Раскрывая марксистско-ленинское понимание типичности, мы для иллюстрации своих положений обращались главным образом к прогрессивной русской реалистической литературе, дооктябрьской и послеоктябрьской. Типическое наиболее последовательно проявляется именно в прогрессивной реалистической литературе, но это не значит, что в ней нет образов нетипических.
Какие же образы мы называем нетипическими?
Известно, что в жизни наряду с существенными (типическими) имеют место и случайные характеры и явления. Случайное - дополнение и форма проявления необходимости. Оно всегда причинно обусловлено. Но если типическое представляет неизбежное выражение жизненного процесса, то случайное может в данных конкретных условиях быть и не быть, может проявиться так или иначе. Случайное - это привходящее, сопутствующее как возможность, а не обязательность, это частное, несущественное. Воспроизводя действительность в присущей ей конкретности, в свойственных ей противоречиях и красках, писатели-реалисты широко используют в своих произведениях и случайное. Правдивое воспроизведение случайного как дополнения и формы проявления типического является, следовательно, составной частью реалистического изображения жизни.
Совершенно очевидно, что здесь проблема нетипических образов еще не возникает. Эта проблема появляется лишь тогда, когда писатели начинают искажать закономерности изображаемой действительности.
Как известно, «фактически каждое мысленное отображение мировой системы остается ограниченным объективно - историческими условиями, субъективно-физической и духовной организацией его автора».
Чтобы создать типический образ какого-либо типического реального явления, необходимо правдиво отразить его объективную
сущность. Но для этого у писателя может и не оказаться должных субъективных данных. Эти данные различного свойства, основную же роль среди них играет мировоззрение.
Ввиду того, что действительность воспроизводится в литературе в свете того или иного ее понимания, сквозь призму определенного общественного сознания, исходя из того или иного социально-эстетического идеала, содействующего или препятствующего правильному изображению жизни, типические явления могут воплощаться в ней не только правдиво, но и более или менее искаженно. Отсюда в литературных произведениях наряду с типическими характерами появляются и недостаточно типические, а в ряде случаев и совершенно нетипические.
Нетипические образы - это образы, лишенные жизненной правды, лживые, фальшивые, в которых случайное, единичное, несущественное принимается и выдается за типическое, где типическое искажается, низводится до случайного, подменяется несущественным, фактографическим или нарочито выдуманным, вымышленным, грубо идеализированным.
Нетипическими могут быть характеры, явления или даже их отдельные черты.
Так, например, односторонне, нетипически дан Пушкиным эпизодический образ Екатерины II в повести «Капитанская дочка». Изображая отношения Екатерины к Маше Мироновой и Петру Андреевичу Гриневу, Пушкин не нарушил правды. Екатерина выступает благодетельницей, будучи «в долгу перед дочерью капитана Миронова», погибшего в борьбе с Пугачевым. Она прощает Гринева лишь после того, как выяснилась его полная невинность, его верность присяге и преданность престолу. Но при всем том образ Екатерины, данный только в восприятии Маши Мироновой и Петра Гринева, выступает в повести явно идеализированным.
Сущность Екатерины, деспотической и лицемерной, с достаточной отчетливостью намечена Пушкиным в его заметках по русской истории XVIII в., сделанных в 1822 г. В этих заметках он писал: «Но со временем История оценит влияние ее царствования на нравы, откроет жестокую деятельность ее деспотизма под личиной кротости и терпимости, народ, угнетенный наместниками, казну, расхищенную любовниками, покажет важные ошибки ее в политической экономии, ничтожность в законодательстве, отвратительное фиглярство в сношениях с философами ее столетия - и тогда голос обольщенного Вольтера не избавит ее славной памяти от проклятия России». В противоречии с этой верной оценкой в «Капитанской дочке» Екатерина II предстает во всех отношениях идеальной: справедливой и милостивой, простой, доброй и чуткой. Пушкин при изображении впечатления, произведенного императрицей на Машу, воспользовался лишь красками максимальной идеализации.
Императрица, показанная Пушкиным, отличается простотой, непосредственностью своего поведения, редкой участливостью, ласковостью своего отношения к незнакомой девушке, встретившейся ей в саду. «Все в неизвестной даме,- пишет Пушкин,- невольно привлекало сердце и внушало доверенность». Императрица стала еще более ласковой, когда узнала, что встретившаяся ей девушка- дочь капитана Миронова. Буквально через несколько минут дело Мироновой было решено в ее пользу, и Маша, обласканная императрицей, в тот же день выехала в деревню.
В явно идеализирующем стиле выдержан здесь и внешний портрет Екатерины. Ее «голубые глаза и легкая улыбка имели,- замечает писатель,- прелесть неизъяснимую». Внешний облик Екатерины, как убедительно показал В. Шкловский, изображается Пушкиным не реалистически, а в официальной традиции, в своеобразной цитации, по известному портрету Боровиковского. На это же в свое время было указано и П. А. Вяземским.
Где причины нетипичности образа Екатерины в повести «Капитанская дочка»? Во-первых, нельзя забывать, что Екатерина дается здесь в восприятии преданных ей Мироновой и Гринева. Несомненно, во-вторых, что на такое изображение Екатерины Пушкина толкали и тогдашние цензурные требования.
