Молодые писатели и писатели старшего поколения, как бы заново рожденные Октябрем, каждый по-своему, в силу особенностей своего стиля, своей манеры передают героизм революционной борьбы - высокую правду эпохи.
Писатели эти явились подлинными новаторами, ибо выразили в искусстве небывалые исторические сдвиги - события по размаху, по силе, по содержанию знаменующие новую эру в мировой истории; они сказали новое слово в искусстве, новое во всем: в теме, в расстановке социальных сил, в выборе и характере героев, определяющих и движение сюжета, и композицию, а также в самом ритме - темпе произведений. Только очень близорукие люди не видели этой пленительной новизны.
Так, Горький, несколько раздраженно и потому слишком расширительно толкуя явление, писал Федину по поводу тех, кто не понимал, что стиль романа «Города и годы» обусловлен новой, революционной действительностью: «Почти все современные молодые писатели и поголовно все критики не могут понять, что ведь писатель-то ныне работает с материалом, который зыблется, изменяется, фантастически соединяя в себе красное с черным и белым. Соединяя не только фантастически, но и неразрывно».
Это новое, особенно явственно выступая в жанре произведений, видоизменяло и обогащало тот или иной жанр, давая неограниченные возможности развитию индивидуальных особенностей писателя, развитию его творческой инициативы.
Речь идет о расширении границ того или иного жанра, об известной его синтетичности, которая не только не обедняла, но всемерно обогащала жанр и романа, и повести, и очерка.
Еще Белинский писал, что «пограничные линии» жанра «существуют больше предположительно, нежели действительно; по крайней мере, их не укажешь пальцем, как на карте границы государства. Искусство по мере приближения к той или иной своей границе постепенно теряет нечто от своей сущности и принимает в себя от сущности того, с чем граничит, так что вместо разграничивающей черты является область, примиряющая обе стороны».
Революционная эпоха, с такой щедростью открывая новые, небывалые области действительности, когда простой человек из народа становился хозяином истории, творцом жизни, конечно должна была способствовать разрушению «пограничных линий» в искусстве; это разграничение помогало художнику живее, непосредственнее вмешиваться в жизнь, наиболее всесторонне и непосредственно воздействовать на читателя. Романист в какой-то мере становился и мемуаристом, и очеркистом, и научным исследователем, а очеркист, в свою очередь, обогащал свой жанр всем тем, что ему необходимо было взять из смежных областей искусства и науки.
Так, книгу Дм. Фурманова «Чапаев», конечно, можно назвать романом, но в то же время она носит и документальный характер, в ней есть и элементы политической сатиры, и публицистики, и лирики, и философских раздумий по вопросам эстетики, этики, морали, политики; синтетичен в известной мере жанр и «Железного потока» А. Серафимовича, и «Городов и годов» Федина, хотя всем очевидно резкое различие этих трех книг и по материалу, и по манере письма, и по мере синтетичности.
Сочетание торжественно-патетической лексики с народным языком, юмора с героикой, лиризма с суровой эпичностью - характерные черты стиля советской прозы 20-х годов. В своей статье, посвященной работе над «Цементом», Гладков метко охарактеризовал эти стилевые особенности, говоря о «живописности», о «лирике красок», на фоне которых возникает «самоотверженная борьба, как в народных поэмах и балладах».
Конечно, не следует думать, что новое в искусстве рождалось сразу, легко и просто. Нет, оно рождалось в суровой борьбе со старым, которое ему всячески противодействовало, толкая на ошибки и заблуждения.
Ник. Тихонов пишет в автобиографии: «Поиски лучшей формы иногда заводили меня в дебри слишком формальных исканий».
Об этом же, но более подробно говорит и татарский писатель Кави Наджми: «...Читая запоем литературные «новинки», слушая выступления поэтов разных литературных групп (имажинистов, ничевоков и др.), я по неопытности решил, что произошел какой-то переворот в самом смысле слов, и стал выводить по «новейшим образцам» запутанные, несуразные строки. К моему счастью, эта болезнь левизны быстро прошла. Сами читатели убедили меня, что словесные выкрутасы никому не нужны...»
Формалистские увлечения того времени Федин образно назвал «литературной корью». «Сравнительно легко, - пишет он, - я болел ею в первоначальный период своей литературной школы и как будто вылечился в момент работы над «Садом». Но уже через год, попав в самое пекло тогдашней молодой литературы, опять заразился; по первой моей книге («Пустырь») легко судить, как протекала болезнь - жар любви к образной речи, ритмический озноб, легкий бред сказом».
