Во второй половине XIX века в общественном движении России выдающуюся роль играли разночинцы, выходцы из широких слоев населения. Высочайшая оценка их деятельности дана классиками марксизма-ленинизма. Разночинцы были творцами новых идей, носителями новой психологии. Они с величайшим усердием следили за каждым последним словом мировой науки, литературы и искусства, старались творчески использовать опыт социально-экономического развития и революционно-освободительной борьбы различных стран и народов. Разночинцы из своей среды выдвинули выдающихся идеологов-мыслителей, писателей и художников, просветителей и бесстрашных революционеров-профессионалов.
Особенно поучительна драматическая история взаимоотношений наиболее деятельных разночинцев с трудовым народом периода семидесятых годов. Они остро чувствовали свою глубочайшую связь с массами и старались выражать их настроения и чаяния. Как писал впоследствии В. И. Ленин, разночинец-демократ постоянно «размышлял о расширении прав и свободы народа, облекая эту мысль в слова о «долге» высших классов перед народом». «...Народник 70-х годов, — отмечал Ленин в другом месте, — «...шел в народ» искать «залогов будущего» у самих непосредственных производителей», т. е. у трудящихся масс. Разночинцы не жалели сил, чтобы передать свои знания им, выступали как подлинные просветители.
Сказанное в известной мере относится и к Валентине Семеновне Серовой, которая в начале девяностых годов прошлого столетия исключительно по своему желанию оказалась в одном из захолустных уголков нынешней Мордовии, развернув здесь активную просветительскую работу.
Валентине Семеновне Серовой (урожденной Бергман) было семнадцать лет, когда она, слушательница Петербургской консерватории, познакомилась с композитором A. Н. Серовым и вскоре вышла за него замуж. В 1865 году у них родился сын Валентин, ставший впоследствии выдающимся живописцем-графиком, членом Академии художеств. Характеризуя атмосферу, которая царила в доме мужа, она вспоминала: «Мы жили с Серовым идеалами 40-х годов: ... наслаждались живописью Брюллова; находили Сусанина живым лицом; «Записки охотника» считали апогеем знания народа...».
Влияние А. Н. Серова на ее музыкальное развитие было огромным. Да и помимо этого общение с таким человеком, широко эрудированным не только в вопросах музыки, но и в философии, художественной литературе, в изобразительном искусстве, по признанию самой Валентины Семеновны, «вспахало ее мозги». Не прошло бесследно и близкое знакомство с И. С. Тургеневым, П. Виардо, Рихардом Вагнером, Ференцем Листом, Н. Н. Ге. Впоследствии в числе друзей ее были И. Е. Репин, С. И. и Е. Г. Мамонтовы, Г. И. Успенский, Н. М. Михайловский. Эта «маленькая ростом» женщина, несмотря на то, что имела «много дерзости и насмешки во взгляде и манерах», как вспоминал Репин, обладала необычайной способностью внушать к себе уважение.
В целом ее «семья», как писал в одной из своих статей-воспоминаний Д. Философов, «тем и была интересна, чта состояла не только из отца, жены и сына, а из трех самостоятельных и почти равноценных личностей. Замечательны не только композитор и художник Серовы, но и сама В. С. Серова, человек сильной воли, больших страстей и замечательной жизни. Если бы муж и сын ее пережили, они могли бы написать свои воспоминания о ней. Она стала бы центром их мемуаров. А потому книги
B. С. Серовой, страдая, как и все прижизненные мемуары о близких людях, субъективностью и умолчаниями, приобретают свой, особый интерес. Это — картина совместной жизни трех резко обособленных личностей».
Как же случилось, что эта женщина, прожившая многие годы в Петербурге и Москве, целиком занятая творческой деятельностью, а также постановкой опер своего мужа в ведущих театрах страны (осенью 1891 года в Большом театре шли репетиции оперы А. Н. Серова «Юдифь»), уже в немолодом возрасте очутилась в такой отдаленной глуши? Что привело ее сюда?