Эпизодический образ Екатерины, преподнесенный писателем в официальной традиции, вероятно, явился и средством маскировки сочувственного изображения крестьянского восстания и образа Пугачева. Идеализированный образ Екатерины помогал Пушкину провести свое явно крамольное по тогдашнему времени произведение через строгие цензурные рогатки.
Как известно, мировоззрение Гоголя на протяжении его творческого пути не оставалось одинаковым. В 30-е годы в его взглядах с достаточной отчетливостью проявились прогрессивные тенденции. Это сказалось в особенности в сочувствии закрепощенному народу, в резкой критике поместного и чиновного дворянства. Изменяя своим прогрессивным воззрениям, Гоголь дал в 40-е годы явно нетипические, от начала и до конца идеализированные, выдуманные, фальшивые положительные образы откупщика Муразова и помещика Костанжогло во втором томе «Мертвых душ».
А. Н. Островский в первых своих пьесах («Семейная картина», «Свои люди - сочтемся»), написанных с демократических позиций, создал замечательные по сатирической глубине и остроте художественные типы купцов-самодуров, хищников, эгоистов, вся жизнь которых была основана на обмане и мошенничестве. Но затем, подвергаясь влиянию реакционно-славянофильских воззрений, он нарисовал в пьесе «Не в свои сани не садись» во многом нетипический образ купца Русакова - доброго, справедливого, высоко морального человека, хранителя и защитника национальных нравственно-бытовых традиций. Островский прав в своем показе положительных свойств купца Русакова в противопоставлении отрицательному образу Вихорева, представителя дворянского паразитизма. Но он погрешил против истины, идеализируя в Русакове купечество.
Нетипическим является и образ Марка Волохова в романе «Обрыв» Гончарова. Исходя из либеральных воззрений, Гончаров грубо исказил образ революционного демократа, придал ему глубоко чуждые свойства бесшабашного нигилизма, цинизма и т. д.
Здесь необходимы некоторые разъяснения.
Несомненно, что в изображаемую Гончаровым пору люди, подобные Марку Волохову, встречались. Это были опошлители и вульгаризаторы демократического движения, ярко показанные Тургеневым в романе «Отцы и дети» образами Ситникова и Кукшиной. Если бы Гончаров изобразил Волохова в качестве карикатурного типа, в какой-то мере сопутствовавшего демократическому движению, являвшемуся его извращением, то этот образ не вызвал бы возражений. Он был бы правдивым. Но дело в том, что новых, подлинно положительных людей 50-х-60-х годов Гончаров видел не в представителях революционно-демократической молодежи, а в дворянско-буржуазных реформаторах, в постепеновцах тушинского толка.
«Ведь у меня в книге есть,- заявляет он,- фигура бледная, неясная - намек, так сказать, но намек на настоящее новое поколение, на лучшее его большинство: это Тушин или Тушины, начиная с вершин русской лестницы и донизу!»
Утверждение и выдвижение на первый план Тушиных как новых людей подлинного действия логически ведет к отрицанию революционной демократии, ее идей и методов социального переустройства. Это мы и видим в романе.
Тушин как положительный образ противопоставлен здесь отрицательному образу Марка Волохова. Волохов же дан не как опошлитель революционно-демократических идей, а в качестве единственного их представителя. Именно это и делает его нетипическим образом, справедливо вызвавшим в момент появления романа горячие протесты со стороны деятелей демократического движения.
Нетипические образы встречаются и в творчестве такого могучего представителя реализма, как Лев Толстой.
В русской армии, боровшейся с захватническими полчищами Наполеона, были разные солдаты, среди них мог быть и подобный Платону Каратаеву. Но Платон Каратаев, этот «полумертвый фаталист», как назвал его М. Горький, не является типическим представителем настроений солдатской народной массы, воспроизведенной в романе-эпопее «Война и мир». И в то же время, будучи ложным как тип солдатской народной массы, Платон Каратаев все же отражает в себе некоторые важные черты, присущие тогдашнему патриархальному крестьянству. Эти черты - трудолюбие, простота, добродушие, пассивность и мягкотелость, незрелая мечтательность, утопическая надежда на решение всех социальных вопросов мирным сговором. Идеализируя в образе Каратаева кротость, восхваляя его пассивность, восхищаясь его невинным страданием, превращая его в типическую фигуру крестьянской массы, великий писатель выразил не свою идейную силу, а слабость.
В романе «Воскресение» Л. Толстого лишенными многих своих типических черт являются образы революционеров. Писатель правильно подметил высокую нравственность революционеров, их глубокую убежденность в правоте своих идей, но, не принимая метода их переустройства жизни, он не смог раскрыть всю полноту свойственных им типических черт: преданность интересам трудового народа, организованный и последовательный характер борьбы за социально-политические интересы трудящихся, непреклонную волю, гуманность и т. д. Образы его революционеров имеют, наряду с присущими им свойствами, и чуждые им, случайные для них признаки. У Новодворова крупно выделены черты тщеславия, самомнения, эгоизма и деспотизма. Мария Павловна Щетинина показана как ревнительница крайнего аскетизма и жертвенности, которые в шутку названы ее товарищами «спортом благотворения». Маркел Кондратьев отличается мрачной озлобленностью.
