(Вопросы марксистской педагогики, вып. 1. Исследования по педагогике, педологии и психологии. М., 1929 г.)
I
В современной научной психологии, которая выросла из эмпирической психологии XIX в. и которая конструирует себя как ее отрицание, с совершенной отчетливостью обнаруживаются две основных тенденции; тенденция к преодолению идеализма эмпирической психологии, с одной стороны, и тенденция к преодолению в ней метафизического образа мышления — с другой. Обе эти тенденции, стихийно проникшие во всю прогрессивную, европейскую психологию, вместе с тем представляют собой те две задачи, которые были поставлены новейшей русской психологией.
Совершенно естественно, что в первую очередь новая русская психология перенесла все свое внимание на первую задачу — задачу формулирования и укрепления своей материалистической позиция, которая являлась важнейшей предпосылкой для ее дальнейшего развития, причем вторая задача оказалась временно несколько отодвинутой на второй план. Однако для материалистической психологии вопросы принципиально методологические являются важнейшими: материализм и диалектика есть единство, из которого диалектика, диалектический метод не может быть выделяем. С другой стороны, диалектический метод в материалистической психологии должен не только сводиться к задаче перенесения в психологию основных положений диалектического материализма в форме решений ее основных принципиальных проблем и к задаче иллюстрирования диалектических принципов конкретными психологическими данными, но необходимо должен сделаться методом научного психологического исследования. В этом смысле перед современной психологией стоит задача не только излагать свой предмет с точки зрения диалектического материализма, ассимилируя данные старой эмпирической психологии, но и изучать его на основе диалектического метода, который должен занять в психологии центральное и подчиняющее себе другие, специальные методы, место.
Диалектическая логика в материалистической науке не может оставаться догматически и формально подчиняющей себе ту или другую научную дисциплину. Она сама находит свое развитие в процессе научного исследования и является результатом научного опыта. Только при этом условии мы действительно приходим к таким «отвлечениям, которые включают в себя все богатство частностей», т. е. к теория, оперирующей диалектическими понятиями.
В психологии, которая является промежуточной научной областью, связывающей явления, принадлежащие к различным формам движения материи, роль диалектического метода особенно значительна, и именно поэтому в психологии можно с особенной отчетливостью проследить глубокую противоположность тех результатов, к которым приводит в ней тот или другой образ мышления — диалектический и метафизический. В этом смысле особенно благодарной является классическая в психологии проблема — проблема памяти, которой недаром придавал такое огромное значение для выяснения принципиальных вопросов Бергсон, объявивший ее проблемой «привилегированной».
Классическая эмпирическая психология метафизически рассматривала предметы своего изучения как законченные неподвижные образования, подлежащие непосредственному исследованию. Этот метафизический образ мышления нашел свое выражение и в решении проблемы памяти, которая обычно изучалась как некоторая абсолютная функция. К чему же приводит такое изучение? Мы остановимся на анализе способов решения в эмпирической психологии трех отдельных вопросов внутри проблемы памяти. Прежде всего, это вопрос о различных формах памяти и их взаимоотношении.
