Будучи социальным явлением, семья не может не изменяться в ходе историческою развития общества. Эта истина получила в настоящее время всеобщее признание. Однако простая констатация факта изменчивости форм брака и семьи еще не решает проблемы. Важно определить закономерность, характер и причины изменений.
Буржуазные социологи в решении указанных задач весьма разноречивы и непоследовательны. Отрицая классовое деление общества и пытаясь заменить его «социальной стратификацией», многие из них обычно рассматривают лишь отдельные исторические этапы изменения семьи, не делая (за редким исключением) различий между формами семьи противоположных классов в пределах каждого этана. Иногда это прикрывается ссылками на то, что исследуется семья некоего «среднего класса», к которому причисляются в большинстве случаев все члены данного общества, имеющие средний доход и достаток.
Вот, например, типичная характеристика такой семьи. «Семья среднего класса обычно не имеет обширных родственных связей и стоит особняком. Такое положение создавалось благодаря владению имуществом. Перемены в промышленном развитии в различных частях страны вынуждали такие семьи сниматься с насиженных мест и приспосабливаться к различным местным культурам. В таких семьях часто возникала потребность в том, чтобы мать работала на производстве... Ребенок в семье среднего класса имеет очень небольшую утилитарную ценность. В них наблюдается упорное стремление к успеху. Семья среднего класса концентрируется
вокруг матери. Удовлетворительная жизнь семьи среднего класса будет зависеть от сопротивления необоснованным требованиям и здравого смысла в оценке современных идеологий» (1). Эта характеристика свидетельствует о том, что под «семьей среднего класса» подразумеваются и семьи рабочих, и семьи мелкой и, возможно, даже средней буржуазии. Причем и те и другие описываются неполно и односторонне. Это не удивительно, так как все, что присуще рабочей семье, но не присуще семье буржуазной, и наоборот, автор в силу логической необходимости должен был убрать из своего описания.
Научная правомерность категории «средний класс» вызывает сомнения не только у представителей марксистской социологии, но и у ряда социологов западных стран. Вот что пишет, например, Вероника Столте-Хейсканен (Финляндия) в статье «Миф о семье среднего класса в американской социологии семьи»: «Модель белой семьи среднего класса представляет основную семейную культуру США. Следовательно, группы, выходящие за эти рамки преобладающей культуры, считаются представителями подкультуры» (2). Согласно данным американской переписи 1960 г., распределение населения по профессиональному статусу было таково: «22% - профессионалы и руководители, 21% - клерки (служащие) и торговцы, 13% - ремесленники, 18% - полуквалифицированные рабочие, 13% - работники сферы обслуживания, 6% - рабочие, занятые физическим трудом, 8% - фермеры и рабочие на фермах» (3). Следовательно, профессиональные категории, входящие, согласно критериям американских социологов, в «средний класс», составляют примерно половину взрослого населения страны. В соответствии со вторым критерием (размер годового дохода на семью) из «среднего класса» надо исключить около 40% всех семей. Между тем, по подсчетам В. Столте-Хейска-
----------------------------------------
1. Modern Marriage and Family Living, ed. by Fishbein and Kennedy. N. Y., 1957, p. 57-58.
2. Stolte-Heiskanen V. The Myth of tho Middle Class Family in American Family Sociology. - «Tutkimuksia Research Reports», 1970, N0145, p. 1.
3. Там же.
----------------------------------------
ней соотношение между количеством исследований семей «среднего» и «низшего» классов в социологии США составляет 6 : 1. Причем половина всех работ, посвященных «низшему классу», касается проблем дезорганизации семьи и контроля над рождаемостью. В результате создается впечатление, что у «низшего класса» вообще нот нормальных семей. Таким образом, делает вывод Столте-Хейсканен, «исследования семьи, основанные на концепции «среднего класса», «поддерживают» тему «культурной гомогенности» и отрицают различия как концептуальную альтернативу» (4). В анализе В. Столте-Хейсканен с достаточной убедительностью выявлены как субъективизм понятия «семья среднего класса» и не представительность самого феномена, так и неизбежность искажения объективной картины развития семьи, в случае когда указанное понятие кладется в основу группировки и обобщения эмпирических фактов.
Этапы изменения семьи определяются в буржуазной социологии преимущественно на основе традиционно-религиозной периодизации истории, поэтому они также противоречат современным научным данным. Так, согласно Богардусу, различаются древнееврейская, древнеримская (античная) и христианская семьи. Со времени Ренессанса, по его мнению, начались «реорганизация и частичное разрушение христианской семьи», а в «течение следующих веков появилось множество факторов, нарушающих установленный порядок семейной жизни: одни из них действовали в направлении улучшения семьи, другие вызывали ее разрушение» (5). Какие же это факторы? Прежде всего это «отделение церкви от государства», затем рост индивидуализма, «экономические перемены», в частности гибель кустарного и появление современного промышленного производства, эмансипация женщин и открытие для них доступа к множеству промышленных профессий, накопление богатства, развитие научных знаний, увеличение «общественных беспорядков», скученность населения в больших городах, жизнь
-------------------------------
4. Там же, с. 11.
5. Bogardus E. Sociology, p. G5.
-------------------------------
в пансионах и меблированных комнатах, поздние браки (6) и т. д.
Перечисляя все эти факторы, маститый американский социолог даже не пытался выяснить, какие из них являются главными, существенными, а какие второстепенными или даже случайными. В результате экономическое развитие общества и вовлечение женщин в процесс общественного производства оказались в одном ряду с «жизнью в пансионах» и «поздними браками». Другими словами, то, что является следствием развития экономики и обусловленных ею изменений в брачно-семейных отношениях, выступило в качестве причины этих изменений.
Подобную же оценку основных этапов истории семьи и объяснение характера и причин ее развития можно найти в работах многих буржуазных социологов. Отмеченная тенденция, представляющая собой разновидность известной «теории факторов», имеет некоторые модификации. В отдельных работах, в частности в «Социологии» А. Грина, количество «факторов», рассматриваемых в качестве причин изменений семьи, значительно сокращено. В отличие от Богардуса Грин к их числу относит лишь промышленную революцию, «которая открыла для женщины новые возможности и понизила ее экономическую ценность в домашнем хозяйстве», «ослабление религиозной ортодоксальности, что уменьшило власть мужчины и дало женщинам больше «свободы», и возрастающую урбанизацию, которая сопровождалась горизонтальной и вертикальной мобильностью» (7).
При решении вопроса о характере и направлении изменения форм брака и семьи большинство буржуазных исследователей ограничиваются лишь теми узкими топографическими и хронологическими рамками, в которых они проводили исследование, не вскрывая общих тенденций, не указывая на то, какой, количественный или качественный, постепенный или скачкообразный, прогрессивный или ре-
---------------------------------
6. Там же, с. 65-69.
7. Green A. Sociology, New York - Toronto - London, 1956, р. 384.
---------------------------------
грессивный характер имеет данное изменение. К этой позиции очень близка точка зрения Э. Богардуса и Т. Парсонса, согласно которой на одном историческом этапе брак и семья могут изменяться в лучшую, на другом - в худшую сторону, а иногда обе тенденции действуют одновременно и как бы «уравновешивают» друг друга.
Только сравнительно небольшая часть буржуазных социологов прямо или косвен по признают прогрессивность изменений, происходящих в брачно-семейных отношениях, и в связи с этим отмечают увеличивающийся разрыв между брачно-семейным законодательством и «новой культурой семьи», который они называют «культурным отставанием». О причинах его проф. Андре Мишель пишет следующее: «В противоположность таким семьям индустриальное общество хочет сохранить свою структуру: оно, как и патриархальное общество, считает себя вечным и хочет оставаться таковым. Сопротивляясь изменениям в области семьи, оно старается избежать изменений в других областях. Иерархия полов и возрастов в семье позволяет оправдать экономическую и социальную иерархию в обществе» (8).
Социологи, признающие прогресс семьи, обычно сводят его к постепенному приведению семейной структуры и жизни в -соответствие со структурой и жизнью всего общества. Хотя, например, французский социолог Л. Морель считает, что «человеческие институты, как и человеческий разум, прогрессируют скачкообразно, с неожиданными срывами. Было бы ошибкой думать, что понятие семьи при древнем строе последовательно развивалось от идеи абсолютной власти отца над членами и достоянием семьи к идее союза мужчины и женщины в общих интересах... Развиваясь медленно и в определенном направлении, институты в движеяии своем описывают некую лихорадочную кривую, скачущую то вверх, то вниз, так как борьба погибающих и вновь создающихся политических институтов, направленность и устремления умов в каждый дан-
-----------------------------------
8. Michel A. F.nquete sur la vie familiale des locataires des hols menbles de la Seine. - Gainers intcmationaux de Sociologie. Paris, 1960. p. 175.
-----------------------------------
ный период могут значительно задержать неизбежные изменения» (9).
Это несомненное признание скачкообразности прогресса семьи. Но сами скачки понимаются Морелем не как закономерное явление, а как «неожиданные срывы», как нечто неопределенное в своей направленности. К тому же скачки в процессе развития семьи выступают у Мореля как следствие скачков в развитии мышления, в частности понятий о семье, т. е. прогресс семьи сводится фактически к прогрессу идей.
Таким образом, хотя у современных буржуазных социологов и нет единства взглядов на причины и характер изменения брачно-семейыых отношений, всем им присуща одна очень существенная общая черта: это изменение они рассматривают эклектически или метафизически. Поскольку же и эклектика и метафизика в гносеологическом плане «тяготеют» к идеалистическим или социал-дарвинистским концепциям, постольку общность в способах рассмотрения изучаемого процесса в значительной степени предопределяет общность и в способах его объяснения. Иначе говоря, взгляды буржуазных социологов на решение указанной проблемы различаются лишь в той мере, в какой эти различия не нарушают их единого фронта против марксизма.
Марксистско-ленинская социология не отрицает того, что на брак и семью воздействует множество социальных, а в ряде случаев и биологических факторов. Но во-первых, многие из них выступают лишь в качестве проводников, «передатчиков» каких-то более глубоких, первичных не только по отношению к семье, но и по отношению к самим данным факторам причин; во-вторых, далеко не все из воздействующих факторов имеют одинаковое значение для изменения форм брака и семьи. Следовательно, для того чтобы с достаточной научной точностью определить место и роль каждого фактора, так или иначе влияющего на брачно-сомейпые отношения, а значит, и направление этих влияний, необходимо прежде всего проанализировать сами факторы, с тем чтобы отделить первичное от вто-
-------------------------------
9. Renouveau des idees sur la famine. Paris, 1954, p. 20.
-------------------------------
ричного, главное от второстепенного. Другими сломи объяснение процесса изменения семьи будет плодотворным лишь тогда, когда и сама она, и воздействующие на нее факторы будут рассматриваться не как нечто самодовлеющее, а как элементы единой общественной структуры.
