Интерес к педагогической теории необычайною вырос. Дискуссионные проблемы, казалось, несколько книжные и академические, привлекают широкое внимание. Очевидно теоретическое обоснование, дающее общую установку, намечающее принципиальные линии и направления действия, — в реконструктивный период нашего строительства становятся жизненно необходимым.
Ленин не раз подчеркивал значение для практики, для строительства, для революционного движения, рволюционной теории и теоретической борьбы.
«Ее (теорию) нельзя выдумать, она вырастает из совокупности революционного опыта и революционной мысли всех стран света».
В области педагогики мы долго шли мимо теории. Эмпиризм почти безраздельно владел педагогическими проблемами, выраставшими каждый раз заново, заново оформлявшими теоретически, по принпипу замкнутой конкретизации. Накопление колоссальной массы опытного материала не вентилируемого научно-исследовательской мыслью, марксово-ленинским методом подпирало «старый разрыв между теорией и практикой, тот старый разрыв, который составлял самую отвратительную черту буржуазного общества. Оголенный практицизм запутывал перспективы, вращивал многообразие толкований и суждений. И лишь в руководящих директиваx В. И. Ленина и в ряде статей и замечаний
Н. К. Крупской закладьвались основы педагогической теории, представляющие дальнейшее развитие педагогических высказываний Маркса.
Общеизвестно, что. В. И. Ленин несколько раз вплотную интересовался проблемой трудового воспитания и политехнического образования. Вопреки некоторому скепсису проф. Пинкевича, теоретикам педагогики следует тщательно изучить и проштудировать педагогическое наследие Ленина.
Теоретическое осознание «совокупности революционного опыта» привело Ленина к выводу: «Безусловным заданием поставить немедленный переход к политехническому образованию или, вернее, немедленное осуществление ряда доступных сейчас же шагов к политехническому образованию».
В этих заметках на тезисы Н. К. Крупской Ленин дал целостную программу научно обоснованного построения системы политехнизма. Между тeм как до последнего времени включительно, когда на теоретических полях советской педагогики почти одиноко маячил проф. Пинкевич, продолжалась традиция буржуазного педагогического становления, господствовали позитивистические воззрения, монгессорианский натурализм, теория свободного воспитания и проч.
Философия марксизма очевидно в этой струе педагогических построений находила побочное применение и вызывала плохо скрываемое сомнение. На самом деле, совершенно категорически проф. Пинкевич заявлял:
«Для подчинения марксистской педагогики философии нет никаких оснований. Делать здесь специальную оговорку о том, что марксистская педагогика «опирается» (подчеркнуто мною.—Л. И.) на диалектический материализм совершенно излишне, ибо педагогика «опирается» на него не в большей степени, чем история... физика или биология».
Первая часть утверждает о подчинении марксистской педагогики неведомой философии — совершенно неожиданна. Ежели речь идет о философии идеалистической — очевидно сама постановка соотношений понятий, взаимно исключающих друг друга, несовместимых ни в каких звеньях, — вызывает полную растерянность.
Вторая часть утверждений с упоминанием о взаимосвязи марксистской педагогики и диалектического материализма, выражающаяся в формуле «опирается» — да еще с таинственным кивком в сторону истории и физики, — совершенно завуалирует указанные связи и дезориентирует читателя.
Всякому советскому низовому пропагандисту сделалось очевидным и бесспорным, что марксистская теория — революционная теория самого революционного в историй класса, лежит в основе всей нашей практики, не исключая и воспитания масс, что она носит всепроникающий характер, является основой всякой научной мысли и системы; «совершенно естественно, что необходимость такого метода распространяется и на остальные «общественные формации» (Ленин). -
Для Пинкевича, как, и для всех эклектиков, исторический материализм есть, всего лишь «одна из многих равноправных точек зрения».