Известно много случаев, когда деспотические цензурные условия принуждали прогрессивных писателей вносить в свои произведения, чтобы спасти их от запрета, нетипические ситуации, эпизоды, образы. Примером тому могут служить различные редакции басни Крылова «Рыбьи пляски», вторая редакция пьесы А. Н. Островского «Свои люди - сочтемся» и многие стихи Некрасова.
В первоначальной редакции, ныне печатающейся во всех изданиях, басня Крылова кончается так:
Тут, старосту лизнув Лев милостиво в грудь,
Еще изволя раз на пляску их взглянуть,
Отправился в дальнейший путь.
Но Крылова заставили переделать басню в угоду тогдашней самодержавной власти, и она под названием «Рыбьи пляски» многие годы печаталась со следующей концовкой:
Не могши боле Лев тут явной лжи стерпеть,
Чтоб не без музыки плясать народу,
Секретаря и воеводу
В своих когтях заставил петь.
Первая редакция комедии Островского «Свои люди - сочтемся», опубликованная в мартовском номере журнала «Москвитянин» за 1850 г., уже в апреле месяце того же года была запрещена не только для сцены, но и для печати.
В 1858 г. драматург готовил первое собрание своих сочинений. Чтобы увидеть комедию в этом собрании сочинений, ему пришлось, кроме многих других переделок и исправлений, ослабляющих сатирическую направленность пьесы, ввести в нее образ квартального. В заключительной сцене квартальный приходит к Подхалюзину и сообщает, что «по предписанию начальства» он должен его «представить к следственному приставу, по делу о сокрытии имущества несостоятельного купца Большова». Так по требованию цензурного комитета порок оказывался наказанным «еще на земле».
Островский с глубокой горечью вспоминал об этом «исправлении» пьесы: «Чувство, которое я испытывал, перекраивая „Своих людей" по указанной мерке, можно сравнить разве только с тем, если бы мне велели самому себе отрубить руку или ногу».
В этой редакции пьеса ставилась до 1881 г.
Некрасов, чтобы увидеть в печати главу «Пир на весь мир» из поэмы «Кому на Руси жить хорошо», со скрежетом зубовным внес в нее следующие две строки об Александре II:
Славься, народу
Давший свободу,
А потом поэт горько раскаивался в этом.
Нетипические образы, ситуации, эпизоды встречаются и в произведениях советских писателей - социалистических реалистов.
Как и в предшествующей прогрессивной литературе, здесь бывают и случаи появления произведений, ложных в своем существе.
Главной причиной всегда является, как уже сказано, та или иная ущербность мировоззрения писателя, выражающаяся низким уровнем социально-философской и политической культуры, воздействием враждебных идеологических влияний и т. п.
Ложное решение отдельных образов, сюжетных ситуаций и тем художественных произведений определяется не только ущербностью мировоззрения писателя, но и недостаточным изучением изображаемых явлений, а также неправильным применением принципов художественной типизации.
В советской литературе многие искажения изображаемой действительности были связаны с культом личности И. В. Сталина. Некоторые писатели, непомерно восхваляя и возвеличивая личность Сталина, принижали роль Коммунистической партии, Советского правительства, народа в строительстве социализма, в обороне Советского государства. Сталин рисовался как герой-чудотворец, стоящий над массами, как единственный творец всех достижений и побед, совершенных советским народом.
Так, явно преувеличена роль Сталина как политического руководителя и полководца в повести «Хлеб» А. Н. Толстого, в которой изображены события 1918 г. и, в частности, оборона Царицына. Это привело писателя к искажению исторической перспективы.
В. Вишневский видел главную цель пьесы «Незабываемый 1919-й» в прославлении Сталина. «Пишу,- заявил он,- славу вождю революции - Сталину». Прославляя Сталина, драматург преувеличил его роль не только в истории развития Советской страны, но и в обороне Петрограда и в укреплении Западного фронта.
М. Бубеннов написал хороший роман «Белая береза», славящий ратные подвиги советских воинов, пламенных патриотов, и проникнутый ненавистью к изменникам родины. Но и в этом романе не обошлось без преувеличения роли Сталина. Борьба за Москву в 1941 году изображается здесь как проявление единоличной сталинской инициативы.
Преувеличивая роль Сталина, видя лишь в нем единственный источник всех социалистических завоеваний, писатели в большей или меньшей степени лишали свои произведения необходимой жизненной правдивости и типичности.
Культ личности сказался в литературе наряду с неумеренным прославлением деятельности И. В. Сталина и в какой-то мере вообще антимарксистским преувеличением роли личности в истории, в социалистическом строительстве.
Так в трилогии «Иван Грозный» В. Костылева, приобревшей у читателя заслуженный успех, Иван Грозный выступает одинокой, над всем стоящей личностью, проявляющей свою сугубо индивидуальную волю. В то время как Грозный изображается человеком необычайной национально-исторической сознательности, его сторонники, как правило, лишены этой способности, обнаруживая лишь слепую преданность и исполнительность. Писателю необходимо было бы ярче показать социально-исторические причины и стимулы преобразований, совершенных царем, глубже раскрыть его связи с сочувствовавшими ему общественными силами, на которые он опирался в своей борьбе с княжеско-боярскими кругами.