На этот вопрос ответ дала сама Валентина Семеновна. В письме к своей двоюродной сестре М. Я. Львовой от 5 ноября 1891 года она писала: «... этот голод (охвативший тогда свыше 20 губерний.— А. К.) меня как спектр (призрак) преследует. Мне совестно думать о музыке. Если бы не Серова «Юдифь», я не задумавшись поехала бы к Толстому в народную столовую, открытую им в голодном краю. Ведь это народное бедствие, и я чувствую его...» В статье «Три зимы в деревне», написанной уже в 1893 году, она уточняет: «У меня была иная цель: я хотела узнать народ, хотела с ним вместе поработать, всецело предаться доступной ему и мне деятельности, словом,— хотела оказать помощь гуртовым мирским трудом, выдвинуть вперед лучшие мужицкие силы». И Серова не разочаровалась в своем поступке. Год спустя она отметила, что жизнь в селе Судосево Большеберезниковской волости, куда она приехала из Москвы, доставила ей огромное нравственное удовлетворение: «Тут,— писала она,— я перезнакомилась с очень многими крестьянами, тут я их крепко полюбила и решила остаться жить навсегда с моими милыми, дорогими судосевцами»6.
Зима 1891/92 года явилась началом работы ее среди здешних крестьян — той особой, как она говорила, «гуртовой» работы, которая не только захватила ее целиком, но и потребовала напряжения всех ее физических и духовных сил. Необходимо при этом заметить, в какую лихую для народа пору приехала она сюда, в край, жестоко пострадавший «от бесхлебицы». Нередко посещавший Судосево и раньше, на этот раз неумолимый «царь-голод» и вызванные им повальные болезни уносили многие десятки жизней. Нищета и бедствия крестьян были ужасающими. Полную безысходность и трагизм увидела Серова здесь. «Маменька, родная... помоги, Христа ради! Спаси, болезная, нас. Помираем!» — таким воплем встречала ее здесь каждая семья, куда бы ей ни довелось зайти. К тому же и зима стояла лютая — мороз доходил до 40 градусов. Ни одной живой души не видно было на улицах. Но необходимо было побывать у всех, особенно у самых бедных, и пока хотя бы участливым словом приободрить людей...
«Вот оно, то самое, что пугало в столице и вместе с тем манило вдаль, подзадоривало энергию к деятельности неизвестной, но кажущейся богатой и дорогой,— резюмировала Валентина Семеновна.— Я очутилась лицом к лицу с голодной толпой».
Так было в первую и во вторую зиму. Другой человек в подобной ситуации мог бы, пожалуй, и растеряться. «Интеллигентная, впечатлительная душа, — писала Серова в одном из писем,— не выносит этого зрелища... А у меня дух настроен высоко, и я не хочу умирать от болезни долгой и быть в тягость ближним, а так со своим народом сгинуть — это хорошо...»
На собранные в складчину ее друзьями средства она закупила не только медикаменты, муку и крупу для неотложной помощи больным и детям, но и открыла несколько столовых, в том числе в соседнем селе Косогоры и в волостном центре. «Мне помесячно решили в складчину давать 200 рублей. Менее этой цифры не хватит,— обращается она к друзьям в Москву.— Сто рублей пойдет на столовую, а сто должны идти на снабжение материалами работающего народа, тогда он сам себя прокормит. Иначе все будут сидеть сложа руки и ждать даровой кормежки. Буду кормить только больных и баб с грудными детьми...»
Кроме того, к весне 1892 года в Судосеве удалось создать сиротский дом (или «питомник», как его звали здешние жители). Но что характерно: малолетние сироты получали здесь не только питание, но и обучались грамоте, музыке, пению и разным рукоделиям. Разумеется, одному-двум человекам с таким обилием дел просто невозможно было бы справиться. В помощь себе Серова подняла и помощников из молодежи, и учителя церковно-приходской школы, и самих воспитанников. Каждый из них, понимая значение самого дела, старался чем-либо помочь ей и засвидетельствовать свое уважение и благодарность. «Не легко бывает родной матери с одним дитем, когда оно расплачется,— вспоминал один из здешних крестьян, указывая на трудности, с какими пришлось столкнуться Валентине Семеновне как организатору приюта.— А тут не родная мать и не одно дитё».
В «питомнике», в постоянном общении с Серовой, раскрыла свои многогранные способности и одна из ее первых учениц и самая деятельная помощница, семнадцатилетняя Лиза Першина, впоследствии ставшая доктором биологических наук. Несмотря на свою молодость, она оказалась способной воспитательницей, горячо любившей детей. Лиза умела делать все: вязать, вышивать, прясть; она выразительно декламировала; а иногда, нарядив своих воспитанников в простенькую праздничную одежку, устраивала с ними концерты и представления. Сюда же, в приют, приходили несколько пожилых женщин и мужчин, знающих какие-либо рукоделия и ремесла, чтобы мальчики и девочки по выходе из него имели необходимые в крестьянском обиходе навыки в труде. За четыре года существования приюта в нем получили воспитание 80 детей и подростков.