Чрезвычайно любопытна, статья А. П. Пинкевича «О системе советской педагогики» настолько несозвучная нашей эпохе, что во время печатания книги пришлось Институту по поводу нее сделать примечание: «Институт пришел к несколько отличающимся формулировкам».
В этой статье автор, повторяя почти дословно свои прежние высказывания, вновь отмежевывается от марксистской трактовки педагогических проблем.
Между педагогикой и недагогачеоким процессом проф. Пинкевич ставит знак равенства. Настаивая на этом, он называет педагогическим процессом «преднамеренное организованное, планомерное и постоянное целевое воздействие одних людей (субъект педпроцесса) на развитии других (объект педпроцесса), происходящего в специально для этого организованной среде».
Позволительно спросить.
— Что здесь специфически советского?
— Что здесь отличного от буржуазных, мелко-буржуазных и иных толкований?
— Что здесь методологически характерного?
— Какое отношение между теорией и методом?
— В чем, наконец, сказалась «революционная теория самого революционного в мире класса»?
Определение проф. Пиикевича носит все признаки формальной схоластической догматики.
На самом деле, по сути этого определения происходит параллельно процесс: воздействует субъект, воспринимает воздействие объект. Очевидно эта пассивность последнего — результат необычайной вооруженности субъекта. Он, как бывалый жонглер, оперирует преднамеренностью, организованностью и пр...
Одностороннее действие происходит в какой-то чрезвычайной обстановке, кем-то «специально для этого организованной».
Не субъектом ли?
Не трудно понять, что автор определения отрицает стихийность, как признак, непедаготческий.
Вое должно быть преднамеренно.
Автору и невдомек, что «стихийность стихийности рознь».
Что «стихийный элемент представляет собой, в сущности, не что иное, как зачаточную форму сознательности» (Ленин).
Игнорировать педагогическое значение стихийности, на что склоняется не один только Пинкевич, не значит ли быть захлестнутым этой стихией?
Что вопросы охвата педагогизацией широких процессов остро поставлены самым ходом развертывания социалистического строительства, вовлекающего, в свой оборот миллионные массы,—неприемлемо в аспекте теории проф. Пинкевича. Дробя науки на «чистые» (изучающие явления как таковые) и на «прикладные», изолируя теорию от практики, субъекта воздействия от объекта воздействия, целевое воздействие от «стихийного», проф. Пинкевич повторяет неубедительную либеральную концепцию позитивизма.
Проф. Пинкшич — сторонник индивидуальной педагогики. Во всем необозримом нагромождении печатных материалов ни единым намеком автор не обмолвился о педагогике масс, ну скажем, хотя бы о педагогике коллективного хозяйства.
Цель воспитания, пишет проф. Пинкевич, состоит в развитии прирожденных свойств человека, того, что он несет «в себе». Из этих свойств должны развиваться «только те, которые необходимы для человека с точки зрения биологической или социальной».
Советский автор не нашел возможным подчеркнуть особенности нашего понимания воспитания хотя бы отдельного объекта.
Я сократил это, как всегда у Пинкевича, многоречивое определение. Но в нем во всем нет ничего, что бы говорило о характерных чертах воспитательного процесса, диктуемого интересами рабочего класса.
Видимо автор и не пытается диференцировать проблему. По его понятию каждое направление само должно конкретизировать «теорию». Не забудем, что автор мыслит метафизически, является дуалистом, в мышлении которого сосуществуют самостоятельные и независимые категории.
Однако одно из его замечаний, неожиданная поправка к формуле П. Блонского («Педагогика есть наука о развитии... детей трудящихся»), заставляет думать, что проф. Пинкевич не делает качественного различия между воспитанием неоднородных объектов.
Он считает излишним добавление Блонокого насчет «детей трудящихся».
«Излишне добавление»!!
«Советская власть в детские сады и школы первой ступени самым широким образом привлекает детей всех слоев населения, даже нетрудовых».
Категоричность и универсальность такой «поправки» вызывает основательные возражения.