В первые годы революции в области идеологии, в том числе и в литературе, шла острая, беспощадная борьба с чуждыми, антимарксистскими взглядами. В литературе писатели передового лагеря во главе с Горьким, Маяковским, Серафимовичем, Фурмановым, Демьяном Бедным вели борьбу с представителями всякого рода враждебных революционной действительности теорий и групп - декадентами - символистами, имажинистами, акмеистами и варьирующими их установки на свой лад, возникающими внезапно то тут, то там эпигонскими группочками ничевоков, фуистов, биокосмистов, презентистов, псевдофутуристов, экспрессионистов и проч.
В Петрограде, в особняке на Бассейной, возник Дом литераторов, где задавали тон журналисты закрытых либеральных газет. Они сделали своим знаменем журнал «Вестник литературы». Эти «люди пережитков», как их называл Горький, под флагом аполитизма, «чистого искусства», «искусства для искусства» вели злую борьбу с молодой революционной литературой.
«Вестник литературы» был не одинок. «Записки мечтателей», «Литературные записки» - эти буржуазно-реакционные издания рьяно проповедовали «чистое искусство», эстетство и формализм.
На обложке «Записок мечтателей» был нарисован денди в цилиндре и накидке на фоне туманного Петербурга. В полной боли и гнева статье «Русские денди» Александр Блок характеризует декадентскую интеллигенцию послеоктябрьского периода словами некоего собирательного героя - петербургского денди, рассказывающего о себе: «Я слишом образован, чтобы не понимать, что так дальше продолжаться не может и что буржуазия будет уничтожена. Но если осуществится социализм, нам остается только умереть; пока мы не имеем понятия о деньгах; мы все обеспечены и совершенно неприспособлены к тому, чтобы добывать что-нибудь трудом. Все мы - наркоманы, опиисты; женщины наши - нимфоманки. Нас - меньшинство, но мы пока распоряжаемся среди молодежи: мы высмеиваем тех, кто интересуется социализмом, работой, революцией. Мы живем только стихами; в последние пять лет я не пропустил ни одного сборника. Мы знаем всех наизусть - Сологуба, Бальмонта, Игоря Северянина, Маяковского, но все это уже пресно; все это кончено... Ведь мы пустые, совершенно пустые».
В первые годы революции известные круги буржуазно-дворянской интеллигенции, желая отвлечь молодую советскую литературу от революционной борьбы, от политики, рьяно пытались привить ей низкопоклонство перед буржуазным Западом, эстетско-формалистские взгляды. Эти реакционные идеи проникли и в группу молодых писателей, назвавших себя «серапионовыми братьями» (по одноименной книге Э. Т. А. Гофмана, немецкого романтика начала XIX века).
Теоретик «серапионов» Лунц вещал, что русская проза якобы простое отражение идеологии, программы, зеркало публицистики, что она прекратила существование как искусство, что спасти ее может лишь «механизм сюжета», которым владеют писатели буржуазного Запада. Для Лунца художественное произведение - сумма формальных приемов, он рассматривал литературу независимо от жизни, от идей, с точки зрения ее «внутренних законов», имманентного самосоздания литературных форм.
Некоторые из «серапионов» (к примеру, Федин и Вс. Иванов) были не согласны со многими формалистическими положениями Лунца: для них искусство всегда было плодом исканий и раздумий над жизнью, а не суммой стилистических приемов. Тем не менее, эстетство и аполитизм помешали им и другим молодым писателям сразу и безоговорочно связать свое творчество с жизнью революционного народа.
Образовавшееся в те годы под председательством Андрея Белого так называемое «Общество московских писателей» впитало в себя эти, по меткому выражению Федина, «унаследованные от дореволюционного времени потемки искусства».
О том, как сложна была борьба с наследием старого, весьма красноречиво говорит трагическая история рассказа Гладкова «Зеленя».
Неопытный, плохо ориентирующийся в столичной обстановке Гладков направился со своим рассказом, написанным в хорошей реалистической манере, в упомянутое выше Общество писателей.
Попав в окружение декадентов-символистов, столь враждебных реалистическому искусству, писатель почувствовал себя осмеянным, одиноким. Ему говорили, что он с рассказом «Зеленя» опоздал на двадцать пять лет, что ясная, классическая проза уже отжила, что сейчас надо писать только в манере декадента-стилизатора Ремизова и Андрея Белого.