Как известно, в работе «Происхождение семьи, частной собственности и государства» Ф. Энгельсом проанализировано очень много материальных и идеальных, объективных и субъективных факторов, влияющих на состояние и развитие брачно-семейных отношений. Среди них и кровное родство, и физиологическая ревность, и последствия кровосмешения, и половозрастное разделение труда, и нравственные традиции, и увеличение плотности населения, и производительность труда, и «изобретение» рабства, и рост богатства, и изменения правовых норм, и религиозные воззрения, и взаимное нравственное влияние племен и народов.
Если бы Энгельс ограничился лишь перечислением этих факторов и рассмотрением того, как каждый из них в отдельности воздействует на брак и семью, он смело мог бы претендовать на приоритет в открытии тех «новейших» методов исследования и обобщения, которыми так гордится современная буржуазная социология. Но, будучи диалектиком и материалистом, Ф. Энгельс не мог остановиться на этой призрачной «вершине», ибо логика научно-теоретического анализа требовала выделения из всей совокупности воздействующих на брак и семью факторов главного, определяющего наиболее существенные стороны процесса изменения брачно-семейных отношений. Таковым является изменение способа производства материальных благ, экономическое развитие общества. Причем, как бы предвосхищая модные ныне обвинения марксистов к «одностороннем экономическом детерминизме», Ф. Энгельс пояснял: «Политическое, правовое, философское, религиозное, литературное, художественное и т. д. развитие основано на экономическом развитии. Но все они также оказывают влияние друг на друга и на экономический базис. Дело обстоит совсем не так, что только экономическое положение является причиной, что только оно является активным, а все остальное - лишь пассивное следствие. Нет, тут взаимодействие па основе экономической необходимости, в конечном счете всегда прокладывающей себе путь» (10).
В понимании закономерностей развития брака и семьи марксизм-ленинизм исходит из принципа взимосвязи биологического и общественного моментов, природы и общества, и в то же время качественного различия между ними. Не случайно, критикуя тех, кто, основываясь на факте существования «единобрачия» у некоторых видов животных, пытался доказать «природную прирожденность», а следовательно, и изначальность моногамного брака у людей, Ф. Энгельс писал: «...хотя сообщества животных и имеют известную цен-ность для ретроспективных умозаключений относительно сообществ людей, но эта ценность только негативная» (11).
В отличие от животных человек пе довольствуется тем, что дает ему природа. Его появление связано с новым типом поддержания жизни и удовлетворения естественных потребностей - производством материальных благ. Для животного другие особи - это прежде всего конкуренты в пожирании уже готовой пищи. Они могут объединяться в стадо преимущественно для защиты от врагов. Поэтому чисто физиологическая ревность самцов может легко разорвать эту непрочную связь и привести к образованию отдельных «семей». Для первобытного человека, наоборот, в силу крайне примитивного характера орудий труда добыча средств к жизни была немыслима в одиночку, вне стада. Необходимость защиты от врагов только дополняла эту основную причину, прочно соединявшую первобытных людей в большие группы. Эта же причина заставляла первобытное стадо всемерно стремиться к обузданию физиологической ревности самцов, разрушала то единобрачие, которое, возможно, и существовало у отдаленных предков человека.
Следовательно, возникновение человеческого общества представляет собой не только высшую ступень прогресса природы, но и перерыв постепенности
----------------------------------
10. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 39, с, 175.
11. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 21, с. 39.
----------------------------------
в этом прогрессе, возникновение качественно овых закономерностей развития, объективной основой которых является экономическая необходимость. Половая жизнь в раннем первобытном обществе была неупорядоченной в смысле отрицания старого, природного порядка, но она явилась условием формирования порядка социального и в этом смысле быда действительно высшим для того времени звеном процесса развития.
Соотношение между биологическими и социальными факторами в жизни людей не только предполагает глубокую, качественную специфику социального, но и непосредственно зависит от общественно-исторических, в первую очередь экономических, условий. «Согласно материалистическому пониманию,- пишет Энгельс,- определяющим моментом в истории является в конечном счете производство и воспроизводство непосредственной жизни. Но само оно, опять-таки, бывает двоякого рода. С одной стороны - производство средств к жизни: предметов питания, одежды, жилища и необходимых для этого орудий; с другой - производство самого человека, продолжение рода. Общественные порядки, при которых живут люди определенной исторической эпохи и определенной страны, обусловливаются обоими видами производства: ступенью развития, с одной стороны - труда, с другой - семьи. Чем меньше развит труд, чем более ограничено количество его продуктов, а следовательно, и богатство общества, тем сильнее проявляется зависимость общественного строя от родовых связей» (12).
В первобытном обществе, особенно на первых его этапах, родство было фактически единственным социальным отношением и узы родства во многом определяли экономические связи, так как разделение труда имело преимущественно половозрастной характер. Но по мере развития производительных сил родство становится подчиненным отношением, зависящим от все более отделяющихся от пего экономических, производственных отношений. Наряду с этим растет влияние на брак и семью политических и духовных факторов, также связанных
-------------------------
12. Там же, с. 25-26.
-------------------------
в конечном счете с процессом экономического развития.
Поскольку изменение форм брака и семьи осуществляется на основе развития материального производства, оно имеет исторически прогрессивный характер и представляет собой диалектическое единство качественных и количественных изменений. Основные этапы истории семьи отражают качественное своеобразие основных ступеней развития общества - общественно-экономических формаций. В классово антагонистическом обществе в рамках этой качественной специфики каждого конкретно-исторического этапа развития семьи имеют место качественные различия между семьями противоположных классов: рабовладельцев и демоса (плебса), феодалов и крестьян, буржуа и пролетариев. Поскольку же состояние брака и семьи лишь в конечном счете отражает состояние экономики, постольку характер брачно-семейных отношений и процесс их развития обладают относительной самостоятельностью.
Значение экономики как главного фактора, определяющего изменение форм брака и семьи, наиболее ярко проявилось при переходе от полигамии к единобрачию. Моногамная семья, пишет Энгельс, «основана на господстве мужа с определенно выраженной целью рождения детей, происхождение которых от определенного отца не подлежит сомнению, а эта бесспорность происхождения необходима потому, что дети со временем в качестве прямых наследников должны вступить во владение отцовским имуществом» (13). Следовательно, возникновение моногамного брака есть прямое следствие возникновения частной собственности, в результате которого появилась и экономическая потребность в единобрачии (необходимость наследования), и экономическая возможность его установления (зависимое положение женщин, связанное с резким уменьшением их роли в общественном производстве).
Однако было бы грубым упрощением связывать становление моногамии лишь с господством частной собственности; развитие нравственной и эстети-
-----------------------------
13. Там же, с. 65.
-----------------------------
ческой культуры на основе экономического и социального прогресса вело к вытеснению полигамных форм брака единобрачием уже в рамках первобытного общества. Возникновение частной собственности и классов ускорило и одновременно извратило этот процесс, способствовало формированию отчужденной разновидности моногамии, которая представляет собой как порождение, так в известном смысле и отражение частнособственнических экономических отношений. «Современная семья, - писал К. Маркс, имея в виду семьи всех собственнических классов, - содержит в зародыше не только рабство (servitus), но и крепостничество, так как она с самого начала связана земледельческими повинностями. Она содержит в миниатюре все те противоречия, которые позднее широко развиваются в обществе и в его государстве» (14).
Подчиненной, эксплуатируемой стороной в собственническом моногамном браке является женщина. Мужчина соединен с ней как супруг, но противостоит ей как господин, хозяин, как частица той социальной силы, которая поставила себя в привилегированное положение по отношению ко всем женщинам и ревниво оберегает эти привилегии. Такие отношения, существуя в течение целого ряда поколений, «становятся в конце концов привычными и начинают благодаря наследственности и воспитанию казаться «естественными»» (15).
Поскольку экономический выбор нередко не совпадает даже с элементарным сексуальным предпочтением, а половое влечение (не говоря уже о чувстве любви!) имеет избирательный характер, постольку собственническая моногамия не только не устраняет внебрачные связи, но, наоборот, дает им новый толчок и оправдание. «...Наследство, завещанное групповым браком цивилизации, двойственно, как двойственно, двулико, внутренне раздвоено, противоречиво и все, что порождено цивилизацией,- отмечал Энгельс,- с одной стороны - моногамия, а с другой - гетеризм вместе с его самой
------------------------------
14. Там же, с. 61.
15. Бебель А. Женщина и социализм. М., 1959, с. 49.
------------------------------
крайней формой - проституцией» (16). Превращение женского тела в предмет купли-продажи, так же как и моногамия, есть результат возникновения и развития собственнических отношений. Это необходимо подчеркнуть, ибо в социологической и этнографической литературе проституцией нередко именуются некоторые пережитки группового брака или языческих обычаев, не связанные непосредственно с товарно-денежными отношениями (17). Такая «проституция» основывается не на экономической сделке между женщиной и мужчиной, которому она отдается, а на нравственно-религиозных традициях и побуждениях.
Сила полового инстинкта была одной из тех таинственных сил природы, которые господствовали над первобытным человеком в его повседневной жизни. Поэтому в ряде случаев половой акт приобретал религиозный смысл, становился одной из форм служения богам. Лишь с развитием товарно-денежных отношений жрецы стали использовать эти обычаи для собственного обогащения. В Южной Индии, например, еще сравнительно недавно ежегодно праздновался религиозный праздник каламбрум, во время которого молодые девушки должны были проводить ночь в пагоде, где их якобы посещали высшие духи. Пользуясь невежеством и религиозностью населения, брамины устраивали в эту ночь разнузданные оргии, к участию в которых за очень высокую плату допускались богатые иностранцы, выполнявшие вместе с браминами роль «высших духов».
Нельзя полностью считать формой проституции и древнегреческий гетеризм, ибо он предполагал в отношениях между гетерой и ее партнером какую-то долю личной склонности и в этом смысле был, несомненно, пережитком группового брака. Известно, что гетеры были не только наложницами, но и собеседницами, подругами, а подчас становились даже женами общавшихся с ними мужчин. Перед гетерой Теодотой изливал свою мудрость Сократ, с гетеры Фрины лепил свою Афродиту Пракситель, гетера Леонтиона считалась одним из наиболее ост-
------------------------------------
16. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 21, с. 69-70.