Хотя бы: как быть в тех случаях, когда школы не в состоянии удовлетворить наплыва?
В чем же особенности классовой политики, особенно в дни обострения социальных противоречий в деревне и в городе.
Казалось бы такое безоговорочное выбрасывание «детей трудящихся» из формулы Блонского ухудшает социально эту формулу.
Такое наивно позитивистическое благодушие сказывается в идеале человека, создаваемого проф. Пинкевичем.
Какой нам нужен человек?
«Нам нужен полезный для общества человек, обладающий рядом умений и знаний, рядом различных (!) оценок (чего?!). Но когда и в каком количестве эти умения, знания, оценки должен приобрести человек., на это (!) может дать ответ толь к о (подчеркнуто мною.—
А. И.)... антрополог, понимая последнее слово в самом широком его значении» («Труды 2-го МГУ», стр. 25).
Нашим «идеалом» таким образом является человек вообще, какая-то серая, затуманенная абстракция, характерной особенностью которой является обладание свойствами!: полезность, уменье и знание «оценки». А вы-то думали, что несколько иные требования предъявляет советская педагогическая теория к проблеме кадров. И никак уже не догадывались, что за разрешением этой проблемы надлежит обратиться, к антропологии.
Что сказать? Удивляться? Крикнуть «караул»? Право, излишне. Вспомним только безнадежное восклицание тов. Ватаняна:
— Ну и Песталоцци с ними, со старыми педагогами!
Дуализм проф. Пинкевича пропитывает все его теоретизирование. С одной стороны, «влияет среда», с другой стороны, воспринимает это влияние объект. Словом, модернизированная tabubarasa, которая покорно и безропотно отражает воздействие. Нет вмешательства, нет отзыва, нет инициативы. Все серо.
Особенно разительна дуалистическая концепция при попытках раздельного рассмотрения как двухсторонних процессов, при этом самостоятельных, воспитания и образования.
Воспитание — это «планомерное воздействие на человека с целью развития природных, биологически и социально полезных свойств последнего» (?).
Образование — это «воздействие на человека с целью создания законченного и определенного мировоззрения образовываемого и вооружения последнего (?) теми знаниями и умениями, которые будут ему необходимы в избираемой им профессии».
Достаточно отчетливо здесь оттеняется круг вопросов, которыми занимается педагогика. Это — техника переделки отдельного человека. Разграничение функций воспитания и образования имеет глубокие корни, заложенные, примерно, в европейское средневековье. Наука, образование — удел духовной, церковной аристократии; выработка полезных свойств — феодальной знати.
Кичливый русский боярин ХV века заставлял своего холопа прикладывать руку под его указами.
Мне нечего указывать на неоригинальность этой искусственной операции, на слепое следование за идеалистами типа Наторпа, на отрицание диалектического монизма в этих определениях Пинкевича. Достаточно напомнить, что «условие познания всех процессов мира в их «самодвижении», в их спонтанейном развитии, в их живой жизни есть познание их как единства противоположностей.
Многократно в литературе различными авторами указывалось профессору о чрезвычайной схоластичности этой дуалистической дифференциации. И все-таки во всех последующих публикациях проф. Пиикевич неизменно повторяет «пройденное», ограничиваясь малозначительными пояснениями. Он пытался построить три схемы. Одна из них: «Конкретные цели педагогики для первого школьного возраста». Картина получилась достаточно занятная: в ведомство «восспитания» попала физическая культура, a в ведомство образования «вживание в жизнь трудящихся»; в ведомстве воспитания оказалось: половое просвещение (первые ншги), а в образовании — первые подходы к эстетическим суждениям; в воспитании уместилось «развитие активизма», а в образовании... развитие материалистическото мировоззрения («начало»). Два столбика перечислений «целей», нарочито и безсознательно разбитых на куски, представляют образец беспочвенной схоластической операции, ликвидирующей единство метода, целевую совокупность элементов.