Установление отдельных форм памяти как сосуществующих абсолютно приводило эмпирическую психологию к двум возможным способам решения этого вопроса, которые сводились либо к попыткам свести высшие формы памяти к низшим формам, т. е. фактически к отрицанию своеобразия этих высших форм и их игнорированию, либо к построению идеалистических концепций, объясняющих эти высшие формы из моментов, лежащих вне непосредственного предмета изучения, не вытекающих из самого процесса исследования. «...По существу своему память — факт биологический, а психологическим фактом она бывает только случайно...». «Органическая память по способу усвоения, сохранения и воспроизведения соверщенно тождественна с памятью психологической, и все различие между ними заключается в отсутствии у первой сознания». Если такое, получившее свое дальнейшее и специальное развитие в русской рефлексологии и у американских бихевиористов, понимание отношения,, существующего между простейшими органическими (физиологическими) формами памяти и высшими ее формами, так называемой «психологической памятью», встречает серьезные возражения с точки зрения психологии человека, то равным образом оно подвергалось справедливой критике и с точки зрения биопсихологии. «Отождествляя явления так называемой органической памяти, к которым с равным правом могут быть отнесены и память Железы, и память мышцы, и даже память березы или рябины, с теми, которые мы разумеем под термином память,- авторы делают очевидную ошибку огромного значения; называя без оговорок памятью и функцию ганглий, и деятельность нервно-мышечного механизма, усваивающего навыки или приспосабливающегося к действию электрического тока, и память протоплазмы в явлениях возбуждения одноклеточных организмов, авторы вносят в решение вопроса бесконечную путаницу, тем более нежелательную, что явления «органической памяти» не всегда обнаруживают свои характерные особенности, которыми отличаются от памяти в психологическом смысле этого слова».
С другой стороны, мы встречаем в психологии воззрения на различные формы памяти, усматривающие в них «две теоретически самостоятельные и независимые друг от друга памяти»: память-привычку, «память повторяющую» и «память воображающую», которая предполагается интуицией духа, которая лежит вне материи и от нее не зависит (Бергсон).
Оба этих способа решения вопроса не могут не приводить — по крайней мере в принципе — к дуализму. Вся разница между ними заключается лишь в том, что в первом случае, когда простейшие физиологические законы объявлялись достаточными для объяснения всех явлений и форм памяти, этот дуализм оказывался лишь потенциальным или выступал в форме агностицизма, в то время как во втором случае философский идеализм открыто давал материализму бой на этом блестящем для его целей плацдарме, созданном метафизической постановкой вопроса. И справедливость требует здесь заметить, что в этом столкновении на долю механического материализма не всегда выпадала роль победителя... Благодаря своей метафизической сущности механистическая материалистическая психология не видела в существовании различных форм памяти продукты различных ступеней развития, качественно отличающиеся друг от друга и, хотя переходящие в этом процессе развития одна в другую,— низшие в более высокие формы,— но тем не менее механически не сводимые друг к другу — высшие формы к элементарным первичным формам.
Второй вопрос психологии памяти, который непосредственно связан с господствовавшим в психологии воззрение на память как на некоторую абсолютную функцию или свойство,— это проблема специфического в памяти человека.
Методы исследования памяти, созданные в эмпирической психологии и сделавшиеся в ней классическими, оказываются чрезвычайно характерными именно в этом отношении. В поисках таких приемов изучения, которые могли бы привести к установлению
абсолютных законов памяти, эмпирическая психология обратилась к лабораторному ее исследованию на бессмысленном материале (Эббингауз, Мюллер). Запоминание бессмысленных слогов — вот та деятельность, исследование которой должно было привести к изучению памяти человека. Является ли функция, которая обнаруживает себя в этой деятельности, сколько-нибудь характерной для человека? Мы склонны утверждать, что она не только не характерна, но и в значительной степени лишена того значения для психологии памяти, которое ей приписывалось.
Если исследование памяти, построенное на изучении запоминания бессмысленного материала, представляет собой определенный интерес, то главным образом не потому ли, что, несмотря на все усилия изучать «чистую память», несмотря на создание для этой цели специальных аппаратов, детальнейшим образом разработанные методики и особый материал, подлежащий запоминанию, которому посвящались даже специальные издания,— несмотря на все это, фактически все же изучалась не абстрактная «простая функция», а сложное человеческое запоминание... О том, что это действительно так, убедительно говорит одно из новейших исследований памяти, в котором устанавливается, что даже при запоминании бессмысленного материала взрослые испытуемые обычно обнаруживают подлинно человеческую черту, а именно пользуются вспомогательными средствами, т. е. опосредствуют процесс запоминания и тем самым превращают его в сложную деятельность.