17. См. Вилла А. Религия в свете науки. М. - Л., 1925, с. 84.
------------------------------------
рыx и умных критиков философских лекций Эпикура, с мнениями гетеры Таисы считался даже жестокий и самоуверенный Александр Македонский, а гетера Леяна наряду с героями и богами Древней Эллады была удостоена памятника в Афинах.
В этой высшей форме гетеризм имел в качестве своей базы, с одной стороны, относительную свободу и высокий уровень духовного развития какой-то части женщин античного общества, с другой - низведение «законных жен» до положения покорных исполнительниц мужской воли, обреченных на замкнутую, однообразную и духовно скудную жизнь в специальных женских половинах - генекеях. На брак древние греки смотрели с чисто практической, деловой стороны, открыто противопоставляя ему общение с гетерами. Даже представительницы «низшего класса» древнегреческих гетер, рекрутировавшегося из числа рабынь,- «порны», не имевшие своих домов и слуг и жившие в специальных помещениях, так называемых порнеа, считались общим достоянием свободного демоса и своего рода естественным дополнением к браку, пока Солон не распорядился взимать за их услуги плату в пользу государства.
Следовательно, лица, организовывавшие и поощрявшие проституцию, широко использовали первобытнородовые пережитки и их последствия, но это не значит, что сами эти пережитки были формами проституции. Отрицание данной истины не только расходится с фактами, но и может привести к оправданию торговли «живым товаром», к рассмотрению этой торговли в качестве чего-то извечно присущего человеческим отношениям и не поддающегося искоренению.
По мере развития собственнических отношений проституция приобретала все более массовый и циничный характер. В императорском Риме ею занимались даже некоторые высокопоставленные матроны, а начиная со средних веков она стала одной из доходнейших статей городских бюджетов. Не остались в стороне и представители «благородного» феодально-помещичьего сословия, многие из которых были не только активными «потребителями», но и поставщиками «живого товара», устроителями и содержателями публичных домов. «Одна помещица,- рассказывает, например, И. И. Игнатович,- выписывала из деревни крепостных девок, воспитывала их у себя и снабжала ими дом терпимости, содержимый ею самою» (18). Л. Э. Шишко в книге «Рассказы из русской жизни» приводит следующее не менее характерное свидетельство крестьянина Петровского уезда Саратовской губернии в исповеди сельскому священнику: «Бывало, наша барыня отберет девок человек тридцать, мы посажаем их на тройку да и повезем их на урюпинскую ярмарку продавать. Я был в кучерах. Сделали там на ярмарке палатку да и продавали их. Больше всего покупали армяне. Каждый год мы возили. Уж сколько вою было на селе, когда барыня начнет собираться в Урюпино!»
Однако феодально-помещичья предприимчивость на поприще организации и развития проституции оказалась лишь жалким кустарничеством по сравнению с тем размахом, который приняло это дело при капитализме. Достаточно сказать, что к этому периоду относится возникновение целых «национальных» и мировых трестов, в распоряжении которых находились огромные финансовые средства и которые не только содержали публичные дома «на все вкусы», но и вербовали, рекламировали, продавали, обменивали «живой товар», организовывали разного рода порнографические зрелища, а кое-где даже влияли на политику.
Однако противоречия, порожденные деляческим характером собственнического брака, приобрели в ходе развития классово антагонистического общества такую глубину и остроту, что проституция как способ их разрешения оказалась лишь полумерой. Это способствовало формированию и быстрому развитию второго компрометирующего и разрушающего брак социального недуга - адюльтера. «Вместе с единобрачием появляются два неизменных, ранее неизвестных характерных общественных типа: постоянный любовник жены и муж-рогоносец. Мужчины одержали победу над женщинами, но увенчать по-
-----------------------------
18. Игнатович И. И. Помещичьи крестьяне накануне освобождения. М., 1910, с. 217.
-----------------------------
бедителей великодушно взялись побежденные. Рядом с единобрачием и гетеризмом неустранимым общественным явлением сделалось и прелюбодеяние, запрещенное, строго наказуемое, но неискоренимое» (19).
Одной из наиболее «неудобных» для науки особенностей адюльтера является то, что лица, занимающиеся им, не спешат признаваться в этом социологам; поэтому социология не располагает достаточно надежными данными о его масштабах и динамике. Можно лишь констатировать, что время наибольшего расцвета адюльтера обычно совпадает с периодами наибольшего распространения паразитизма и праздности среди господствующих классов и представляет собой одно из проявлений общего нравственного кризиса классово антагонистического общества.
В моногамной семье, как справедливо отмечал Бертран Рассел, возможны многие варианты. Решение о вступлении в брак иногда принимается сторонами, иногда их родителями. В некоторых странах покупается невеста, в других - жених. Огромная разница наблюдается в осуществлении развода: от католической крайности, запрещающей развод, до старокитайских законов, дающих право мужу на развод с женой, если она окажется болтуньей.
И все же есть два существенных признака, которые практически присущи каждой собственнической моногамной семье: господство мужа и подчиненное, а в ряде случаев и просто порабощенное положение женщины, сведение супружеской жизни лишь к сексуальным отношениям, к «тупому исполнению долга, которого смысл утратился» (20).
В рабовладельческом обществе глава патриархальной семьи был полновластным господином всех ее членов и жил фактически в многобрачии, так как, по говоря уже о наложницах-рабынях, он мог принудить к сожительству и любую свободную женщину общины; женщина же, становясь женой, превращалась в пожизненную затворницу с единствен-
---------------------------------
19. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 21, с. 70.
20. См. А. И. Герцен об искусстве. М., 1954, с. 103.
---------------------------------
ным уделом рождения и воспитания «законных» детей.
Феодализм явился смешением двух культур: рабовладельческой и так называемой «варварской», в которой женщина была более свободной и находилась в более почетном положений. Поэтому в феодальном обществе мужское господство над женщинами было облечено в несколько более мягкие формы. Сам феодал был занят преимущественно военной службой сеньору или королю, а все хозяйство находилось в руках жены. Она заведовала прислугой замка, сбором оброка с крепостных, заготовкой продовольствия на зиму, следила за работой ремесленных мастерских, обеспечивающих натуральное хозяйство феодала всеми необходимыми продуктами. Оставаясь фактически рабой и вещью мужа в семье, она была госпожой по отношению к вассалам, арендаторам и крепостным, имела право наследования владений мужа и его титула.
Жесткие нормы патриархального единобрачия в какой-то мере расшатывались и многочисленными феодальными войнами. Длительные военные отлучки глав семейств, большие потери населения, повышавшие ценность материнства (пусть в чисто утилитарном отношении), хотя и в очень узких рамках, все же способствовали возрастанию свободы и чувства достоинства женщины. Кроме того, войны, а затем начавшиеся еще при феодализме миграционные процессы вели к нарушению демографических пропорций, порождали необходимость отступлений от норм собственнической моногамии в сторону или бигамных отношений (как, например, это было в Германий после Тридцатилетней войны), или большей самостоятельности женщины и при вступлении в брак, и в браке.
Много хлопот для ревнителей собственнической моногамии доставляло и распространение романтической «рыцарской любви», которая возникла как своеобразная реакция хозяев жизни - мужчин на грубость, прозаичность сексуальных отношений как в семье, так и в покоях женщин, сделавших эти отношения своим ремеслом. Не случайно рыцарская любовь, по крайней мере в начальной стадии своего развития, в качестве одной из важнейших морально-эстетических ценностей того времени имела возвышенно-платонический характер, носила форму поклонения даме сердца.
Некоторые буржуазные исследователи, в частности Б. Рассел, отмечают, что на гуманизацию отношений между полами известное влияние оказала и христианская религия с ее культом мадонны, апелляцией к супружеской верности и осуждением крайних форм «языческого» произвола по отношению к женщинам. Однако эти влияния и обусловленные ими изменения коснулись лишь небольшого слоя феодальной элиты, тем более что то же самое христианство, как и другие религии, устами своих вождей и глашатаев при каждом удобном случае предавало анафеме и женщин, и те жизненные начала, которые они олицетворяли. Тертуллиан провозгласил женщин «первопричиной гибели человечества, дверью, ведущей в ад»; «святой» Антоний - «орудием дьявола и началом всякого преступления»; Иоанн Златоуст - «врагом дружбы, роковой карой, явным вредом, естественным соблазном, несчастьем, которое преследует вас дома».
Карфагенский собор в 208 г. запретил учить женщин грамоте, Лаодикийский собор в 364 г. запретил женщинам появляться в алтарях, а Македонский собор в 585 г. всерьез обсуждал вопрос о том, является ли женщина человеком. Сотни тысяч женщин были сожжены на кострах инквизиции по обвинению в «сношениях с дьяволом».
В поношении и третировании женщин от христианства не отстают и другие религии. Ислам, например, объявляет дочь товаром отца, «на обработку которого даже незачем тратить деньги» и который нужно лишь выгодно продать. Муж, по талмуду,- абсолютный властелин жены, он может развестись с ней, пропить ее и даже убить. Мракобесы с пеной у рта всячески стараются унизить, оскорбить женщину. «Если женщина кому наступила на одежду,- говорится в талмуде,- тот впадает в грех», «вся женщина - срамота» и т. п.
Поэтому Б. Рассел был, по-видимому, прав, когда писал: «Древний мир был порочен, но жестоким он не был. В раннем средневековье религия и варварство объединились, чтобы привести к деградации сексуальную сторону жизни. В браке жена не имела никаких прав. Вне брака, поскольку все было грехом, не было способов обуздать естественную звероподобность нецивилизованного мужчины. Аморальность в разгар средневековья была широко распространенной и отвратительной. Епископы жили в открытом грехе со всеми духовными дочерьми, а архиепископы заводили любовниц мужского пола в соседних епархиях...» (21) Капиталистическая формация явилась высшим этапом в развитии частнособственнических отношений. Следовательно, экономическая почва, породившая и взлелеявшая собственническую моногамию в ее рабовладельческой и феодальных формах, при капитализме полностью сохраняется. Это значит, что сохраняется и потребность в неравноправии и подчинении женщин как гарантии прочности и незыблемости собственнической семьи, которая наряду с собственностью «образуют практические основы, на которых воздвигла свое господство буржуазия, потому что они, в своей буржуазной форме, являются условиями, благодаря которым буржуа есть буржуа...» (22).
