сновидений...
Если приснился какой-то плохой сон, то он запоминается почти всем и не выходит из головы длительное время. Часто человека пугает даже не столько само содержимое сновидения, а его последствия, ведь большинство из нас верит, что сны мы видим совсем не напрасно. Как выяснили ученые, плохой сон чаще всего снится человеку уже под самое утро...
Согласно Миллеру, сны, в которых снятся кошки – знак, предвещающий неудачу. Кроме случаев, когда кошку удается убить или прогнать. Если кошка нападает на сновидца, то это означает...
Как правило, змеи – это всегда что-то нехорошее, это предвестники будущих неприятностей. Если снятся змеи, которые активно шевелятся и извиваются, то говорят о том, что ...
Снятся деньги обычно к хлопотам, связанным с самыми разными сферами жизни людей. При этом надо обращать внимание, что за деньги снятся – медные, золотые или бумажные...
Сонник Миллера обещает, что если во сне паук плетет паутину, то в доме все будет спокойно и мирно, а если просто снятся пауки, то надо более внимательно отнестись к своей работе, и тогда...
При выборе имени для ребенка необходимо обращать внимание на сочетание выбранного имени и отчества. Предлагаем вам несколько практических советов и рекомендаций.
Хорошее сочетание имени и фамилии играет заметную роль для формирования комфортного существования и счастливой судьбы каждого из нас. Как же его добиться?
Еще недавно многие полагали, что брак по расчету - это архаический пережиток прошлого. Тем не менее, этот вид брака благополучно существует и в наши дни.
Очевидно, что уход за собой необходим любой девушке и женщине в любом возрасте. Но в чем он должен заключаться? С чего начать?
Представляем вам примерный список процедур по уходу за собой в домашних условиях, который вы можете взять за основу и переделать непосредственно под себя.
Та-а-а-к… Повеселилась вчера на дружеской вечеринке… а сегодня из зеркала смотрит на меня незнакомая тётя: убедительные круги под глазами, синева, а первые морщинки
просто кричат о моём биологическом возрасте всем окружающим. Выход один – маскироваться!
Нанесение косметических масок для кожи - одна из самых популярных и эффективных процедур, заметно улучшающая состояние кожных покровов и позволяющая насытить кожу лица необходимыми витаминами. Приготовление масок занимает буквально несколько минут!
Каждая женщина в состоянии выглядеть исключительно стильно, тратя на обновление своего гардероба вполне посильные суммы. И добиться этого совсем несложно – достаточно следовать нескольким простым правилам.
С давних времен и до наших дней люди верят в магическую силу камней, в то, что энергия камня сможет защитить от опасности, поможет человеку быть здоровым и счастливым.
Для выбора амулета не очень важно, соответствует ли минерал нужному знаку Зодиака его владельца. Тут дело совершенно в другом.
© Все права на статьи принадлежат авторам сайта, если не указано иное.
16 +