«Я попал в сплошной дурман, - рассказывал писатель. - В день, когда в тогдашнем Обществе писателей была отвергнута моя повесть «Зеленя» как не соответствующая духу времени, я повстречал Вересаева и поведал ему о своих неудачах.
- Что же поделаешь, по-видимому, наше время отошло,- с печальной покорностью ответил Вересаев.
Но я не хотел этому верить... Наступила для меня пора мучительных исканий и противоречий».
Гладков на некоторое время оставляет литературную работу и занимается преподавательской деятельностью, а затем выступает с повестью «Огненный конь» (1922), посвященной революции и гражданской войне на Кубани. В этом самом слабом своем произведении Гладков резко ломает реалистическую манеру письма и в погоне за мнимым новаторством (дабы «не отстать от времени») широко пользуется изобразительными средствами из модернистского «эстетического» наследия буржуазной России: здесь и натуралистические описания зверств и пыток, и эстетски выспренняя лексика декадентов, и нервическая патетика, и калечащая синтаксис инверсия, и приемы напевного стилизаторского сказа. Эту искусственную, насквозь стилизованную повесть, конечно, не смогла спасти острая, современная тема - борьба революционного народа с белобандитами и кулаками.
«Огненный конь» получает одобрение в том же Обществе писателей, где была отвергнута реалистическая повесть «Зеленя».
Но эта победа не дала удовлетворения автору, наоборот, она вызвала еще более мучительные сомнения, жгучее недовольство собой, ибо литературный вкус Гладкова воспитывали великие реалисты XIX века - Некрасов и Лермонтов, Чехов и Чернышевский; с семнадцати лет Гладков испытывает огромное воздействие книг Горького. Влияния декаданса хоть и были сильны, но с ними в жестокий спор вступили реалистические воззрения, горьковское отношение к литературе.
Большое значение имели для Гладкова в то время встречи с Серафимовичем, который являлся для молодых писателей олицетворением лучших традиций русской литературы, образцом поведения человека и гражданина.
В своей скромной квартирке в Большом Трехгорном переулке Серафимович прочел своим молодым друзьям только что законченную повесть - «Железный поток». У Серафимовича Гладков встретился и подружился с Неверовым и Новиковым-Прибоем.
Коммунистическая партия, которая с первых же дней революции воспитывала писателей, руководила литературным движением, помогла Гладкову, как и многим другим советским писателям, одержать действительную победу, найти верный путь.
Партии приходилось бороться не только с декадентскими влияниями; надо было помочь разобраться в противоречиях и молодым пролетарским писателям - помочь им преодолеть отвлеченность, схематизм, космизм Пролеткульта и группы «Кузница».
«Верхарн владычествовал в те годы на наших эстрадах, - вспоминает Безыменский,- Гастев выращивал все сущее только из железа, абстрактные стихи Герасимова, Кириллова и Филипченко влекли на тот же путь... Первая моя книга стихов «Октябрьские зори» вышла в 1920 году. Ныне я с улыбкой перелистываю ее страницы. Не только потому, что в этой книге - поэтическая неопытность, излишняя щедрость в восклицательных знаках, явная риторика. Главное не в этом. Просто удивительно, как человек, занятый каждодневно и ежечасно трудными и увлекательными земными делами - организацией комсомольских ячеек, участием в подавлении кулацких восстаний, ликвидацией неграмотности, добыванием пайков для рабочей молодежи, субботниками, лекциями, созданием клубов, комплектованием продотрядов, проведением мобилизаций на фронт,- в своих стихах устремляет свой взгляд только в космические дали».
Когда же Безыменский написал полемическое стихотворение «О валенках», которое являлось вызовом и самому себе, и космизму «Кузницы», то поэт Михаил Герасимов «без тени юмора декларировал на диспуте, что если бы Безыменский написал «стихи о железобетонных валенках», это было бы хорошо, а стихи о простых валенках противоречат, с его точки зрения, самому существу поэзии».
Важным партийным документом по вопросам литературы и искусства было письмо ЦК РКП (б) о Пролеткультах.
Пролеткультовское движение лишь в самом начале было в известной степени плодотворным, ибо пролеткультовцы, в противовес реакционным, антисоветским настроениям старой буржуазной интеллигенции, отстаивали оптимистическое, пронизанное революционным пафосом искусство.