Допустим, однако, что с помощью известных приемов действительно удается изучить «чистое запоминание», и обратимся к тем общим положениям, которые оказываются установленными в результате такого изучения. «Чем больше число повторений, тем больше при равном промежуточном времени и число правильных, воспроизведений (попаданий)» — так говорит одно из положений, взятое наудачу, к которому приходят в результате своего исследования Мюллер и Пильцекер, работы которых несомненно должны быть признаны классическими в психологии памяти. Нас не интересует сейчас его общее значение, которое мы меньше всего склонны отрицать. Нас интересует сейчас другой вопрос: какое значение могут иметь подобные положения для изучения особенностей человеческой памяти? Не отражается ли в них только то общее, что сближает память человека и животных, и в самой тенденции изучать это общее не заключается ли отрицание принципиальной возможности для эмпирической психологии научного исследования, специфического в человеческой памяти, которое вместе с тем является и конкретным, практическим.
«Исследованиями роли повторений,— говорит П. Жане в одной из своих последних книг,- психология оказалась перенасыщенной;
эти исследования претендуют на то, что они изучают память человека,— и они действительно делают известные усилия в этом направлении,— но как малы и ограничены эти усилия. Только неловкий ребенок прибегает для запоминания к одним повторениям; взрослый, разумный человек располагает для этого еще целым рядом других приемов...» Эта ограниченность классических исследований памяти, может казаться, на первый взгляд, лишь естественным результатом необходимого в лаборатории рабочего сужения проблемы. Однако в действительности оно непосредственно зависит, как мы уже говорили, от тех принципиальных методологических предпосылок, которые лежат в основе эмпирической психологии. Сближая между собой аналитически выделенные внутри определенной группы «простые» явления, эмпирическая психология рассматривала эти явления наряду с другими, ставя их в прямые отношения тождества, соподчинения или сосуществования, исключая тем самым для себя возможность изучения этих явлений в их естественной взаимной связи. В действительности же одни явления, наслаиваясь на другие, не образуют простой цепи, но вступают в сложные взаимные отношения явлений — базиса и явлений — надстроек. Таким образом, задача исследователя всегда двойственна: с одной стороны, это задача, обращенная к общей причине явления, задача изучения основы этого явления; е другой стороны, это задача изучения своеобразного в явлении, т. е. задача исследования его «специфической причины». Законы основания явления обнаруживают себя в специальных законах самого этого явления; причина основания есть часть причин явления в целом; однако само явление возможно лишь при действии того добавочного фактора («специфической причины явления»), устранение которого ничего не изменяет в основании явления, но ведет к прекращению специфичности явления. Таким образом, исследование законов основы явления еще не есть изучение «общих законов» этого явления.
«Общие законы» памяти у человека и у низкоорганизованных животных, как например, у моллюсков, идентичны — подобное положение, в сущности, не может не вытекать из данных традиционно-психологического исследования, ибо оно содержится уже в самой его постановке, предполагающей подмену одного, более высокого ряда явлений другим рядом, составляющим условие л основу первого, но, тем не менее не распространяющим на этот первый ряд своих законов.
Эмпирическая психология так организует свой опыт, что те обобщения, к которым она приходит, отрываются от конкретности в силу той метафизической сущности, которая присуща ее общим понятиям, и ее абстрактно-верные «общие» законы постоянно отменяются реальной действительностью.
В другом месте мы имели случай показать на частном примере, к каким противоречащим практике результатам приводит иногда исследование памяти с помощью традиционных методов эмпирической психологии и у отдельных индивидуумов. Эту противоречивость между данными научного исследования и показаниями реальной действительности современная психология может преодолеть только на основе изучения тех особенностей, характеризующих память человека, которые обусловлены социально-историческим развитием его психологических функций и которые, действуя, опрокидывают абсолютные законы, лежащие в их собственной основе.