Некоторая тенденция к преувеличению роли личности сказалась и в романе С. Бабаевского «Кавалер Золотой Звезды» и особенно в романе «Свет над землей».
Подчеркивая социальную инициативу, новаторское дерзание своего героя, Сергея Тутаринова, писатель, несомненно, отражает в нем лучшие стороны советских людей. Образ Сергея Тутаринова привлекал и будет привлекать нашу молодежь своей смелостью, своей преданностью общенародному, государственному делу.
Но писатель, возвышая Сергея Тутаринова, не раскрыл во всей полноте инициативу масс. Ввиду этого народ предстал в романе в значительной степени пассивным, а Сергей Тутаринов противопоставленным ему своей активностью. Правильное, органическое соотношение между героем и коллективом оказалось нарушенным.
Культ личности -лишь одно из нарушений жизненной правды, встречающихся в некоторых произведениях советской литературы. Эти нарушения жизненной правды весьма различны, как уже сказано, не только по своим причинам, но и по своей степени. Начинаясь едва заметными отклонениями, они кончаются в отдельных случаях грубыми искажениями.
Обратимся к примерам.
Нельзя признать типичными те взаимоотношения, в которые поставлены в романе «Жатва» Г. Николаевой муж и жена - Андрей Стрельцов и Валентина Березова. До войны Валентина училась в сельскохозяйственной академии, а Андрей работал в районе, и они жили на «холостяцком» положении. Пришла война и разбросала их по разным фронтам. После войны Валентина вернулась в академию, а Андрей в район, и они снова оказались принужденными жить врозь. Валентина, наконец, кончила академию и получила назначение в тот район, где Андрей был секретарем райкома партии. Годы разлуки, вызванные необходимостью, кончились. Они могли начать нормальную семейную жизнь. Но оказалось, что к приезду Валентины в одном из колхозов района потребовался агроном, и Стрельцов послал туда только что приехавшую к нему Валентину. И опять продолжалась их разлука. Нужда в пребывании Валентины в колхозе через некоторое время отпала, а в районном центре освободилось место агронома. Валентина возвращается в город. По дороге она заехала в МТС, и ей предложили там место агронома. Валентина сочла более важной и интересной работу в МТС, и появившаяся было возможность жить вместе с мужем снова утрачивается.
Г. Николаева имела благую цель - показать, что советский человек исходит в своих действиях по преимуществу из общественных интересов, что во взаимоотношениях советских людей общественное торжествует над узко личным. Но писательница художественно осуществила эту правильную мысль слишком прямолинейно, игнорируя личные интересы и тем самым впала в ошибку.
В условиях изображаемого времени типичным для советских людей является сочетание общественного с личным. Кроме того, крепя семью, Советская власть делает все, чтобы, сочетая общественные и личные интересы, не разлучать мужа и жену. Разлука совершается лишь по крайней необходимости и как временная мера. Эту необходимость разлуки Андрея Стрельцова и Валентины Березовой писательница в должной мере не показала.
В повести «Оттепель» И. Эренбург односторонне, ограниченно, нетипически решает проблему состояния советского искусства. Эта проблема раскрывается им образами двух художников - Владимира Пухова и Сабурова.
Владимир Пухов - преуспевающий приспособленец, лакировщик и халтурщик, любит говорить: «Из лотерей я признаю только
беспроигрышную». Он цинично поучает свою сестру: «За идеи не платят, с идеями можно только свернуть себе шею. В книге полагается идеология. Есть - и хорошо. А идеи у сумасшедших». Пухов пишет свои картины исходя не из идейных побуждений и творческих влечений, а из соображений карьеры и корысти. Так, по внешнему заказу им написаны картины «Пир в колхозе», «Митинг в цеху», портрет директора завода, панно с изображением племенных коров и кур для сельскохозяйственной выставки.
Сабуров является полной противоположностью Владимиру Пухову. Это - честный, талантливый художник, преданный искусству как таковому. Он пишет только по внутреннему влечению - пейзажи и портрет своей жены, хромой и болезненной. Работая во имя искусства, Сабуров живет впроголодь, его картины не выставляются и не покупаются. Он недоволен современным состоянием искусства. «Пора вспомнить,- говорит он,- что есть искусство».
Повесть «Оттепель» выросла из неудовлетворенности писателя состоянием современного искусства и является выражением его борьбы за настоящее, большое советское искусство. Было бы неправильно упрекать И. Эренбурга в нетипичности образов Пухова и Сабурова. В нашей действительности, к сожалению, еще многочисленны халтурщики Пуховы, находятся и пассивные, изолирующиеся от запросов народа «чистые» художники Сабуровы. Было бы неверно отождествлять пессимистические взгляды Владимира Пухова на состояние советского искусства с взглядами И. Эренбурга, как делали некоторые критики его повести. Но в повести не опровергаются с должной четкостью и последовательностью утверждения Пухова, что теперь «все кричат об искусстве и никто его не любит», что теперь «все более или менее халтурят», что теперь нужно «все время отстаивать свое право на кусок пирога». И. Эренбург не только не опроверг отрицательных высказываний Владимира Пухова о советском искусстве, но и осложнил его образ некоторыми положительными чертами, вызывающими к нему известное сочувствие. В связи с этим при чтении вдвести создается впечатление, что Владимир Пухов, неплохой по природе человек, является порождением будто бы господствующей в советском искусстве карьеристско-торгашеской атмосферы. Ошибка И. Эренбурга состоит и в том, что он, показав Владимира Пухова и Сабурова, прошел в своей повести мимо ведущего деятеля советского искусства, который отдает свое мастерство родному народу по глубокому внутреннему убеждению, честно, искренне и радостно.