Но под напором чуждой идеологии Пролеткульты все более и более отрывались от жизни, от революционной практики, стремясь создать некое абстрактное, якобы пролетарское искусство в специальных замкнутых студиях; пролеткультовцы стали проповедовать нигилизм в отношении культурного наследия прошлого, формалистское фокусничанье со словом выдавать за новаторство.
В письме ЦК РКП «О Пролеткультах», опубликованном 1 декабря 1920 года, говорилось: «Под видом «пролетарской культуры» рабочим преподносили буржуазные взгляды в философии (махизм). А в области искусства рабочим прививали нелепые, извращенные вкусы (футуризм)».
Еще раньше, в своем выступлении на Первом Всероссийском съезде по внешкольному образованию от 6 мая 1919 года, Ленин указывал на «обилие выходцев из буржуазной интеллигенции, которая сплошь и рядом образовательные учреждения крестьян и рабочих, создаваемые по-новому, рассматривала как самое удобное поприще для своих личных выдумок в области философии или в области культуры, когда сплошь и рядом самое нелепейшее кривляние выдавалось за нечто новое, и под видом чисто пролетарского искусства и пролетарской культуры преподносилось нечто сверхъестественное и несуразное. Но в первое время это было естественно и может быть простительно и не может быть поставлено в вину широкому движению...».
Борясь с чуждыми идейными влияниями, партия указывала советским писателям, что по-настоящему ценно, плодотворно, революционно только то искусство, которое умеет найти и показать ростки нового, умеет изобразить жизнь в ее революционном движении.
Пролеткульты постепенно сходят со сцены, утрачивают свое влияние. Появляется новое литературное объединение - Всероссийская ассоциация пролетарских писателей (ВАПП).
Партия поддерживала и направляла пролетарские организации писателей (ВОАПП, РАПП, МАПП) в их борьбе с капитулянтством, с враждебными революции реакционными теориями, которые оживились в период нэпа; но партия всегда следила за тем, чтобы в этих организациях не было групповщины, зазнайства, комчванства, высокомерия, «дубинки» по отношению к «попутчикам», то есть к писателям, которые честно пошли с революцией, но еще не до конца изжили старые, мелкобуржуазные взгляды и настроения. Так появляется новый партийный документ - резолюция ЦК РКП (б) от 18 июня 1925 года «О политике партии в области художественной литературы».
В резолюции указывалось, что партия хочет видеть в пролетарских писателях подлинных, больших идейных руководителей советской литературы, что партия подчеркивает «важность борьбы за идейную гегемонию пролетарских писателей»; в резолюции обращалось особое внимание на необходимость тактичного и бережного отношения к «попутчикам», на необходимость создать все условия «для возможно более быстрого их перехода на сторону коммунистической идеологии».
В ответ на эту резолюцию Алексей Толстой писал: «Одно время можно было опасаться, что восторжествует формула: «Если зайца бить, он может спички зажигать». Это междоусобие окончилось резолюцией ЦК.
Как безусловно и неумолимо человечество пройдет через революцию пролетариата, так литература неотвратимо будет приближаться к массам. Но этот процесс долгий и сложный... Художник должен стать органическим соучастником новой жизни».
Действительно, идейная борьба - процесс долгий и сложный; писатели разными путями шли к революции, и путь некоторых из них, в том числе и Алексея Толстого, был извилист и тернист.
Борьба социалистических идей с рецидивами буржуазного индивидуализма не теряет своей остроты. Так, во второй половине 20-х годов возникают новые группы и группочки: здесь и проповедь «фактографии» - объективистского, рабского копирования, сбора фактов (группа Леф) и буржуазно-деляческий лозунг некоего «социалистического бизнеса» (группа конструктивистов), и в несколько модернизированном виде старые декадентские разговоры о жречестве, избранничестве представителей якобы независимого, «чистого искусства».
Эти буржуазно-индивидуалистические настроения нашли некоторое выражение и в «Кике» Мариэтты Шагинян (1929), и в романе В. Каверина «Художник неизвестен» (1929), и в «Гравюре на дереве» Бориса Лавренева (1928), и в поэзии Сельвинского, и в ряде других, менее значительных произведений того времени.
С другой стороны, в среде самих же писателей все более и более настойчиво и остро ставится вопрос о необходимости глубокого и всестороннего проникновения литературы в жизнь народа, о разрыве с лефовцами, конструктивистами и другим» группами. Так, Маяковский 26 сентября 1929 года на пленуме РАПП заявляет: «В вопросах литературной политики нам ближе с поэтами-комсомольцами, чем с напыщенными корифеями конструктивистами или им подобными группочками и школками».