Но, сохранив традиционную заинтересованность эксплуататоров в зависимом положении женщины, капитализм порождает и другую, в конечном счете противоположную ей заинтересованность, которой не существовало ни при рабовладельческом, ни при феодальном строе: нуждаясь в дешевых рабочих руках, крупная промышленность широко открывает двери перед женщинами и все энергичнее вовлекает их в общественное производство. Работа на капиталистическом предприятии превращает женщину в объект эксплуатации со стороны хозяина, но она дает ей экономическую независимость по отношению к мужу, отцу, ко всей мужской «элите» внутри семьи и этим подрывает одну из важнейших основ частнособственнической моногамии. Хотя некоторые буржуазные социологи, в частности Т. Парсонс н Р. Бейлз, и пытаются утверждать, будто «в этом направлении нет никакой заметной тенден-
--------------------------------
21. Russel В. Marriage and Morals. L., 1961, p. 36.
22. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 168.
--------------------------------
ции» (23), есть немало свидетельств того, что такая тенденция не только существует, но и неуклонно усиливается.
По американским данным, в 1890 г. в США занимались профессиональной деятельностью менее 20% женщин, а в 1970 г., в соответствии с итогами переписи,- более 40%. Правда, работающие матери с маленькими детьми, как правило (в трех случаях из четырех), имеют неполный рабочий день (24). Особенно быстро возрастает в США профессиональная активность замужних женщин. В 1973 г. более 19,8 млн. замужних женщин в США работали или искали работу. Это - по скромным подсчетам, ибо еще около 4 млн. в этом же
--------------------------------
23. Parsons Т., Bales R. Family, Socialization and Interaction Process. Glencoe; 1955, p. 14.
24. Married Women in the Labor Force. - «Statistical Bulletin», vol. 55, August 1974, p. 9-10.
25. же, с. 108.
--------------------------------
году работали лишь до или после мартовского опроса и, следовательно, не были учтены. Возрастание доли работающих замужних женщин характерно для всех возрастов, но особенно интенсивно этот процесс шел в возрастной группе 20-24 года (степень участия в профессиональном труде повысилась за 12 лет более чем на три пятых) и в группах 18-19 лет и 25 - 34 года (более чем наполовину). Частично эти результаты можно объяснить тем, что процент молодых замужних женщин, имеющих детей, в 60-70-х годах систематически снижался. Только за период с 1969 по 1973 г. этот показатель для женщин в возрасте до 25 лет упал с 70 до 57%. Однако основную часть пополнения женской рабочей силы за указанные годы составили замужние женщины, имеющие детей.
В то время как в группе бездетных замужних женщин профессиональная активность возросла на 20%, в группе матерей с детьми старше трех лет ее рост составил 35%, а в группе матерей с детьми до трех лет - 86%. Об усилении профессиональной активности женского населения в США свидетельствует и тот факт, что с 1961 по 1973 г. доля женщин, работающих полный рабочий день (35 рабочих часов в неделю в течение по крайней мере 50 недель в год), увеличилась на 50 %.
Поскольку вовлечение женщин в процесс общественного производства не сопровождалось при капитализме какими-либо массовыми, общегосударственными мерами по оказанию помощи семье в воспитании детей, оно породило противоречие между производственной работой женщины и выполнением ею традиционных обязанностей в семье. Это противоречие буржуазные социологи заметили сравнительно рано, однако длительное время рекомендовали разрешать его путем возвращения замужних и имеющих детей женщин к домашнему очагу, чем немало способствовали возникновению в 60-х годах неофеминистского бума. Э. Богардус писал, например: «Замужние женщины с маленькими детьми не способны быть настоящими матерями, если они должны много времени проводить на фабрике» (26).
-----------------------------
26. Bogardus E. Sociology, p. 67.
-----------------------------
По словам другого весьма авторитетного автора, Сови (Франция), «лучезарная эмансипация слишком часто приводит женщин лишь к двойному рабству: на службе и у домашнего очага» (27).
Однако наиболее откровенно и последовательно высказываются американские социологи Т. Парсонс и Р. Бейлз. Справедливо указывая на то, что при капитализме работающие женщины «занимают в основном самые низкие посты», они рассматривают данный факт в качестве бесспорного свидетельства «природной женской ограниченности». Поэтому, как бы женщина ни старалась, она не может стать полноценным работником на производстве и «серьезным конкурентом своего мужа как основного добытчика». «С уверенностью, кажется, можно сказать, - заключают Парсонс и Бейлз,- что роль взрослой женщины по-прежнему ограничена в первую очередь внутренними делами семьи в качестве жены, матери и домашней хозяйки, тогда как роль взрослого мужчины связана прежде всего с деловым миром, с работой, посредством которой он выполняет обязанности кормильца и главы семьи» (28).
Очевидно, дело все-таки не в ограниченности, а в ограничении, точнее, в дискриминации женщин, которую капитализм унаследовал от рабства и феодализма и которая вопреки начавшейся экономической эмансипации женского населения осуществляется в интересах сохранения собственнических порядков, в частности собственнической семьи. Эта дискриминация проявляется и в том, что уделом женщины являются, как правило, малоквалифицированные, низкооплачиваемые профессии, и в том, что «даже за равный труд женщинам не платят столько же, сколько мужчинам» (29).
По данным Левассера, заработная плата работающих женщин в конце XIX - начале XX в. очень редко поднималась до двух третей мужской и гораздо чаще равнялась только половине (30). Это соотношение в основном сохранилось и в современном
--------------------------------
27. Renouvoau des idees sur la famille, p. 15.
28. Parsons T., Bales R. Family, Socialization and Interaction Process, p. 14.
29. Green A. Sociology, p. 395.
30. См. Бебель А. Женщина и социализм, с. 276.
---------------------------------
буржуазном обществе. Правда, в некоторых западных странах, в том числе в 13 штатах США и в федеральном округе Колумбия, приняты законы о равной оплате труда женщин и мужчин. Подобный пункт есть и во многих договорах между профсоюзами и предпринимателями. Но, как отмечает А. Грин, такие законы и договоры не повышают существенно заработков женщины, так как большинство из них работают на «чисто женских» по своему составу предприятиях.
Разумеется, нарушение провозглашаемых буржуазной демократией норм равенства и справедливости по отношению к женщинам с самого начала требовало обоснования, тем более что в эпоху, когда буржуазия боролась с феодализмом и ниспровергала его традиции, она поднимала на щит сочинения М. Ж. А. Кондорсе и Дж. С. Милля, опровергавших средневековые инсинуации относительно «природной неполноценности» женщин. Правда, эти рыцарские идеологические акции буржуазии были единичными и скоро забылись. Отзвуки их слышались лишь в философии социалистов-утопистов и русских революционных демократов. При этом они осознавали, что в условиях экономического бессилия, политического и юридического неравноправия и идеологического унижения женщины не могли тягаться с мужчинами ни в одной области общественной деятельности. У мужчин, писал Д. И. Писарев, «личность сложится так или иначе, а у женщины в большей части случаев и этого не бывает. Мужчину жизнь вертит и колышет круче, но женщину она давит сильнее. Для того чтобы одна женщина выделилась своим образом жизни из тысячеголовой массы необозначившихся индивидуумов, необходимо соблюдение нескольких условий, которые в нашем обществе, при теперешнем складе воспитания и понятий, встречаются чрезвычайно редко» (31).
Русская революционная демократия, как и марксизм, страстно утверждала право женщин на полное равенство с мужчинами во всех сферах жизнедеятельности. «Конечно,- писал Н. Г. Чернышевский,- между мужчиною и женщиною должна быть
---------------------------------
31. Писарев Д. И. Соч. в четырех томах, т. 1. М., 1955, с. 234.
---------------------------------
некоторая природная разница в организации ума и характера, как есть разница в организации тела; мы говорим только, что это умственное природное различие между полами ничтожно в сравнении с тем влиянием, которое оказывают на развитие особенностей женского ума и характера влияние воспитания, общественных преданий и требований, и различия в семейном и общественном положении... Что же касается до мнения, будто бы женщина не только различается от мужчины по направлению ума, но и ниже мужчины по уму, оно давно отвергнуто, как самохвальство грубых времен, когда достоинство человека измерялось физической силою» (32). Эта теоретическая позиция вполне согласуется с научными данными и все больше подтверждается историческим опытом человечества.
Однако она не отвечала утилитарно-практическим потребностям буржуазии, заинтересованной в том, чтобы женский труд был максимально дешевым и женщины не требовали больше того, что им уготовано в соответствии с капиталистической иерархией социальных групп. В период расцвета буржуазного общества практически возродилась, хотя и в новом, более утонченном обличий, старая рабовладельческая и феодальная теория «второсортно-сти» женщины. Ярким образцом этой новой «утонченности», служащей, однако, старым идеям, может служить рассуждение Гегеля о различии между мужчиной и женщиной, которое он сравнивает с различием «между животным и растением: животное больше соответствует характеру мужчины, растение больше - характеру женщины, ибо она больше представляет собою спокойное раскрытие, получающее своим началом более неопределенное единство чувства. Государство подвергается опасности, когда женщины находятся во главе правительства, ибо они действуют не согласно требованиям всеобщего, а руководясь случайными склонностями и мнениями. Женщины получают свое образование какими-то неведомыми путями и как бы через атмосферу представления, больше благодаря
------------------------------
32. Чернышевский Н. Г., Полн. собр. соч. т. XVI. М., 1953, с. 283
------------------------------
жизни, чем благодаря приобретению знаний, между тем как мужчина достигает своего положения лишь посредством завоеваний мысли и многих технических стараний» (33).
Эта философская преамбула должна, по замыслу Гегеля, сделать само собой разумеющимися два очень важных практических вывода по поводу отношений между мужчиной и женщиной. Первый из них состоит в том, что «представительство семьи как правового лица перед другими принадлежит мужу, как ее главе» (34). Согласно второму, «девушка, отдаваясь чувственно, жертвует своей честью, с мужчиной же, имеющим кроме семьи еще и другое поле нравственной деятельности, дело не обстоит так. Предназначение девушки состоит существенно лишь в браке; требуется поэтому, чтобы любовь получила форму брака и чтобы различные моменты, заключающиеся в любви, получили свое истинно разумное отношение друг к другу» (35). Если попытаться более определенно выразить основной смысл этих рассуждений, то он сведется примерно к следующему: мужчина самой природой предназначен быть господином в семье. В силу того что поле его деятельности шире сферы семьи, он имеет право на половую жизнь до брака и на супружескую неверность. Для женщины же и то и другое является бесчестием.