О сущности подлинного деятеля советского искусства очень хорошо сказал М. Шолохов в речи на Втором Всесоюзном съезде советских писателей: «каждый из нас пишет по указке своего сердца, а сердца наши принадлежат партии и родному народу, которым мы служим своим искусством». Этому определяющему представителю советского искусства, не показанному Эренбургом, чужда и коммерческая позиция Пуховых, и общественная пассивность Сабуровых. Драматург Н. Погодин в комедии «Мы втроем поехали на целину» («Новый мир», 1955, № 12) искаженно, нетипически отобразил выезд советских людей на целину, совершенный по призыву Коммунистической партии и Советского правительства.
Среди поехавших на целинные земли были, несомненно, и случайные люди, руководствовавшиеся не государственными, а эгоистическими, рваческими, хищническими побуждениями. Но основная масса людей поехала не только по требованию партии и правительства, но и по зову своего сердца. Эти люди успешно выполнили государственное задание по освоению и заселению новых земель. За свою трудовую доблесть многие из них удостоились высоких правительственных наград.
Однако в комедии Н. Погодина люди, поехавшие на целину, рисуются, как правило, неполноценными, морально ущербными, не имевшими иного выхода, руководствовавшимися только сугубо личными мотивами. Марк Ракиткин едет на целину не то из трусости перед судом за какой-то уголовный проступок, не то из желания поправить свою «запачканную биографию». Мечтая о новой жизни он говорит: «Если захочу, то буду стоять во главе молодежи, честно завоюю это положение. А там пошла считать машина! Секретарь райкома... работка чистенькая, с весом, ходи диктуй».
Недовольство своим положением толкает на поездку и Иру Кулькову. «Какая я нескладная,- уныло рассуждает она сама с собой,- жить противно... куда же мне теперь?» Ракиткин, склоняя Иру ехать на целинные земли, говорит ей: «Летавина я понимаю, ему есть чего лишаться в городе. А тебе? Живешь в общежитии, держишься сухо, поклонников не имеешь, родственников тоже. На новом месте ты можешь очень интересно закруглить свою биографию».
Но и Летавин, оказывается, мало что теряет в городе. Он начинает понимать ошибочность своего увлечения Маргошкой, раскрашенной куклой, и доверительно сообщает Ире Кульковой: «Вот удивительно! Ирочка - ты веришь? - сам не понимаю, как я влип». Маргошка не пришла к нему на свидание, и он, обидевшись, решает ехать на целину: «Еду!... Не хочу вариться в мелких дрязгах! Надоело».
На целине эти представители рабочей среды встретили подобных себе: Нелли Пасхину, Стеллу Перчаткину, парня с чубом, школьника Вальку Ситцева. Нелли Пасхина, швея из ателье мод, с горечью признается: «Какая я несчастная...Целина, целина... Думала, что тут выйдешь замуж за интересного человека. Как же. Одни мальчишки. Да еще распущенность». Стелла Перчаткина, стенографистка, в порыве откровенности, рассказывает Ире Кульковой: «Я тоже еще недавно была нежной, лирической и глупой, как не знаю кто. Когда я выходила замуж, разве можно было думать, что мы через год разведемся, что нам станет невыносимо жить вместе в одной комнате, что я сбегу от этого кошмара на целину...»
Таковы основные герои целины, как они показаны в комедии Н. Погодина. «Как видим, - пишет „Правда",- Н. Погодин избрал своими героями случайных людей, никак не характерных для основной массы советской молодежи. Большую правду нашей жизни в пьесе подменяет натуралистическая фотография мелочного, частного, случайного. Второстепенное и даже третьестепенное выступает в ней на первый план, заслоняет главное, существенное... Комсомольские организации страны отбирали на целинные земли лучших своих товарищей. В необжитые степи их влекли не корысть и не поиски приключений, не желание избавиться от своего прошлого, а высокая романтика трудового подвига, самоотверженного служения социалистической Родине. Туда шли верные сыны и дочери комсомола, готовые отдать все силы молодости на благо и процветание любимого Отечества». Пьеса Н. Погодина «Мы втроем поехали на целину», искажающая сущность изображаемого общественного явления, представляет серьезную ошибку талантливого драматурга.
Еще более грубым отходом от принципа социалистического реализма является роман «Не хлебом единым» В. Дудинцева. В этом романе советская действительность искажается не только вследствие ложной критики, потерявшей всякую меру и превратившейся в клевету, но и образом основного положительного героя - Лопаткина.