Так, опираясь на своих добровольных помощников, получая денежную помощь от друзей и единомышленников из числа музыкально-артистической и художественной интеллигенции (в числе тех, кто ссужал Серову деньгами, был ее сын художник В. А. Серов, Ф. И. Шаляпин и многие другие), Серовой удалось решить первую и самую неотложную задачу — наладить бесплатное питание голодающих детей и подростков, создать для них специальное детское учреждение с определенными элементами эстетического и трудового воспитания.
Могли ли судосевцы предположить, что приехавшая из столицы «барыня-попечительница», как называл ее местный священник, станет для них столь радетельной и «болезной»? Даже учитель Кочергин, который потом стал также ревностным помощником Серовой во всех ее начинаниях,— даже он вначале с презрением смотрел на «эту сытую петербургскую барыню», которая якобы ради утехи своей заглянула на время к «голодненьким», чтобы потом похваляться в столицах, в кругу своих богатых знакомых, что «и я, мол, кормила»... «Он ошибся,— с удовлетворением отмечает Серова,— и как он был счастлив, что ошибся. Как только он убедился, что приехала не барыня из Питера, а человек, умеющий трудиться и понимающий горе народное,— он весь окунулся в мирскую заботушку... и закипело у нас дело, в которое втянули всех лучших крестьян нашего села».
И вот даже в эти первые голодные зимы, когда, казалось бы, у человека нет иных забот, кроме хлеба насущного, наблюдательный глаз Серовой не мог не заметить, что ее окружает не просто отчаявшаяся и на все готовая «голодная толпа», но прежде всего масса хороших и трудолюбивых, умных и любознательных людей, хотя и страшно придавленных нуждой и тяготами жизни. И поскольку ею уже было решено, что она не уедет из своего «милого Судосева», то, по ее рассуждению, следовало начинать и то дело, ради которого она здесь оставалась,— повести неослабную, опять-таки общую, «гуртовую» борьбу с вековечным врагом крестьянства — темнотой и забитостью. Она уже хорошо знала личные свойства и характер судосевцев: их открытый нрав, приветливость и радушие, «симпатичный склад лица», «чисто русскую речь», «какую-то особую ласковость в обращении», «живость в движениях»... Как-то в конце второй зимы, возвратившись из поездки в Москву, она повстречала на улице артельку парней, столпившихся в сумерках «от нечего делать». «Сразу же возник разговор о том, как скучно и однообразно проходит их время. Кто-то из парней сказал, что вот если бы почитать какую-нибудь занимательную книжку или всем бы собраться да побеседовать о жизни, «где что делается и как вообще жизнь человеческая устроена»,— это было бы и интересно, и полезно. «Вот оно как!»— подумала про себя Валентина Семеновна.— Мужик опустился, «обробел», хозяйственная жилка как будто перестала биться, и вдруг, в тот же момент,— книжка, «душеспасительный элемент» — единственная утеха! Это уже говорило о многом. Недаром и мальчишки в приюте, которых она приохотила к хоровому пению, говорили ей, что пение не только отгоняет скуку, но и окрашивает жизнь какими-то неведомыми красками: «Хоть до ночи пели бы»,— уверяли они.
С чего же начать? Книжку прочитать — это не сложно. Книжек она привезла с собой немало, и кое-кто из судосевцев успел прочитать немало. Взять ту же Лизу Першину. Она вслед за Пушкиным и Толстым — «до Шекспира добралась...»
Кстати, о характере книг, привезенных Серовой и продолжавших поступать в ее адрес, полиция потребовала «точных справок». «Вслед за моим багажом,— писала Серова,— примчалось и начальство. Что делают дома эти благотворительницы? Нет ли у них чего недозволенного?»
Школа!— вот то дело, на которое следует поднять молодежь,— решает Серова. Ведь для такого большого села, где детей школьного возраста насчитывалось свыше 150 человек, существовавшего церковно-приходского училища на два десятка мальчиков и девочек было явно недостаточно.