До тех пор пока современная психология не положит эту мысль об изменяемости психологических функций под влиянием социально-культурного,опыта человека в основу своего изучения и не предпримет исследование законов этих изменений, их роли и значения, т. е. до тех пор, пока она останется в плоскости изучения психологических функций как законченных неподвижных образований, способных изменяться только в количественном отношении,— до тех пор не удастся ей вскрыть в исследовании подлинно специфические законы человеческого поведения и до тех пор — именно поэтому — останутся глубоко справедливыми все притязания рефлексологии заменить собой психологию, так как стирается принципиальные различие в их предмете, а понятие души, психической активности и т. п.— все то, к чему приводит эмпирическую психологию результат ее метафизического образа мышления,— конечно, не сможет ей служить цитаделью.
Разумеется, что такое слишком широкое понятие, как понятие памяти, должно было аналитически разлагаться в процессе изучения. И здесь эмпирическая психология обнаруживает свою метафизическую сущность, разрушая единство естественного акта памяти искусственным выделением отдельных моментов запечатления, удержания, воспрдизведения и т. п. Как бы условно ни было такое расчленение, оно разрушает основной принцип современной психологии — принцип целостности актов поведения личности.
Говоря о научной несостоятельности чистой эмпирики, мы, конечно, меньше всего имеем в виду отказ от эмпирического метода и переход к построению и внесению в психологию «сверху» априорных конструкций. Мы хотим лишь выразить ту мысль, что «познание, желающее брать вещи так, как они есть, впадает при этом в противоречие с самим собой» и что эмпирия не может не быть проникнута и обусловлена теорией, но сама эта теория, в свою очередь, порождается из эмпирии, из объективных фактов. Таким образом, конкретный опыт дается нам дважды: как неорганизованная «хаотическая» конкретность, из которой мы извлекаем, говоря языком К. Маркса, первые «тощие абстракции», и опыт как конкретность, стоящая в конце познавательного процесса, им организованная и воссозданная и наполняющая своим содержанием систему абстрактных понятий — теорию. Изучая факты, т. е. конкретность, мы извлекаем из них те регулятивные теоретические концепции, с точки зрения которых мы вновь и вновь обращаемся к этой конкретности, к фактам, изучение которых подтверждает или опрокидывает и, главное, развивает, расширяет и вместе с тем углубляет их. Это не суть два изолированных друг,от друга процесса; они представляют собой единый процесс исследования, единый познавательный процесс.
То исходное теоретическое положение, которое полагается нами, в частности, и в основу изучения памяти и которое, с нашей точки зрения, необходимо следует из всего того громадного фактического материала, которым располагает современная психология, это — теория «культурного развития», выдвинутая проф. Л. С. Выготским, теория, распространяющая на поведение самого человека, который овладевает опытом в процессе своего культурно-исторического развития ту, по выражению Гегеля, «великую хитрость человеческого ума», которая составляет специфическую особенность человека — его способность овладевать явлениями природы, «заставляя действовать одни естественные силы против других».
Перед нами стоят два методологических приема, два пути к изучению памяти: первый из них — это путь к изучению развития памяти человека через исследование и сопоставление различных ее форм, т. е. различных моментов развития. С другой стороны, это путь изучения самого процесса развития, т. е. изучения процесса перехода одной формы в другую, в ней потенциально содержащуюся, и изучение тех условий, которые обусловливают этот переход, это приобретение процессом нового качества.
От генетического изучения различных форм памяти и процесса превращения одной формы в другую к изучению ее структурных механизмов и к анализу памяти человека из ее развития — таково то общее направление исследования, которое непосредственно вытекает как из опыта решения проблемы памяти в эмпирической психологии, так и из общих принципиально-методологических предпосылок, лежащих в основе современной научной психологии.
Приворот является магическим воздействием на человека помимо его воли. Принято различать два вида приворота – любовный и сексуальный. Чем же они отличаются между собой?
По данным статистики, наши соотечественницы ежегодно тратят баснословные суммы денег на экстрасенсов, гадалок. Воистину, вера в силу слова огромна. Но оправдана ли она?