По замыслу автора, инженер Дмитрий Сергеевич Лопаткин должен был противостоять отрицательным персонажам романа, данным с большой художественной силой, талантливо (в особенности образ Дроздова), и явиться образом передового советского человека. Но этого не получилось. Лопаткин вызывает к себе симпатии трудовым энтузиазмом, пафосом непрерывных изобретательских исканий, направленных на общественное благо, готовностью идти на любые лишения во имя достижения своих целей, твердостью, прямотой и честностью. Характеризуя Лопаткина, влюбленная в него учительница английского языка Валентина Павловна говорит: «Это человек высочайшей души. Смелый. Умный... Это настоящий герой».
То, что Лопаткину свойственны некоторые привлекательные человеческие черты - неоспоримо. Но ясно также и то, что Валентина Павловна сильно переоценила их. Настоящий герой советской действительности, то есть ее передовой человек, отличается органической связью с коллективом, определенностью своего идейного облика, единством убеждений и действий и является активным проводником политики коммунистической партии, последовательным защитником советской общественной системы. Необходимо прямо сказать, что Лопаткин лишен этих ведущих признаков передового советского человека. Отрицательные персонажи романа «Не хлебом единым» называют Лопаткина кустарем-одиночкой. В их устах это звучит издевательски. Но дело в том, что Лопаткин является кустарем-одиночкой не только по своему положению, в котором повинны эти же отрицательные персонажи, но в значительной мере и по сво ему поведению, по своим индивидуалистическим взглядам.
Лопаткину пришлось встретиться и жить с профессором Бусько, типическим кустарем-одиночкой, идейно-политически ограниченным, отсталым, консервативным. Если бы Лопаткин был действительно «настоящим героем», передовым советским человеком, то он вступил бы с Бусько в идейную борьбу. Но Лопаткин занял в отношении ложных воззрений Бусько примиренческую и соглашательскую позицию. Вот, например, Бусько утверждает, что между изобретателями и советским народом стоит «посредник, существо с важной осанкой, считающее себя служителем науки, государства». Бусько придает своим словам обобщающий смысл самого широкого значения. Он говорит не о бюрократических извращениях в министерском аппарате и не об отдельных монополистах, задерживающих развитие науки, а о порочности, о бюрократичности всей советской ведомственной системы и официальной науки. Лопаткин соглашается с ним.
«- Это все констатация,- весело поддел его однажды Дмитрий Алексеевич. Это все музыка для пищеварения... Вы скажите, как бороться!»
Лопаткин не видит созидательной работы советского народа, выдвигающего во всех областях производства, науки, техники многочисленных новаторов, рационализаторов и изобретателей. Неудачи с собственным изобретением затмили ему глаза на огромные и непрерывные достижения советской науки.
У нас, к сожалению, еще много бюрократов, карьеристов и иных людей, поведение которых не вяжется с социалистической этикой, враждебно ей. Они сильно мешают строительству коммунизма и, в частности, быстрому продвижению всех рационализаторских и изобретательских предложений. Но разве они представляют сущность советской системы? Лопаткин же видит только этих отрицательных людей и ими определяет положение всех изобретателей. Заметив в консерватории солидных кавалеров, развлекающих хорошеньких женщин, он не только с горькой иронией, но и с издевкой произносит про себя: «Смейтесь громче! Оснований для тревог нет! Сам Шутиков, сам Авдиев вас в этом заверяют! Новаторам открыты все пути!»
Профессор Бусько делит всех советских людей на жителей первого этажа, обывателей, удовлетворяющихся лишь потребительскими интересами и составляющих подавляющее большинство, по сути дела, весь народ, и жителей второго этажа, романтиков и мечтателей, стремящихся к созданию новых ценностей и представляющих весьма немногочисленную категорию. Эта теория - неверная, оскорбительная для советских людей, строителей новой жизни, полностью разделяется Лопаткиным.
Лопаткин противопоставляет себя массе, народу в качестве одинокого романтика, живущего не хлебом единым. Передовой советский человек черпает свои силы и веру в победу своего дела в опоре на коллектив, на массы, на условия социалистической общественной системы. Лопаткин же верит только в свои личные силы и в помощь отдельных хороших людей. Передовой советский человек при любых обстоятельствах личных трудностей и неудач не может отождествить свое положение с теми одиночками, которые в мучительных условиях враждебного им капиталистического общества, преодолевая тяжелые лишения и преграды, боролись за благо и счастье трудовых людей. Лопаткин же чувствует себя именно таким одиночкой в условиях советской действительности.
«Он стал покупать дешевые билеты в консерваторию,- пишет В. Дудинцев,- и там, под потолком, сидел в полном одиночестве, и в нем оживали чувства давно умерших великих борцов и страдальцев...»