И вот — большой сход в «съезжей избе», идет разговор о новой школе — строить или не строить? За столом Серова, учитель Кочергин и другие члены местного попечительства. Сзади и по углам избы много молодежи. Здесь же и сельский староста Никулкин и бывший волостной старшина Першин, отец Лизы, отстраненный от должности за какую-то «провинность» перед вышестоящим начальством,— «мужик редкого ума, симпатизирующий широкой мирской службе». Серовой известно мнение старосты Никулкина: он против строительства, хотя публично об этом еще не заявлял. Впрочем, для Никулкина и столовая для детей — тоже «излишняя затея», способствующая «возбуждению в крестьянах лености и захребетничества»... Свое же нерасположение к школе он пытался оправдать тем, что «у мужиков и без школы забот хватает», недоимки по налогам и сборам увеличиваются год от года, так пусть для их возмещения неплательщики больше думают об отхожих заработках. Серова не согласилась с ним и пожелала узнать мнение крестьян на их сходке.
Первым говорил Першин. В тот вечер, вспоминала Серова, на этого мужика будто «нашло», и он, выпрямившись во весь свой могучий рост, говорил с особым воодушевлением. Вспомнив о том, что «хуже 1891-го» жители села не видели еще на своем веку годины, он тем не менее поддержал Серову, и на ехидный вопрос старосты, «какую школу, Иван Петров, устроить хотите», отвечал и от себя и от большинства собравшихся:
— Школа нужна всему нашему обществу, и оно не ошибется, если построит для нее дом попросторнее!
«Какое-то особое наслаждение было говорить о заведении, которого еще нет, но с тщательным обсуждением всех подробностей»,— отмечала Серова. Слово, сказанное человеком умным и доброжелательным, развязало языки. Люди сомкнулись в тесный кружок, пробудился интерес к делу, о котором мало кто думал. Так захотелось иметь такую школу, в возведение которой будет вложена частица и твоих усилий... Перебирали ремесла, от которых можно было бы получить доход и направить его в общую копилку; вносились предложения о «заготовке строительных материалов: камня, извести, песка, о вывозке их в зимнее время, по легкому санному пути...».
Вышел вперед молодой парень, Степа Сергачев,— с копной курчавых русых волос, «с румянцем во всю щеку». Даже он, в обычной сутолоке застенчивый и робкий, сейчас разволновался. Настоящий сельский самородок, Сергачев умел делать многое: и самовар починить, и часы поправить, и крышу железом покрыть. Попади он на «свою линию»,— большой человек вышел бы из него! А он вот мыкается в постоянной нужде: работает много, а все ходит невеселый, все ему чего-то не хватает... Видно было, что разговор о школе, работа осмысленная, нужная и полезная, зарядили и его.
— Ты, Степа, взялся бы заправлять школой вот сейчас, в зимнюю пору?
— Отчего же? Взялся бы.
— Сделай смету, что нужно для обзаведения.
— Это можно!
И когда Василий Маркелович Мокшанов, заведовавший хозяйственной частью «питомника», заметил, что неплохо бы Степе положить жалованье, чтобы он не нуждался в постороннем заработке, тот принял это как проявление полного доверия к нему как специалисту.
— Да я тогда уж весь в дело уйду, в школьное!
Никулкин явно был обескуражен таким оборотом. Как-никак, он все же главное начальствующее лицо в селе, а с ним не только не советуются, а вроде бы обходят, не замечают его присутствия... Тайно от всех он потом сообщит и уездному исправнику, и даже губернатору о «своеволии» Серовой, и не только по части школьного и книжного дел. Однако не в его силах было заглушить пробудившийся интерес крестьян к школе, к знаниям вообще.
Через полтора года новая школа была отстроена. Осенью 1894 года она шумела ульем от нахлынувшей в нее детворы. Степан Сергачев, как главный специалист, ходил именинником. Мало того, он помог завершить строительство школ еще в четырех селах. «Миру послужить» стало для него обязанностью и честью.