Материалистическое мировоззрение, кстати сказать, не имеющее места у Пинкевича во второй его схеме (там при организации лаборатории, системы и пр. — надобности в нем, видимо, нет),—в этих схемах занимает одно из служебных положений. При перечислении оно стоит последним по счету.
Дуализм Пинкевича не знает границ: он изучение мира делит на «диалектическое, синтетическое, динамическое».
У Пинкевича «диалектический» материализм является основой «научно-философского мировоззрения», а «исторический является основой вообще общественного (!) труда (подчеркнуто мною. — А. И.).
Трудно, конечно, неискушенному понять, что значит «и вообще общественного труда».
Как будто достаточно выяснено, что диалектика без историчности—это не диалектика:, а опошленная схема. Профессору следовало бы знать отметку В. И. Ленина на полях книги
Н. И. Бухарина: «Диалектика включает историчность».
Но что буквально поразительно — это вульгарное, я бы даже не сказал механистичное, а именно вульгарное расчленение. Не понимает проф. Пинкевич, что распространение общих философско-методологических предпосылок на познание общественной жизни и называется историческим материализмом. О каком это мировоззрении «вопче» идет речь — трудно судить!
Еще один пример этой дуалистической концепции, только несколько забавного, курьезного характера. Пытаясь, конечно, «научно» дать классификацию течений в советской педагогике, Пинкевич ухитрился дать следующие подразделения: 1) коммунисты, 2) марксисты, 3) не марксисты и 4) невыяснившие своего мировоззрения.
Это, конечно, достойно быть увековеченным в копилке педагогических курьезов.
Проф. Пинкевич написал чрезвычайно много. Развитие его литературной педагогической деятельности происходило диалектически: многие из его утверждений ныне надо считать безнадежно «устаревшими». Зато автор легко может при желании найти соответствующую цитату для подкрепления своих позиций на случай нападения. Так и делает проф. Пинкевич, защищаясь от многочисленных, но солидарных в основном оппонентов, указывающих на «не марксистские, ничего не имеющие общего с материалистической философией» теоретические его суждения. В сборнике «Спорные вопросы марксистской педагогики» теория Пинкевича квалифицируется как буржуазная, меньшевистская и пр.
Нисколько не сомневаясь в похвальной искренности педагогических намерений, субъективной настроенности, далекой от каких-либо «уклонов», в энергичном желании быть выразителем пролетарской линии в педагогической теории, в стремлении играть роль идеолога в этой области, тем не менее приходится соглашаться с объективными выводами советских педагогов, так резко квалифицирующих теоретический профиль Пинкевича.
К сожалению, по человечному скорбя, все-таки следует отметить, что такая характеристика литературных публикаций проф. Пинкевича не вызывает, видимо, ни у кого серьезных отводов и возражений.
Как известно, проф. Пинкевич не имеет ни одного действительно научного, даже в буржуазном понимании труда.
Все его многочисленные произведения, пользующиеся громадным распространением и печатающиеся в больших тиражах («Введение в педагогику»), «Педагогика» — 2 тома, «Советская педагогика за 10 лет», «Краткая педагогика для педтехникумов», «Марксистская педагогическая хрестоматия» — 2 тома, «Краткая история педагогики» (большая часть из этих работ издана «Работником просвещения») являются учебниками и учебными пособиями.
Казалось бы, такая распространенность и популярность в просветительных учреждениях должны бы споообствовать созданию определенной школы, связанной с его именем. Однако это совсем не так. Проф. Пинкевич — одинокая фигура.
Это обстоятельство, быть может, объясняется тем, что из всех педагогических авторов наиболее эклектичным, подражательным и либерально настроенным является проф. Пинкевич.
Приворот является магическим воздействием на человека помимо его воли. Принято различать два вида приворота – любовный и сексуальный. Чем же они отличаются между собой?
По данным статистики, наши соотечественницы ежегодно тратят баснословные суммы денег на экстрасенсов, гадалок. Воистину, вера в силу слова огромна. Но оправдана ли она?