Однажды Лопаткин слушал Шопена, его Второй концерт для фортепиано с оркестром, воспринимая его как повесть и о своей жизни. Он почувствовал и «увидел в этой музыке героя, сгорающего, как комета в темном небе, маленького человека с рукой десятилетнего мальчика и с гигантской силой души, который собой, своей жизнью хочет пробить что-то для множества людей». Было бы неверно отождествлять воззрения Лопаткина со взглядами Бусько, образа совершенно нелепого, явно сочиненного. Во многом соглашаясь с Бусько, Лопаткин сохраняет и присущие ему отличия. Он решительно осуждает в Бусько усталость, отчаяние и называет это изменой делу. Он верит в наличие хороших людей, которые поддержат его и приведут к конечной победе правды. На пессимистические предостережения инженера Араховского, примирившегося с невозможностью победить зло, бюрократизм, Лопаткин отвечает: «Как-нибудь победим. Народ-то существует или нет?» Но эти слова об опоре на народ повисают в воздухе, они не подтверждаются практикой Лопаткина. Если бы Лопаткин был «настоящим героем», передовым советским человеком, то он, встретившись с ведомственными бюрократами и монополистами от науки, не изолировался бы от коллектива. Добиваясь признания своего изобретения, он обратился бы и в другие министерства, заинтересованные в его новаторских открытиях, наконец, пошел бы в случае необходимости на завод и т. д. Оправдывая свою самоизоляцию, Лопаткин говорит, что он не поступил на работу, потому что должен был «ежедневно писать», доказывая неправоту профессора Авдиева, и создавать новый вариант машины. Но разве это серьезный ответ? С помощью заводского коллектива, его общественных и партийных организаций борьба с монополистом профессором Авдиевым была бы куда более эффективной. Заводской коллектив, его общественные и партийные организации помогли бы и быстрейшей реализации необходимого стране изобретения.
Передовой советский человек отличается живым интересом к общественной жизни, к социально-политическим событиям внутреннего и международного характера. Лопаткин полностью чужд этих интересов. Он предстает перед нами узким, до крайности однобоким специалистом, поглощенным лишь думами о своих машинах. Могут сказать, что Лопаткин посещает концерты и театры. Это верно. Но что ведет его в консерваторию? Духовные потребности, стремления к прекрасному? Отнюдь нет. Он идет туда лишь для разрядки. «Да,- размышляет Лопаткин,- нужна, нужна разрядка... Нужно иногда выходить из своего заточения, смешиваться с людьми. Жить жизнью обыкновенного человека, имеющего все, кроме привычки сосредоточенно думать о каком-нибудь ферростатическом напоре».
Лопаткин не обладает как передовой человек и той высокой идейной устремленностью, принципиальностью, цельностью, которая придает ему духовное обаяние. Так, показывая свою принципиальность, он отказывается от помощи директора Дроздова, но в то же время принимает деньги, продукты и подарки от Надежды Сергеевны, жены Дроздова. Кстати сказать, его отношения к Надежде Сергеевне также противоречивы и во многом рисуют его как человека сухого, эгоистического.
Изолировав Лопаткина от коллектива, поставив его в нарочито искусственные, нетипические условия, обрекая его на отшельничество, В. Дудинцев обескровил его и лишил типических свойств передового советского человека.
В. Дудинцев может сказать, что в его романе в конечном счете побеждают не темные, а светлые силы. Преодолевая все лишения и препятствия, Лопаткин становится начальником конструкторского бюро по проектированию центробежных машин для нескольких ведомств. Его машина уже построена и работает на благо народа. Но дело в том, что победа Лопаткина обусловлена в романе не особыми обстоятельствами советской общественной системы, а энергией и волей одиночки Лопаткина. Эта победа показана как случайная, а не закономерная, определяемая существом советской действительности.
В романе «Не хлебом единым» советская общественная система показывается по преимуществу через министерство, с которым связывается Лопаткин, добиваясь реализации своего изобретения. Это министерство представляется насквозь бюрократическим. Министерские бюрократы и карьеристы, вроде Шутикова и Дроздова, поддерживая лженоваторов и преграждая путь подлинным изобретателям, ведут науку к застою, вызывают колоссальные перерасходы материальных средств. Однако эти бюрократы и при обнаружении явной несостоятельности их руководства продолжают благоденствовать. Так, когда выяснилось, что машина Лопаткина, не принятая министерством, экономичнее машины НИИЦентролита, то заместителя министра Шутикова перевели членом коллегии в другое министерство, а начальника технического управления Дроздова назначили заместителем министра.
Лопаткин победил в своей борьбе с Шутиковыми и Дроздовыми, но не благодаря, а вопреки окружавшим его условиям. Он победил, опираясь не на советскую государственную систему, не на общественность, не на коллектив, а на личную «пробивную» силу, на помощь таких же, как и он, одиночек, редких хороших людей, встречающихся в жизни, в частности любящих его женщин. Трудно сказать, что было бы с ним, если бы ему так активно не помогала Надежда Сергеевна Дроздова.
Острие романа «Не хлебом единым» направлено не на утверждение, а на критику основ советской общественной системы. Причем критика недостатков советской действительности перешла здесь в дискредитацию ведущих начал советского общества.
Где же причины появления романа «Не хлебом единым», грубо искажающего советскую действительность? Нет сомнения в том, что замысел автора был иной - сосредоточить внимание на теневых сторонах нашей действительности в целях их исправления. Разрыв же между замыслом и результатом обусловился неправильным пониманием изображаемых явлений и ложными принципами типизации. Принципы типизации, определяемые методом социалистического реализма, призваны содействовать воспроизведению изображаемых явлений в присущих им объективных закономерностях, в свойственных им связях и отношениях, в революционном развитии. Роман «Не хлебом единым» написан вопреки этим принципам.