В качестве своеобразной «компенсации» Конт призывал сделать женщину объектом поклонения, ибо, как существо тонкое, но вместе с тем низшее, находящееся в естественной зависимости от мужчины, она может страдать от слишком грубых форм этой зависимости.
Во второй половине XIX в. в буржуазной литературе развернулась открытая полемика с теми, кто настаивал на равноправии женщин, тем более что сама идея равенства была провозглашена безумием, ведущим к вырождению и гибели человечества. Ницшеанский культ «белокурой бестии» был культом мужчины, для которого женщина лишь средство. «Жениться следует только для того, 1) что-
-----------------------------------
33. Гегель. Соч., т. VII, с. 198-199.
34. Там же, с. 201.
35. Там же, с. 197.
-----------------------------------
бы достигнуть с помощью этого высшего развития; 2) чтобы оставить потомству плоды своей человечности. Вне этих случаев следует удовлетворяться конкубинатом и не оставлять потомства... Браки должны быть реже! Пройдитесь по большим городам и спросите себя, следует ли этим людям оставлять после себя потомство?! К проституции нечего относиться сентиментально... Улучшению расы можно приносить жертвы» (36).
Современные апологеты мужского превосходства, как правило, только повторяют антифеминистскую классику, разнясь с ней лишь несравненно более серым и пошлым стилем. Вот, например, рассуждения на этот счет Ж. Эзерта, автора «Общей социологии»: «Мужчина, от природы беспокойный умом и телом, предпочитает действовать свободно; следовательно, ему нужна помощь, которая дала бы ему волю, освободив от забот домашнего хозяйства. Женщина подчиняется этой участи потому, что ее физиологические недостатки и забота о ребенке, который является ее уделом, вынуждают ее быть привязанной к дому, нравится ей это или нет. Таким образом, оба скрепляют сделку, не равную, но верную, делающую сотрудничество предпочтительнее, чем жизнь врозь» (37). В этом высказывании заслуживают быть отмеченными по крайней мере три идеи. Первая из них высказана открыто, без обиняков и заключается в том, что место женщины не рядом с мужчиной, а при нем в качестве существа, которому «физиологические недостатки» не позволяют претендовать на самостоятельность. Вторая идея, являющаяся, собственно, логическим продолжением первой, состоит в понимании брака как прежде всего следствия природной неполноценности женщины, делающей ее пригодной лишь для того, чтобы снять с «беспокойного мужчины» бремя быта и взамен этого получить его высокое покровительство. Наконец, в соответствии с третьей идеей, содержащейся уже не в самом тексте, а в подтексте при-
------------------------------
36. Цит. по: Одуев С. Ф. Тропами Заратустры. М., 1971, с. 81-82.
37. Haesaert J. Sociologie general. Bruxelles - Paris, 1956, p. 160.
------------------------------
веденного высказывания (в разделе книги, посвященном адюльтеру, она выражена более определенно), супружеская измена мужчины может рассматриваться в качестве своеобразной компенсации за то, что для него брак менее «выгоден», чем для женщины. Женщина же, изменяющая мужу, не только нарушает заключенную с ним «сделку», но и поступает неблагородно, ибо в браке она является стороной облагодетельствованной, эксплуатирующей, так сказать, природное превосходство мужчины.
Следовательно, с одной стороны, капитализм объективно способствует экономической, а значит, и духовной эмансипации женщин, ослаблению их зависимости от мужчин, расширению их кругозора, с другой - сохраняет свойственное всем классово антагонистическим формациям женское неравноправие. Тот ограниченный прогресс законодательства относительно положения женщин, брака и семьи, который имел место в некоторых передовых буржуазных странах, оказался не в состоянии устранить или хотя бы смягчить столкновение между этими двумя тенденциями: чем больше возрастает экономическая и духовная самостоятельность женщин, тем острее они ощущают свое унизительное положение. Чувство собственного достоинства, интенсивно развивающееся у женщин в процессе их экономической и духовной эмансипации, делает их восприимчивыми к таким дискриминационным «мелочам», которые прежде могли даже ие замечаться.
Это значит, что то противоречие, которое возникло вместе с частной собственностью и явилось одним из главных источников слабости и непрочности собственнической моногамии, при капитализме не только не уменьшается, но, наоборот, увеличивается и обостряется. Психологическая основа этого противоречия убедительно раскрыта Дж. Фурстом. «Один из самых крупных и печальных конфликтов в нашей современной жизни,- пишет он,- заключается в том, что самые нежные из чувств, на которые мы способны, у самых истоков своих отравляются противоположными им по характеру чувствами обиды и страха» (38). В свою очередь
-----------------------------------
38. Фурст Дж. Б. Невротик. Его среда и внутренний мир. М., 1957, с. 134.
-----------------------------------
«мужское превосходство ведет к тому, что мужчины становятся неспособными понять женщину, ее проблемы и быть чуткими к ее нуждам. Благодаря указанным недостаткам мужчин их самые интимные отношения с женщинами должны расстраиваться. Вытекающие отсюда последствия для брака и жизни детей огромны» (39).
Преодоление этого противоречия при капитализме оказывается возможным лишь в пролетарском браке, ибо пролетариат как класс не связан с частной собственностью и не нуждается в дискриминации и неравноправии женщин. Более того, в пролетарской среде женщина, как правило, меньше зависит материально от мужчины, а совместная работа и борьба за общие социальные требования способствуют возникновению и распространению новых критериев ценности женщины, равноправного, товарищеского отношения к ней. Тот факт, что в среде пролетариата в условиях буржуазного общества складываются новые, более прогрессивные и здоровые, чем в среде собственнических классов, взаимоотношения между полами, нашел признание в докладе американского социолога Н. Фута на Третьем Международном социологическом конгрессе в Амстердаме. «Наиболее прочные семьи,- говорил он,- как это неоднократно доказывали демографы, встречаются у тех людей, которые относятся к рубрике «профессиональный класс» или «профессиональная группа», т. е. людей, имеющих профессию. Представители этой группы обычно бывают сторонниками либеральных законов о разводе, большего привлечения женщин к работе, в том числе замужних, большего равноправия мужа и жены в лоне семьи. Враки представителей этой группы обычно совершаются между молодыми людьми более или менее одинакового возраста; они свободнее других вступают в брак с представителями других этнических групп, другого класса или другой религии» (40).
Примерно такая же тенденция наблюдается и в Западной Европе. «Традиционная концепция
-------------------------------
39. Там же, с. 139.
40. Проблемы социальных изменений XX века (Обзор докладов Третьего Международного социологического конгресса, Амстердам, август, 1956 г.). М., 1957, с. 52.
-------------------------------
семьи, определяемой как совокупность взаимных обязанностей, исчезла в индустриальных французских семьях,- говорится в уже упоминавшемся исследовании Андре Мишель. - Женятся или живут в свободном союзе, чтобы быть счастливыми, расходятся или разлучаются, чтобы не быть несчастными. Дети не страдают от такой ситуации, потому что родители думают также и об их счастье» (41).
Новые принципы взаимоотношений между мужчиной и женщиной в пролетарских семьях оказывают влияние и на другие классы, в частности на крестьянство и некоторые слои буржуазии. «Эволюция труда женщины и мужчины,- пишет, например, проф. Уиллоуби,- превращает брак в союз, основанный на равенстве. Роль родителей значительно отличается от той, какую они играли в прошлом поколении... Нельзя сказать, что эта эволюция отношений затронула большинство семей, но тем не менее она знаменательна тем, что указывает на тенденции, весьма вероятные для будущего» (42).
К. Маркс писал, что «на высшей ступени своего развития принцип частной собственности противоречит принципу семьи» (43). Поэтому семейная жизнь тех, для кого принцип частной собственности преобладает над всеми другими, является бездушной семейной жизнью, иллюзией семейной жизни (44).
В результате стремление к романтической любви, если оно и существует среди современной буржуазной молодежи, ведет не к уничтожению противоречия между «принципом собственности» и «принципом семьи», а к его усилению и обострению.
Таким образом, изменение семьи в современном буржуазном обществе происходит в двух направлениях. Первое обусловлено развитием частнособственнических отношений и социальной практикой буржуазии. Оно связано с возрастанием и усиле-
------------------------------
41. Michel A. Enquete sur la vie familiale des locataires des hotels meubles de la Seine. - Cahiers internationaux do sociologie, p. 171.
42. Sociologie comparee de la farnille contemporaine. Paris, 1955, p. 97.
43. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 1, с. 334.
44. См. там же.
------------------------------
нием утилитарно-экономического, деляческого элемента в брачно-семейных отношениях, а значит, и с обострением порождаемых им противоречий. Второе обусловлено экономическим и духовным прогрессом общества при капитализме и социальной практикой трудящихся. Оно связано с эмансипацией женщин, преобладанием равноправных отношений между полами, превращением брака в основанный на личном выборе добровольный союз мужчины и женщины и в определенных пределах с освобождением его от свойственных частнособственнической моногамии антагонизмов.
Эти две тенденции не изолированы, они взаимодействуют, а подчас и переплетаются между собой как во взаимоотношениях полов в целом, так и в жизни отдельных семей. Каждая из этих тенденций в свою очередь так или иначе связана с процессом, источники которого находятся уже не в экономической и социальной дифференциации буржуазного общества, а в общем состоянии современной капиталистической системы. В большинстве работ западных социологов этот процесс обозначается как «дезорганизация семьи». Известный американский социолог У. Дж. Гуд определяет семейную дезорганизацию как «разрыв семейного единства, нарушение структуры социальных ролей, когда один или более членов не могут точно выполнять свои ролевые обязанности» (45).
В качестве главных форм семейной дезорганизации у Гуда выступают:
1. Неполная семейная группа: незаконнорожденность. Хотя о такой семейной единице нельзя говорить, что она распалась (она никогда не существовала), незаконнорожденность может тем не менее рассматриваться как одна из форм семейной дезорганизации по двум основаниям: а) потенциальный «отец-муж» не может выполнять свои ролевые функции по отношению к матери и ребенку, как они определены обществом; б) невыполнение предписываемой социальным контролем роли члена семьи
-----------------------------
45. Goode W, I. Family Disorganisation.- Contemporary Social i roblems, ed. R. Merton. N. Y., 1961, p. 390.
-----------------------------
как отцом, так и матерью является главной косвенной причиной незаконнорожденности.
2. Разложение семьи из-за намеренного ухода одного из супругов: аннулирование брака, разделение, развод, дезертирство. Сюда можно отнести и «заброшенность семьи», т. е. когда индивид, чтобы находиться вне дома длительный период времени, ссылается на работу.