Порча насылается на человека намеренно, при этом считается, что она действует на биоэнергетику жертвы. Наиболее уязвимыми являются дети, беременные и кормящие женщины.
Испокон веков люди пытались приворожить любимого человека и делали это с помощью магии. Существуют готовые рецепты приворотов, но надежнее обратиться к магу.
Достаточно ясные образы из сна производят неизгладимое впечатление на проснувшегося человека. Если через какое-то время события во сне воплощаются наяву, то люди убеждаются в том, что данный сон был вещим. Вещие сны отличаются от обычных тем, что они, за редким исключением, имеют прямое значение. Вещий сон всегда яркий, запоминающийся...
Существует стойкое убеждение, что сны про умерших людей не относятся к жанру ужасов, а, напротив, часто являются вещими снами. Так, например, стоит прислушиваться к словам покойников, потому что все они как правило являются прямыми и правдивыми, в отличие от иносказаний, которые произносят другие персонажи наших сновидений...
Если приснился какой-то плохой сон, то он запоминается почти всем и не выходит из головы длительное время. Часто человека пугает даже не столько само содержимое сновидения, а его последствия, ведь большинство из нас верит, что сны мы видим совсем не напрасно. Как выяснили ученые, плохой сон чаще всего снится человеку уже под самое утро...
Согласно Миллеру, сны, в которых снятся кошки – знак, предвещающий неудачу. Кроме случаев, когда кошку удается убить или прогнать. Если кошка нападает на сновидца, то это означает...
Как правило, змеи – это всегда что-то нехорошее, это предвестники будущих неприятностей. Если снятся змеи, которые активно шевелятся и извиваются, то говорят о том, что ...
Снятся деньги обычно к хлопотам, связанным с самыми разными сферами жизни людей. При этом надо обращать внимание, что за деньги снятся – медные, золотые или бумажные...
Сонник Миллера обещает, что если во сне паук плетет паутину, то в доме все будет спокойно и мирно, а если просто снятся пауки, то надо более внимательно отнестись к своей работе, и тогда...
При выборе имени для ребенка необходимо обращать внимание на сочетание выбранного имени и отчества. Предлагаем вам несколько практических советов и рекомендаций.
Хорошее сочетание имени и фамилии играет заметную роль для формирования комфортного существования и счастливой судьбы каждого из нас. Как же его добиться?
Еще недавно многие полагали, что брак по расчету - это архаический пережиток прошлого. Тем не менее, этот вид брака благополучно существует и в наши дни.
Очевидно, что уход за собой необходим любой девушке и женщине в любом возрасте. Но в чем он должен заключаться? С чего начать?
Представляем вам примерный список процедур по уходу за собой в домашних условиях, который вы можете взять за основу и переделать непосредственно под себя.
Та-а-а-к… Повеселилась вчера на дружеской вечеринке… а сегодня из зеркала смотрит на меня незнакомая тётя: убедительные круги под глазами, синева, а первые морщинки
просто кричат о моём биологическом возрасте всем окружающим. Выход один – маскироваться!
Нанесение косметических масок для кожи - одна из самых популярных и эффективных процедур, заметно улучшающая состояние кожных покровов и позволяющая насытить кожу лица необходимыми витаминами. Приготовление масок занимает буквально несколько минут!
Каждая женщина в состоянии выглядеть исключительно стильно, тратя на обновление своего гардероба вполне посильные суммы. И добиться этого совсем несложно – достаточно следовать нескольким простым правилам.
С давних времен и до наших дней люди верят в магическую силу камней, в то, что энергия камня сможет защитить от опасности, поможет человеку быть здоровым и счастливым.
Для выбора амулета не очень важно, соответствует ли минерал нужному знаку Зодиака его владельца. Тут дело совершенно в другом.
© Все права на статьи принадлежат авторам сайта, если не указано иное.
16 +