А в это время Серова уже обдумывала решение другой, не менее важной задачи — подготовку школьных учителей. Вот те же парни, затеявшие в тот памятный вечер разговор о книге, а ныне отличившиеся в строительстве школы, они же могут быть и учителями в ней! И Серова берется за решение этой задачи, несмотря на препятствия со стороны недоброжелателей. В составленном ею списке «кандидатов в учителя» значатся прежде всего те, кто помогал ей в оборудовании столовых, кто пошел добровольцем на строительство школы, кто записался в «хоровое обучение». Тут Федя Пожаров и Лиза Першина, Ваня Юленков, Федя и Тима Решетниковы, Сережа Емелин и Ваня Бузаев... Всех их было свыше двадцати — «самых смышленых и сообразительных». С ними она занимается по особой программе, а для подготовки их к поступлению на педагогические курсы и в учительские семинарии привлекает педагогов из Пензы, Саранска. «Школы с крестьянскими учителями — это одна прелесть»,— говорит Серова в письме к друзьям в Петербург, делясь с ними радостью по поводу удачного отбора молодежи в будущие педагоги.
И работа принесла свои плоды. Через несколько лет большинство отобранных ею юношей и девушек стали народными учителями, горячо любящими свое дело. «Главное, чему нас учила Валентина Семеновна,— говорил впоследствии один из ее воспитанников,— это как мы будем служить народу, как будем помогать ему». «Она (Серова) была для нас как благотворительный ящик, из которого можно достать все»,— писал другой молодой учитель, Тимофей Решетников, в воспоминаниях с характерным заглавием: «К десятилетию умственных развитий в деревне».
А для Серовой и это дело было далеко не последним. На очереди было создание хоровой студии и театральной сцены. То был еще один шаг, как она говорила, к «духовной, нравственной связи» с крестьянами. В этом смысле большое значение имела для нее встреча в Москве с Л. Н. Толстым в 1894 году. Выслушав ее рассказ о всем содеянном ею в Судосеве, в том числе о планах по музыкальному просвещению народа, Лев Николаевич оживился, «лицо его засияло от удовольствия»:
— Приветствую вас от всей души,— сказал он, протянув собеседнице обе руки, и добавил:
— Да, ваше дело — великое дело!».
Однако на пути к осуществлению задуманного встретились еще большие трудности, чем раньше. Во-первых, надо было строить новое здание со сценой, а во-вторых, против «агитаторши» Серовой ополчились и церковники, и полицейские урядники. Дело доходило до угроз физической расправы... Но Серова была не из тех, кто отступал от задуманного. Был построен и «хоровой дом», и создана была своя капелла из певцов и музыкантов. В одном из писем к сестре Валентина Семеновна сообщала: «У меня прошли два спектакля «Жизнь за царя» («Иван Сусанин»), и хотя народ был восстановлен против театра (особенно старики), я их убедила вполне чудесным исполнением и блестящей постановкой (у меня костюмы из Самары — богатые)... Я в восторге и от того, что театр устроили по моему плану, по моему вкусу, что народ отнесся хорошо и что моя идея: народ будет петь наши русские оперы — живет». С этой же капеллой Серова гастролировала позже в ряде городов, в том числе в Пензе, Самаре, Симбирске. Стало обычным хоровое пение и в «питомнике», хотя и тут не обходилось без помех. С неподдельным комизмом изобразила Серова сцену «дознания» урядником у ее маленьких хористов, когда злая молва разнесла нелепые слухи о «недозволенных песнях», разучиваемых в приюте:
— Что вы делаете у Серовой? — спросил тот повстречавшихся мальчишек.
— Поем! - разом ответили «подозрительные» певчие.
— Что вы поете?
— Глинку! — оглушили молодцы любознательного блюстителя порядка.
— Глинку? — не веря своим ушам, переспросил озадаченный урядник и в недоумении обратился к земскому доктору за разъяснением:
— Ваше благородие, растолкуйте вы мне, пожалуйста, что это — «Глинку петь» — не опасная вещь?..
Новаторство Серовой в деле музыкального просвещения народа стало достоянием широкой общественности. На 2-ом съезде русских деятелей технического и профессионального образования в Москве 31 декабря 1895 года Валентина Семеновна сделала доклад «Пересадка ученой музыки в народ», впоследствии напечатанный отдельной брошюрой. Делегаты съезда встретили этот доклад «шумными аплодисментами». Столичные газеты и журналы много писали о нем. Журнал «Нива», высоко оценивая труд Серовой в деле приобщения крестьян к искусству, пришел к важному выводу о том, что, если «крестьяне, только что оторванные от сохи», оказались способными выступать в роли исполнителей сложной и трудной оперы (имеется в виду опера А. Н. Серова «Рогнеда»), то факт этот «наводит на поучительное соображение относительно того, какие духовные силы таятся в нашем народе и каких крупных успехов можно было бы ожидать от него, если бы народное образование значительно у нас двинулось». Так на практике осуществлялась заветная мечта великих русских просветителей — нести свет людям!