Порча насылается на человека намеренно, при этом считается, что она действует на биоэнергетику жертвы. Наиболее уязвимыми являются дети, беременные и кормящие женщины.
Испокон веков люди пытались приворожить любимого человека и делали это с помощью магии. Существуют готовые рецепты приворотов, но надежнее обратиться к магу.
Достаточно ясные образы из сна производят неизгладимое впечатление на проснувшегося человека. Если через какое-то время события во сне воплощаются наяву, то люди убеждаются в том, что данный сон был вещим. Вещие сны отличаются от обычных тем, что они, за редким исключением, имеют прямое значение. Вещий сон всегда яркий, запоминающийся...
Существует стойкое убеждение, что сны про умерших людей не относятся к жанру ужасов, а, напротив, часто являются вещими снами. Так, например, стоит прислушиваться к словам покойников, потому что все они как правило являются прямыми и правдивыми, в отличие от иносказаний, которые произносят другие персонажи наших сновидений...
Если приснился какой-то плохой сон, то он запоминается почти всем и не выходит из головы длительное время. Часто человека пугает даже не столько само содержимое сновидения, а его последствия, ведь большинство из нас верит, что сны мы видим совсем не напрасно. Как выяснили ученые, плохой сон чаще всего снится человеку уже под самое утро...
Согласно Миллеру, сны, в которых снятся кошки – знак, предвещающий неудачу. Кроме случаев, когда кошку удается убить или прогнать. Если кошка нападает на сновидца, то это означает...
Как правило, змеи – это всегда что-то нехорошее, это предвестники будущих неприятностей. Если снятся змеи, которые активно шевелятся и извиваются, то говорят о том, что ...
Снятся деньги обычно к хлопотам, связанным с самыми разными сферами жизни людей. При этом надо обращать внимание, что за деньги снятся – медные, золотые или бумажные...
Сонник Миллера обещает, что если во сне паук плетет паутину, то в доме все будет спокойно и мирно, а если просто снятся пауки, то надо более внимательно отнестись к своей работе, и тогда...
При выборе имени для ребенка необходимо обращать внимание на сочетание выбранного имени и отчества. Предлагаем вам несколько практических советов и рекомендаций.
Хорошее сочетание имени и фамилии играет заметную роль для формирования комфортного существования и счастливой судьбы каждого из нас. Как же его добиться?
Еще недавно многие полагали, что брак по расчету - это архаический пережиток прошлого. Тем не менее, этот вид брака благополучно существует и в наши дни.
Очевидно, что уход за собой необходим любой девушке и женщине в любом возрасте. Но в чем он должен заключаться? С чего начать?
Представляем вам примерный список процедур по уходу за собой в домашних условиях, который вы можете взять за основу и переделать непосредственно под себя.
Та-а-а-к… Повеселилась вчера на дружеской вечеринке… а сегодня из зеркала смотрит на меня незнакомая тётя: убедительные круги под глазами, синева, а первые морщинки
просто кричат о моём биологическом возрасте всем окружающим. Выход один – маскироваться!
Нанесение косметических масок для кожи - одна из самых популярных и эффективных процедур, заметно улучшающая состояние кожных покровов и позволяющая насытить кожу лица необходимыми витаминами. Приготовление масок занимает буквально несколько минут!
Каждая женщина в состоянии выглядеть исключительно стильно, тратя на обновление своего гардероба вполне посильные суммы. И добиться этого совсем несложно – достаточно следовать нескольким простым правилам.
С давних времен и до наших дней люди верят в магическую силу камней, в то, что энергия камня сможет защитить от опасности, поможет человеку быть здоровым и счастливым.
Для выбора амулета не очень важно, соответствует ли минерал нужному знаку Зодиака его владельца. Тут дело совершенно в другом.
© Все права на статьи принадлежат авторам сайта, если не указано иное.
16 +