3. Семья как «пустая оболочка» - это семья, где индивиды живут вместе, но поддерживают минимальные контакты и связи друг с другом и не способны выполнять свои ролевые обязанности в области эмоциональной поддержки друг друга.
4. Семейный кризис, вызванный внешними событиями, повлекшими за собой временное или постоянное ненамеренное отсутствие одного из супругов, такими, как смерть, заключение в тюрьму, концентрационный лагерь, или вследствие таких катастроф, как война, депрессия, наводнение.
5. Внутренние катастрофы, которые связаны с «ненамеренным» невыполнением главной роли члена семьи из-за умственной, эмоциональной или физической патологии: сильная умственная недоразвитость одного из супругов или ребенка, хроническое и неизлечимое психическое заболевание (46).
Главная особенность современной дезорганизации брачно-семейных отношений в буржуазном обществе состоит в том, что она происходит на той же социально-экономической базе, что и развитие семьи, параллельно этому развитию, а подчас и во взаимодействии с ним. Понимая под развитием изменения прогрессивного порядка, мы относим к ним: сужение границ семьи; сведение ее к «естественному ядру» родители - дети («нуклеарная семья»); уменьшение роли внешнего давления и контроля в отношениях между полами в связи с урбанизацией и ослаблением позиций так называемого «двойного стандарта» в оценках поведения мужчин и женщин; возрастание социального престижа таких моральных ценностей, как романтическая любовь и счастье, эгалитаризация («демократизация») семейной
--------------------------------
46. Там же, с. 391.
--------------------------------
структуры, т. е. отмирание авторитарной, принудительной власти мужчины - главы семьи и «семейной иерархии», предполагающей подчинение женщин мужчинам и младшего поколения - старшему (47).
В то же время наблюдается уменьшение численности семьи и «редукция ее функций». В феодальном обществе собственническая семья была обычно многодетной и включала в себя родственников не только по прямой, но и по боковой линии. Это объяснялось тем, что и земледельческое и ремесленное производство осуществлялось в основном в рамках семьи, поэтому дробление ее было экономически нецелесообразным. Поскольку производственная деятельность большого семейного коллектива требовала строгой организации и опытного руководства, постольку семейная субординация, выраженная
----------------------------------
47. По данным И. И. Антоновича, большинство американских исследователей одобрительно оценивают типологию семьи, предложенную П. Хербстом. Он выделяет четыре ведущих типа семьи в США. Первый «автономный образец». В такой семье у мужа и жены разное отношение к жизни и различные ценностные позиции. Решения принимаются сообща, носят компромиссный характер и являются «триумфом разнородности». Различие характеров, равно как и мировоззрений, не играет, по Хербсту, в такой семье необычной роли, оно предполагается самой системой внутрисемейных отношений.
Второй тип - семья, в которой господствующую роль играет муж. Личные особенности его характера, мировоззрение и отношение к жизни являются определяющими для всех членов семьи. Роль жены оказывается минимальной и очерчена кругом лишь сугубо «женских» обязанностей. Третий тип - семья, где решающую роль играет жена. Однако роль мужа в этом случае все же больше, чем роль жены во втором типе семьи. Она не ограничена выполнением сугубо «мужских» обязанностей, а распространяется и на выполнение ряда тех функций, которые во втором типе семьи считаются сугубо «женскими».
Последний, четвертый тип - «синкретическая семья», здесь роли распределены равномерно, решения принимаются не на основе компромисса, как в первом типе, а на основе признания права каждого супруга на самостоятельные решения. Единственным объяснением, которое американские социологи, и особенно Хербст, приводят в оправдание этой типологии, является степень активности и инициативности того или иного супруга в половых отношениях (см. Антонович И. И. Социология США: проблемы и поиски решений. Минск, 1976, с. 152-153).
-------------------------------------
в принципе патриархальности, имела в известной мере характер экономической необходимости.
По словам французского социолога А. Сови, капитализм «взрывает» семью и редуцирует ее до минимума - супружеская пара и дети. Семья сохраняется лишь для упорядочения половой жизни и в силу привычки. Дети укрепляют супружеские связи, но наличие их теперь необязательно. К началу XX в. рождаемость заметно падает.
В период между двумя мировыми войнами падение рождаемости зашло так далеко, что в некоторых странах создалась угроза вымирания (48). Накануне второй мировой войны среднее количество детей в семье в большинстве крупных городов Запада упало ниже уровня, который необходим для обеспечения естественного прироста населения. В связи с этим в ряде стран Запада были приняты специальные программы стимулирования рождаемости. Однако эффективность этих программ оказалась меньшей, чем ожидалось, ибо им противодействовали такие стабильные для буржуазного общества факторы, как характерная для широких слоев населения неуверенность в завтрашнем дне, противоречие между профессиональной и семейной ролями женщины, повышение стоимости содержания ребенка. В результате в высокоразвитых странах по-прежнему преобладает тенденция падения рождаемости.
В США, например, на каждую женщину ныне приходится в среднем 1,9 ребенка (что означает прирост населения менее нуля) по сравнению с 3,7 в 1960 г. и 2,5 в 1970 г. Хотя значительное большинство женщин по-прежнему надеется иметь в конечном счете двух-трех детей, данные Бюро переписи говорят о том, что 17% женщин намерены иметь всего одного ребенка или оставаться вообще бездетными (49).
Если в прошлом, констатирует французский социолог Н. Жемелен, брак имел целью обеспечить потомство, то современный брак представляет собой следствие совершенно иных умонастроений. Из-за
---------------------------
48. Renouveau des idees sur la famille, p. 11-14.
49. «US News and World Report», 28 October 1975.
---------------------------
материальных трудностей, растущего индивидуализма, эмансипации женщин, увеличивающейся независимости поколений брак все меньше рассматривается как социальная функция. Ныне основная его цель - организовать личную судьбу мужчины и женщины, «которые свободно выбирают друг друга для самих себя». Теперь брак не так отпугивает мужчин грузом ответственности, как раньше, ибо отпала перспектива многочисленной семьи, поэтому можно ожидать, что количество заключаемых браков будет увеличиваться (50).
Эта субъективация супружеских отношений, уменьшение их социальной значимости усиливаются наблюдающимся в ряде буржуазных стран стремлением семьи к изоляции от общества. На состоявшемся в 1954 г. в Париже Международном коллоквиуме по социологии семьи X. Шельский (ФРГ) заявил, что в Западной Германии семья «утверждает свой приоритет и сосредоточивает усилия на себе самой, ослабляя их в социальной сфере», что она теряет волю и способность «к контактам с социальным окружением в самом широком смысле этого понятия» (51). «Уход в частную семейную жизнь и профессиональную работу, смысл которой определяется семейной жизнью,- продолжал он,- превращает структуру общества, группировку классов, корпораций и профессий в мозаику социально изолированных семей и делает из эгоизма очень сознательной группы, эгоизма маленькой семьи один из самых могущественных социальных двигателей современного положения в Германии» (52).
Хотя X. Шельский и не вышел в своем анализе за пределы Западной Германии, он фактически вскрыл тенденцию, которая в той или иной мере характерна для всего буржуазного мира и для которой в Западной Германии в связи с поражением во второй мировой войне и его последствиями создались лишь наиболее благоприятные условия.
При этом, как констатирует Л. Брамс (Франция), социальная изоляция не уничтожается с
------------------------------
50. Sociologie comparee de la famille contemporaine, p. 38.
51. Там же, с. 75.
52. Там же.
------------------------------
распространением «передающих машин». Радио, телевидение, кино неоспоримо расширяют кругозор человека. «Но эти «массовые посредники» привносят в нашу цивилизацию мир романтики и вымысла и недостаточно информируют о реальной действительности; и поскольку они скрывают больше, чем говорят, они еще более усиливают изоляцию индивидуума» (53). На основе анкетных обследований многие западные социологи делают вывод, что покупка мотоцикла, автомобиля, телевизора отнимает у человека время, остающееся для общественной жизни, и замыкает его в рамках семейного мирка, отрезанного от социального окружения. В числе главных причин, обусловивших «социальную изоляцию» семьи, в западной социологической литературе обычно указываются:
1. Рост противоречий между личными интересами людей, с одной стороны, и интересами правящего класса и его государства - с другой. «Эксплуатация индивидуумов обществом,- говорится в докладе X. Шельского,- осуществлялась ранее через общественные организации, которые использовали склонность своих членов к жертвам, к оказанию услуг, их потребность соответствовать идеалам и которые в конце концов не только оставляли в стороне личные цели, а часто и противоречили им; разочарование переросло в эгоизм семейных групп, оно породило недоверие, равнодушие, скептическое, даже агрессивное отношение ко всяким идеологическим обязательствам. В то же время развилось материалистическое и эгоистическое отношение к государству» (54).
2. Индустриализация и урбанизация, которые, по словам Л. Брамса, привели к тому, что «много сельских жителей поселилось в городах, вдали от своих, от привычного окружения. Они оказываются в квартирах, одинокие среди соседей, которые живут чужаками, затерянные в городской цивилизации, хаотичной и безликой» (55).
----------------------------
53. Там же, с. 178.
54. Там же, с. 75-76.
55. Там же, с. 177.
-----------------------------
3. Растущая зависимость семьи от административного аппарата. Изоляция семьи рассматривается в этом плане как один из аспектов индивидуальной изоляции на почве предпринимательства и социальной дифференциации, связанной с увеличением количества служб, рабочих должностей, градаций заработной платы и т. д.
4. Усиливающееся ощущение беспомощности «перед ростом всякого рода проблем в мировом масштабе, ускоренным ритмом технических изобретений и научных открытий, которые все больше и больше «превосходят» обыкновенного человека и степень его подготовленности» (56).
Все названные причины действительно существуют и действуют, но за каждой из них стоит одна, более общая, а следовательно, и глубокая причина, которая остается вне поля зрения буржуазной социологии. Дело в том, что и противоречие между личностью и обществом, и ощущения одиночества, чужеродности, затерянности человека, и хаотичность, безликость цивилизации, и фаталистическая зависимость семьи от несравненно более могущественных, чем она, экономических и социальных сил представляют собой следствие развития не общества, как такового, а именно капиталистического общества, результат действия законов, порождаемых господством над человеком стихийных, чуждых ему сил частнособственнической экономики.