А несколько позже (16 декабря 1929 года) в статье «Прошу слова» Маяковский пишет: «Любителям высокотарифных описаний задним числом романтики гражданской войны в стиле «констрюктивист» неплохо поучиться на действительном материале боевых лет, на действительной словесной работе этого времени».
Приворот является магическим воздействием на человека помимо его воли. Принято различать два вида приворота – любовный и сексуальный. Чем же они отличаются между собой?
По данным статистики, наши соотечественницы ежегодно тратят баснословные суммы денег на экстрасенсов, гадалок. Воистину, вера в силу слова огромна. Но оправдана ли она?
Порча насылается на человека намеренно, при этом считается, что она действует на биоэнергетику жертвы. Наиболее уязвимыми являются дети, беременные и кормящие женщины.
Испокон веков люди пытались приворожить любимого человека и делали это с помощью магии. Существуют готовые рецепты приворотов, но надежнее обратиться к магу.
Достаточно ясные образы из сна производят неизгладимое впечатление на проснувшегося человека. Если через какое-то время события во сне воплощаются наяву, то люди убеждаются в том, что данный сон был вещим. Вещие сны отличаются от обычных тем, что они, за редким исключением, имеют прямое значение. Вещий сон всегда яркий, запоминающийся...
Существует стойкое убеждение, что сны про умерших людей не относятся к жанру ужасов, а, напротив, часто являются вещими снами. Так, например, стоит прислушиваться к словам покойников, потому что все они как правило являются прямыми и правдивыми, в отличие от иносказаний, которые произносят другие персонажи наших сновидений...
Если приснился какой-то плохой сон, то он запоминается почти всем и не выходит из головы длительное время. Часто человека пугает даже не столько само содержимое сновидения, а его последствия, ведь большинство из нас верит, что сны мы видим совсем не напрасно. Как выяснили ученые, плохой сон чаще всего снится человеку уже под самое утро...
Согласно Миллеру, сны, в которых снятся кошки – знак, предвещающий неудачу. Кроме случаев, когда кошку удается убить или прогнать. Если кошка нападает на сновидца, то это означает...
Как правило, змеи – это всегда что-то нехорошее, это предвестники будущих неприятностей. Если снятся змеи, которые активно шевелятся и извиваются, то говорят о том, что ...
Снятся деньги обычно к хлопотам, связанным с самыми разными сферами жизни людей. При этом надо обращать внимание, что за деньги снятся – медные, золотые или бумажные...
Сонник Миллера обещает, что если во сне паук плетет паутину, то в доме все будет спокойно и мирно, а если просто снятся пауки, то надо более внимательно отнестись к своей работе, и тогда...
При выборе имени для ребенка необходимо обращать внимание на сочетание выбранного имени и отчества. Предлагаем вам несколько практических советов и рекомендаций.
Хорошее сочетание имени и фамилии играет заметную роль для формирования комфортного существования и счастливой судьбы каждого из нас. Как же его добиться?
Еще недавно многие полагали, что брак по расчету - это архаический пережиток прошлого. Тем не менее, этот вид брака благополучно существует и в наши дни.
Очевидно, что уход за собой необходим любой девушке и женщине в любом возрасте. Но в чем он должен заключаться? С чего начать?
Представляем вам примерный список процедур по уходу за собой в домашних условиях, который вы можете взять за основу и переделать непосредственно под себя.
Та-а-а-к… Повеселилась вчера на дружеской вечеринке… а сегодня из зеркала смотрит на меня незнакомая тётя: убедительные круги под глазами, синева, а первые морщинки
просто кричат о моём биологическом возрасте всем окружающим. Выход один – маскироваться!
Нанесение косметических масок для кожи - одна из самых популярных и эффективных процедур, заметно улучшающая состояние кожных покровов и позволяющая насытить кожу лица необходимыми витаминами. Приготовление масок занимает буквально несколько минут!
Каждая женщина в состоянии выглядеть исключительно стильно, тратя на обновление своего гардероба вполне посильные суммы. И добиться этого совсем несложно – достаточно следовать нескольким простым правилам.
С давних времен и до наших дней люди верят в магическую силу камней, в то, что энергия камня сможет защитить от опасности, поможет человеку быть здоровым и счастливым.
Для выбора амулета не очень важно, соответствует ли минерал нужному знаку Зодиака его владельца. Тут дело совершенно в другом.
© Все права на статьи принадлежат авторам сайта, если не указано иное.
16 +