Приворот является магическим воздействием на человека помимо его воли. Принято различать два вида приворота – любовный и сексуальный. Чем же они отличаются между собой?
По данным статистики, наши соотечественницы ежегодно тратят баснословные суммы денег на экстрасенсов, гадалок. Воистину, вера в силу слова огромна. Но оправдана ли она?
Порча насылается на человека намеренно, при этом считается, что она действует на биоэнергетику жертвы. Наиболее уязвимыми являются дети, беременные и кормящие женщины.
Испокон веков люди пытались приворожить любимого человека и делали это с помощью магии. Существуют готовые рецепты приворотов, но надежнее обратиться к магу.
Достаточно ясные образы из сна производят неизгладимое впечатление на проснувшегося человека. Если через какое-то время события во сне воплощаются наяву, то люди убеждаются в том, что данный сон был вещим. Вещие сны отличаются от обычных тем, что они, за редким исключением, имеют прямое значение. Вещий сон всегда яркий, запоминающийся...
Существует стойкое убеждение, что сны про умерших людей не относятся к жанру ужасов, а, напротив, часто являются вещими снами. Так, например, стоит прислушиваться к словам покойников, потому что все они как правило являются прямыми и правдивыми, в отличие от иносказаний, которые произносят другие персонажи наших сновидений...
Если приснился какой-то плохой сон, то он запоминается почти всем и не выходит из головы длительное время. Часто человека пугает даже не столько само содержимое сновидения, а его последствия, ведь большинство из нас верит, что сны мы видим совсем не напрасно. Как выяснили ученые, плохой сон чаще всего снится человеку уже под самое утро...
Согласно Миллеру, сны, в которых снятся кошки – знак, предвещающий неудачу. Кроме случаев, когда кошку удается убить или прогнать. Если кошка нападает на сновидца, то это означает...
Как правило, змеи – это всегда что-то нехорошее, это предвестники будущих неприятностей. Если снятся змеи, которые активно шевелятся и извиваются, то говорят о том, что ...
Снятся деньги обычно к хлопотам, связанным с самыми разными сферами жизни людей. При этом надо обращать внимание, что за деньги снятся – медные, золотые или бумажные...
Сонник Миллера обещает, что если во сне паук плетет паутину, то в доме все будет спокойно и мирно, а если просто снятся пауки, то надо более внимательно отнестись к своей работе, и тогда...
При выборе имени для ребенка необходимо обращать внимание на сочетание выбранного имени и отчества. Предлагаем вам несколько практических советов и рекомендаций.
Хорошее сочетание имени и фамилии играет заметную роль для формирования комфортного существования и счастливой судьбы каждого из нас. Как же его добиться?
Еще недавно многие полагали, что брак по расчету - это архаический пережиток прошлого. Тем не менее, этот вид брака благополучно существует и в наши дни.
Очевидно, что уход за собой необходим любой девушке и женщине в любом возрасте. Но в чем он должен заключаться? С чего начать?
Представляем вам примерный список процедур по уходу за собой в домашних условиях, который вы можете взять за основу и переделать непосредственно под себя.
Та-а-а-к… Повеселилась вчера на дружеской вечеринке… а сегодня из зеркала смотрит на меня незнакомая тётя: убедительные круги под глазами, синева, а первые морщинки
просто кричат о моём биологическом возрасте всем окружающим. Выход один – маскироваться!
Нанесение косметических масок для кожи - одна из самых популярных и эффективных процедур, заметно улучшающая состояние кожных покровов и позволяющая насытить кожу лица необходимыми витаминами. Приготовление масок занимает буквально несколько минут!
Каждая женщина в состоянии выглядеть исключительно стильно, тратя на обновление своего гардероба вполне посильные суммы. И добиться этого совсем несложно – достаточно следовать нескольким простым правилам.
С давних времен и до наших дней люди верят в магическую силу камней, в то, что энергия камня сможет защитить от опасности, поможет человеку быть здоровым и счастливым.
Для выбора амулета не очень важно, соответствует ли минерал нужному знаку Зодиака его владельца. Тут дело совершенно в другом.
© Все права на статьи принадлежат авторам сайта, если не указано иное.
16 +