В современный период это бессилие, подавленность человека и каждой отдельной семьи приобрели при капитализме наиболее открытые, непосредственно ощутимые формы, которые и отмечают буржуазные социологи. Но эта верная констатация фактов обесценивается тем, что каждый из них рассматривается в качестве некоей изолированной силы, воздействующей на семью, а не в качестве проявления более общих закономерностей развития современного капитализма.
Последствия указанных причин значительно усиливаются огромным несоответствием между жертвами, которые понесли народы Западной Европы в прошлой войне, идеалами, во имя которых они
--------------------------
56. Там же, с. 178.
--------------------------
воевали, и той действительностью, которая сложилась в результате войны. Поэтому не случайно именно в Западной Германии, где это несоответствие особенно остро, где миллионам людей пришлось разочароваться не только в действительности, но и в своих политических идеалах, процесс «самоизоляции» семьи ощущается в гораздо большей степени, чем в других буржуазных странах.
В то время как в докапиталистических обществах семья была организатором быта и досуга людей, семейная жизнь в современном буржуазном обществе все более утрачивает интерес к этим формам семейной жизни. По саркастическому замечанию Э. Богардуса, «очень многие дома превратились просто в общие спальни» (57). Причем это является результатом не столько развития общественных, так саказать, «межсемейных» форм быта и досуга, сколько того, что в настоящее время «семья теряет свое значение очага культуры», и все более и более сомнительно, что она «сможет взять на себя задачу по поддержанию наших культурных ценностей и традиций» (58).
Главная причина данного явления состоит, по мнению X. Шельского, в том, что стремление к преуспеванию переутомляет людей и исключает возможность подняться над повседневными заботами, развить свой интеллект и культуру. В результате «досуг в большинстве случаев сводится к бездеятельности и развлечениям» (59). Именно бездуховность, порождаемая «стремлением к преуспеванию» (в утилитарно-экономическом смысле этого термина) и всем строем жизни «общества потребления», является непосредственным источником как падения ценностей семьи для общества, так и большинства симптомов ее дезорганизации.
Порождаемая буржуазным образом жизни неразвитость духовных интересов «среднестатистического человека» как бы уравнивает и богатство и бедность в их влиянии на брачно-семсйныо отношения. «Респектабельные» буржуазные слои, давшие имя
--------------------------------
57. Bogardus E. Sociology, p. 67.
58. Sociologie compares de la famille contemporaine, v 78.
59. Там же, с. 77.
--------------------------------
«обществу потребления», также оказались захлестнутыми волнами «сексуальной революции», как и его жертвы. Порожденная ею «новая половая мораль» начала с горячего протеста против деляческого характера отношений между полами и с культа «романтической любви». Однако социально-экономический строй, породивший собственническую моногамию и продолжавший диктовать свои законы в сфере межличностного общения, очень быстро придал этому протесту и этому культу единственно возможную в условиях господства частной собственности направленность: протест превратился в шумное ниспровержение социальных устоев, а потом даже и естественных норм сексуального поведения, культ же быстро деградировал до «чувственности, лишенной стыда», до «отношения к сексу, как к игре», до экспериментирования в «групповом сексе», наконец, до призывов «стать бисексуальными, отдаться чувственной привязанности к представителям своего пола так же, как к представителям другого пола» (60).
На фоне такой интерпретации «новой половой морали» результаты исследований сексуальной жизни в буржуазном обществе, проведенных в 40-50-х годах, выглядят чистейшим пуританством.
В свое время известный американский социолог А. Кинси, обобщая собранный им огромный эмпирический материал об отношениях между полами в Соединенных Штатах Америки, отмечал следующие тенденции в данной области:
1. Устойчивый упадок проституции.
2. Развитие добрачных сексуальных связей женщин почти до уровня мужчин.
3. Уменьшение количества мужчин, требующих от женщин обязательной девственности к моменту вступления в брак (61). С этим мнением почти полностью совпали выводы X. Шельского, сделанные им на основе изучения сексуальной жизни западноевропейской молодежи. Констатировав «сильный упадок профессиональной
-------------------------------
60. Mazur R. The New Intimacy, 1975, p. 30.
61. Kinsey A, Sexual Behaviour in the Human Female. Philadelphia - London, 1953.
-------------------------------
и регламентированной проституции», он объяснял его распространением «свободных отношений». «Современная значительно ослабленная сексуальная мораль устанавливает или по крайней мере терпит без тяжелых социальных санкций огромное количество различных типов внебрачных половых отношений: от прочного бракоподобного сожительства и прочных добрачных-отношений с одним только партнером, которые могут привести к браку, через различные случайные связи из мимолетной симпатии или чувственности, но без материальной выгоды до частой смены половых партнеров и «тайной», т. е. непрофессиональной, но рассчитанной на получение денег, проституции» (62).
Вместе с тем Шельский отмечал одну существенную особенность добрачной сексуальной практики молодежи в странах Запада по сравнению с довоенным временем. По его данным, «в этой практике совершенно очевидно снижение эротических компонентов, вследствие чего рано начинающиеся половые связи и выбор брачного партнера происходят во многих случаях с неэротической деловитостью, которая пугает пожилых людей, когда они это замечают» (63). «Снижение эротических компонентов» как неизбежного следствия низведения отношений между мужчиной и женщиной до пошлой, легкодоступной и даже навязываемой «сексуальности» ведет в свою очередь к поискам суррогатов нормальной половой потребности. Болгарский публицист Б. Райнов очень точно выражает эту тенденцию, отмечая, что «процесс усиливающейся сексуализации жизни вовсе не является результатом повышенного полового инстинкта. Напротив, он свидетельствует о его вырождении. Визуальный аппетит сегодняшнего западного эротомана - своеобразная компенсация его физиологической немощи» (64).
И, что самое интересное, апостолы этой выродившейся в примитивный массовый психоз «сексуальной революции» до сих пор пытаются усматривать в ней не больше и не меньше как своеобразный ана-
-------------------------------
62. Schelsky H. Sexualitat. Hamburg, 1953, S. 47.
63. Там же, с. 36.
64. Райнов Б. Ерос и Танатос. София, 1971, с. 194.
--------------------------------
лог революции социальной. «Заниматься любовью - значит делать революцию» (65),- резюмировали эти попытки авторы уже упоминавшейся нами работы «Сексуальность и образование».
Тезис об отказе от всяких нравственных норм в сексуальной жизни как форме «социального протеста» является одним из главных постулатов и так называемой «контркультуры», провозгласившей «настойчивую борьбу против господства науки и технологии» (66), а также против того, чтобы голова была «командным и контролирующим по отношению к телу центром», поскольку «тело является первейшей обителью природы» (67), к растворению в которой должен в соответствии с «контркультурой» стремиться человек. Сексуальность, служащая наряду с мистикой, наркотиками, культом безумия одним из главных способов этого растворения, принимает в «контркультуре» форму нерепрессированной, «разлитой чувственности», «унисексуальности», стирает грани между мужскими и женскими ролями, причем не только в социальном, но и в природном отношении.
Согласно описанию американского психолога Д. Гутмана, сама интимность при этом выливается в мгновенные мимолетные контакты, исключающие риск утраты и все трагические дилеммы подлинной близости, где все личные тайны выставляются напоказ перед безымянными незнакомцами. Все это Гутман связывает со стремлением во что бы то ни стало избежать глубоких привязанностей и трагических переживаний, сопровождающих бесповоротный выбор самого себя и «другого». Однако этот культ безболезненной, поверхностной интимности в конечном счете приводит к феномену «одинокой толпы», к коренной изолированности индивида под покровом внешних форм сближения и связи» (68).
Надо сказать, что наиболее проницательные западные мыслители предвидели этот апофеоз «сексу-
----------------------------
65. Natanson M., Natanson I. Sexualite et education..., p. 123.
66. Roszak Jh. Where the wasteland ends. Politics and Transcendence in Postindustrial Society. N. Y., 1973, p. XX.
67. Там же, с. 90.
68. Gutmann D. The new Mythologies and Premature Aging in e Youth Culture. - «Social Research», 1973, vol. 10, N 2.
----------------------------
альной революции». Так, английский психолог Дечек Райт еще в 1970 г. писал о «новой тирании сексуального освобождения», предсказывал, что сексуальная революция послужит развитию чувства беспомощности, одиночества, замешательства и самоотчуждения (69).
Интерпретация вульгарного сексуального гедонизма как революционного или по крайней мере социального протеста - наиболее распространенная разновидность его апологетики. Вместе с тем есть немало и таких работ, в которых «эротизация социальной жизни» связывается, напротив, с консервативными ценностями, рассматривается как «показатель демократии и повышения уровня жизни» (70). Но ведь «эротизация» свирепствует и в регионах, где о демократии и благосостоянии пока еще ничего не напоминает. По данным В. Гуда, процент внебрачных детей по отношению к общему числу рождений (а этот показатель может в какой-то мере характеризовать степень аномализации сексуальной жизни) в 50-х годах составлял (71):
В Японии - 1,7
В Италии - 3,1
В Швеции - 9,9
В Бразилии - 15,0
В Перу - 43,0
В Парагвае - 48,0
В Венесуэле - 57,0
В Гватемале - 70,0
В США «новая половая мораль» дает себя чувствовать не только в богатых, но и в самых бедных кварталах. «Среди беднейших слоев негритянского населения, особенно в городских гетто, только 56 процентов негритянских детей живут в семьях с обоими родителями. Соответствующая цифра для белых детей составляет 88 процентов» (72).
Рост числа детей, рождающихся вне семьи (В. Гуд обозначает это как «незаконнорожден-
---------------------------
69. «Life», 1970, N 11.
70 . Morali-Daminos A. Sociologie des relations Sexuelles. Paris, 1973, p. 23.
71. Good W. I. Family Desorganisation. - Contemporary Social Problems, p. 396-397.
72. «U. S. News and World Beport», 27 October 1975.
----------------------------
ность»), свидетельствует об «отделении сексуальности от брака» и превращении ее в «способ свободного выражения индивидуальности» (73), о резком ухудшении условий социализации молодого поколения.
Если Р. Кениг еще в 60-х годах подчеркивал решающую роль семьи в этом «вторичном рождении» человека, становлении его как «социокультурной личности» (74), то современная буржуазная социология накапливает все больше доказательств не просто ослабления социализирующего воздействия семьи, а того, что она в ряде случаев осуществляет своего рода антисоциализацию. Среди родителей все большее распространение получает так называемый «синдром избиения детей». Согласно опубликованным в августе 1977 г. выводам специальной комиссии палаты общин по проблеме насилия в семье, истязания родителей уносят жизнь шести детей в неделю только в Англии и Уэльсе, 3000 детей в год получают серьезные увечья, еще 40 000 - слабые или средние, а около 400 увечий ежегодно приводят к повреждению мозга. Как сообщается в докладе, больше всего страдают дети, не достигшие двухлетнего возраста, т. е. самые слабые, беспомощные, которые еще не в состоянии защитить себя. В среднем около 15% детей, находящихся в больницах, попали туда в результате избиения их родителями.
Объясняя происхождение «синдрома избиения детей», многие западные психологи видят его во взаимоотчуждении людей, их растущей изоляции друг от друга, в кризисе общения. В связи с этим вспоминается сентенция Джесси Бернард: «...секс создает ситуацию предельного раскрытия, поэтому многие его используют как средство преодоления некоммуникабельности, а не ради наслаждения» (75). Итак, общение все больше становится в буржуазном обществе проблемой, которую можно разрешить
----------------------------
73. Giele I. Z. Changes in the Modem Family: their Impact on Sex Roles. - The Women's Movement Social Psychological Perspectives, p. 68.
74. Konig R. Soziologiscbe Orientierungen. Koln - Opladen. 1965, S. 47.
75. Bernhard J. The Future of Marriage. N. Y., 1972, p. 45.
-----------------------------
лишь на базе секса. Но, как отмечалось, в действительности интенсификация сексуальных коммуникаций отнюдь не способствует «раскрытию личности», а, наоборот, усиливает одиночество людей.
Не логичнее ли предположить, что кризис общения людей уходит корнями в глубь социально-экономической системы капитализма, в отчуждение труда как главной формы и межличностных коммуникаций, и самоутверждения личности, что на этой основе усиливается отчуждение во всех других сферах человеческих взаимоотношений, в том числе и во взаимоотношениях между полами, несмотря на впечатляющий рост «петтингов», «датингов» и прочих зафиксированных биографами «сексуальной революции» видов считавшихся прежде интимными контактов. Причем стереотипы отчужденности, сложившиеся в добрачной практике, отнюдь не аннигилируются в супружеских отношениях и нередко переносятся на отношение к детям.
Таким образом, «новая половая мораль» если и воздействует на коммуникабельность и взаимопонимание родителей и детей, то только в негативном смысле.
Понимание всего этого в настоящее время, по-видимому, формируется и в буржуазном обществе. В одном обстоятельном исследовании американского ученого констатируется, например: «По вопросу о добрачных сексуальных отношениях налицо ослабление либерализма: в 1937 г. их признавали непозволительными 57% (против 22%), в 1969 г.- 68% (против 20%). По данным другого социологического опроса (1969 г.), 75% высказывались против публикации фотографий обнаженного тела в журналах (по сравнению с 55% в 1939 г.). Около 90% решительно против демонстрации наготы (хотя бы частичной) со сцены. 78% требовали законодательного ограничения и контроля над распространением порнографической периодики. 62% предлагали ограничить продажу соответствующих книг. Хотя в целом данные опросов относительно сексуальной морали не свидетельствуют об основополагающих изменениях за 30 лет, за последние 5 лет оппозиция (среди взрослых) «новой морали» и сопутствующей ей распущенности явно усилилась» (76).
«Опрос молодежи от 14 до 25 лет показал, что наиболее притягательным для большинства, особенно по мере приближения к верхней возрастной границе, остается традиционный образ жизни: среди девушек 42% (в возрасте 22-24 лет - 53%) изъявили желание стать обыкновенными домашними хозяйками, а 26 % обнаружили тяготение к служебной карьере; желание одинокой и независимой жизни выявилось у 14% (в возрасте 22-24 лет - у 8%); новый «свободный стиль» жизни предпочли 10% (в возрасте 22-24 лет - 5%). Среди юношей служебную карьеру предпочли 30 %, семейную жизнь и заурядную работу - 20, холостяцкое обеспеченное существование - 26, новый «стиль жизни» - 15%. Тяготение к бескорыстному труду во имя решения социальных проблем обнаружили соответственно 7 и 9% (среди студентов - 10 и 16%)» (77).
Как видим, результаты опросов, особенно последнего, отнюдь не свидетельствуют о том, что «сексуальная революция» в ее современном буржуазном варианте олицетворяет прогресс в отношениях между мужчиной и женщиной.
Вместе с тем результаты показывают, что альтернатива, предпочитаемая американской молодежью, также далека от прогресса: 42% девушек видят свой жизненный идеал только в роли домашней хозяйки, 41% молодых людей предпочитают «холостяцкое обеспеченное существование» и «новый стиль жизни», и менее одной десятой обнаружили тяготение к бескорыстному труду во имя решения социальных проблем. Эти цифры лишний раз показывают, с какой определенностью сознание людей обусловлено общественным бытием и сколь сложна задача изменения мотивов и образцов поведения; кроме того, человеческой психике, по всей вероятности, свойственно, разочаровавшись в псевдоновизне, не становиться сразу на путь поисков подлинно нового, а стремиться, пусть на незначительное время, к возвращению на исходные рубежи.
--------------------------------
76. Armbruster F. E. The Forgotten Americans, a Survey of Values Beliefs and Concerns of the Majority. New Rochelle, 1972.
77. Там жe, c. 311-313.
--------------------------------
Итак, процесс дезорганизации коснулся так или иначе не только собственнической, но и трудовой семьи. Однако воздействие его на эти две основные формы брачно-семейных отношений современного буржуазного общества далеко не одинаково. Собственническая семья пассивна по отношению к тем силам, которые стремятся ее разрушить, у нее нет внутренней опоры для сопротивления и борьбы за свое существование. Трудовая же семья активно противодействует этим силам, борется с ними и в большинстве случаев выдерживает их натиск, поскольку ее скрепляют не только утилитарные интересы, но и обоюдная личная заинтересованность мужчины и женщины друг в друге.
Поэтому дезорганизацию семьи при капитализме не следует понимать как ее общий упадок и разложение, как процесс, уничтожающий сам принцип моногамии. Дезорганизация имеет своим источником господство частной собственности. Но коль скоро при капитализме сохраняется, несмотря на все противодействия реакционных сил, и прогрессивная линия развития, представленная трудящимися классами, эта дезорганизация никогда не будет полной и всеобъемлющей. Другими словами, капитализм как система превратился в тормоз прогресса семьи, но он не может остановить этот прогресс и помешать становлению новой формы брачно-семейных отношений. В этом, и только в этом, смысле можно говорить о «реконструкции семьи» при капитализме.
Приворот является магическим воздействием на человека помимо его воли. Принято различать два вида приворота – любовный и сексуальный. Чем же они отличаются между собой?
По данным статистики, наши соотечественницы ежегодно тратят баснословные суммы денег на экстрасенсов, гадалок. Воистину, вера в силу слова огромна. Но оправдана ли она?
Порча насылается на человека намеренно, при этом считается, что она действует на биоэнергетику жертвы. Наиболее уязвимыми являются дети, беременные и кормящие женщины.
Испокон веков люди пытались приворожить любимого человека и делали это с помощью магии. Существуют готовые рецепты приворотов, но надежнее обратиться к магу.
Достаточно ясные образы из сна производят неизгладимое впечатление на проснувшегося человека. Если через какое-то время события во сне воплощаются наяву, то люди убеждаются в том, что данный сон был вещим. Вещие сны отличаются от обычных тем, что они, за редким исключением, имеют прямое значение. Вещий сон всегда яркий, запоминающийся...
Существует стойкое убеждение, что сны про умерших людей не относятся к жанру ужасов, а, напротив, часто являются вещими снами. Так, например, стоит прислушиваться к словам покойников, потому что все они как правило являются прямыми и правдивыми, в отличие от иносказаний, которые произносят другие персонажи наших сновидений...
Если приснился какой-то плохой сон, то он запоминается почти всем и не выходит из головы длительное время. Часто человека пугает даже не столько само содержимое сновидения, а его последствия, ведь большинство из нас верит, что сны мы видим совсем не напрасно. Как выяснили ученые, плохой сон чаще всего снится человеку уже под самое утро...
Согласно Миллеру, сны, в которых снятся кошки – знак, предвещающий неудачу. Кроме случаев, когда кошку удается убить или прогнать. Если кошка нападает на сновидца, то это означает...
Как правило, змеи – это всегда что-то нехорошее, это предвестники будущих неприятностей. Если снятся змеи, которые активно шевелятся и извиваются, то говорят о том, что ...
Снятся деньги обычно к хлопотам, связанным с самыми разными сферами жизни людей. При этом надо обращать внимание, что за деньги снятся – медные, золотые или бумажные...
Сонник Миллера обещает, что если во сне паук плетет паутину, то в доме все будет спокойно и мирно, а если просто снятся пауки, то надо более внимательно отнестись к своей работе, и тогда...
При выборе имени для ребенка необходимо обращать внимание на сочетание выбранного имени и отчества. Предлагаем вам несколько практических советов и рекомендаций.
Хорошее сочетание имени и фамилии играет заметную роль для формирования комфортного существования и счастливой судьбы каждого из нас. Как же его добиться?
Еще недавно многие полагали, что брак по расчету - это архаический пережиток прошлого. Тем не менее, этот вид брака благополучно существует и в наши дни.
Очевидно, что уход за собой необходим любой девушке и женщине в любом возрасте. Но в чем он должен заключаться? С чего начать?
Представляем вам примерный список процедур по уходу за собой в домашних условиях, который вы можете взять за основу и переделать непосредственно под себя.
Та-а-а-к… Повеселилась вчера на дружеской вечеринке… а сегодня из зеркала смотрит на меня незнакомая тётя: убедительные круги под глазами, синева, а первые морщинки
просто кричат о моём биологическом возрасте всем окружающим. Выход один – маскироваться!
Нанесение косметических масок для кожи - одна из самых популярных и эффективных процедур, заметно улучшающая состояние кожных покровов и позволяющая насытить кожу лица необходимыми витаминами. Приготовление масок занимает буквально несколько минут!
Каждая женщина в состоянии выглядеть исключительно стильно, тратя на обновление своего гардероба вполне посильные суммы. И добиться этого совсем несложно – достаточно следовать нескольким простым правилам.
С давних времен и до наших дней люди верят в магическую силу камней, в то, что энергия камня сможет защитить от опасности, поможет человеку быть здоровым и счастливым.
Для выбора амулета не очень важно, соответствует ли минерал нужному знаку Зодиака его владельца. Тут дело совершенно в другом.
© Все права на статьи принадлежат авторам сайта, если не указано иное.
16 +