В. Дудинцев, увлекшись критикой, изобразил отрицательные явления нашей жизни вне того созидательного, положительного пафоса, который составляет основу советской общественной системы. Он не раскрыл, не отразил те условия и силы советской общественной системы, которые заключают в себе возможности для преодоления любых ее недостатков и искривлений основного направления ее развития. Он изолировал отрицательное от всех связей и отношений, в которых оно осуществляется в реальной жизни. Это, естественно, привело его к односторонности, к показу отрицательного как определяющего и ведущего в советской действительности. Преднамеренно сгущая недостатки нашей действительности, В. Дудинцев написал произведение, чуждое социалистическому реализму, объективно клеветническое.
Потому же рецепту создан рассказ Д.Гранина «Особое мнение» («Новый мир», 1956, № 8), где повествуется о беспринципном директоре научно-исследовательского института Минаеве и туповатом, подозрительном чинуше-инструкторе горкома Локтеве. Минаев, исходя из карьеристских соображений, глушит творческую инициативу молодежи и поддерживает неэкономичную конструкцию новых двигателей академика Строева. Локтев, этот «серый недоучка, никогда ничего не создавший и не способный создавать», но распоряжающийся судьбами людей, добивается того, чтобы молодого, энергичного, талантливого инженера Ольховского перевели из института, как склочника, на опытную станцию.
Есть ли у нас Минаевы и Локтевы? Несомненно. Необходима ли критика их деятельности, борьба с ними? Безусловно! Следовательно, Д. Гранин был прав в своем замысле? Несомненно! Но в чем же тогда его ошибка, вина? В неправильном решении своего замысла.
Д. Гранин вырвал Минаева и Локтева из всего жизненного процесса и показал их в изоляции от положительного, составляющего
сущность нашего общественного строя. Этим самым они предстали в рассказе в качестве определяющих лицо наших научно-исследовательских учреждений и партийных организаций.
Минаевы и Локтевы представляют не ведущее, не определяющее, а частное в нашей действительности. В рассказе же Д. Гранина они получили всеобщее значение. Это смещение значения и роли Минаевых и Локтевых и привело к искажению изображаемого явления.
Ввиду того что искажение действительности определяется не только неправильным пониманием изображаемого, но и ложными принципами художественной типизации, необходимо обратить внимание на распространенное среди некоторой части советских писателей и критиков заблуждение о возможности изображения любого отрицательного факта, явления как такового, самого по себе.
Как и во всех иных случаях, проблема изображения какого-либо отрицательного явления требует не абстрактного, а конкретного решения.
Воспроизведение отрицательного в различных сатирических жанрах неодинаково и допускает многообразие форм его выражения.
В таких жанрах, как памфлет, фельетон и очерк, в которых воплощаются определенные, конкретные явления, отрицательные лица или факты могут быть изображены как таковые.
Басня, олицетворяющая более или менее общие моральные и иные принципы, также может изображать отрицательное вне каких-либо связей с другими явлениями.
Это применимо и к любым произведениям, воспроизводящим отрицательные типы порочной в своей сущности общественной системы.
Гоголь был прав, когда в комедии «Ревизор» сосредоточил внимание только на отрицательных типах. В этих типах ярко раскрывалась сущность бюрократического феодально-крепостнического общества. Положительным здесь является обличающий смех, сам автор.
Но если отрицательное представляет не ведущее, а сопуствующее (хотя и типическое) ему явление, то это его качество должно найти отражение и в художественном произведении.
Правдивое воспроизведение советской общественной системы, положительной в своей основе, требует не изолированного изображения ее недостатков, отрицательных явлений, а в присущих им связях, при обязательном показе их места и роли в действительности, на фоне положительного.
При этом положительный фон не нужно понимать упрощенно, в виде всегда широко и подробно развернутых типических обстоятельств советской действительности как обязательное наличие в сатирических произведениях положительных героев, при этом чуть ли не в главной роли.
С. Михалков, выступая на Втором Всесоюзном съезде советских писателей, правильно заметил, что «главными действующими лицами в комедии, а особенно в сатирической, должны быть именно те персонажи, которые подвергаются осмеянию!»
Соотношение отрицательного и положительного в сатирических произведениях может принимать самые разнообразные степени в зависимости от различных причин: от задач, поставленных писателем, от избранного им жанра, от его таланта и умения и т. д.
Могут быть комедии, в которых главные герои, наделенные отдельными недостатками, слабостями, данные в комических положениях, представляют собой образы положительных советских людей. Пример тому - комедия «В степях Украины» Корнейчука. Но могут быть и комедии, в которых положительные персонажи займут второстепенное место, а иногда и совершенно будут отсутствовать, если, разумеется, автор «сумеет вызвать в зрительном зале общий смех, разоблачающий пороки и недостатки, носителями которых являются действующие лица его комедии».
Положительный фон сатирического советского произведения может быть дан самыми различными средствами: пунктиром, отдельными параллельными и контрастными картинами и эпизодами, верным светом ведущей идеи произведения, правильной авторской оценкой, точкой зрения. А. Фадеев верно сказал на Втором Всесоюзном съезде советских писателей, что с позиций писателя-борца «схоластически выглядит спор о том, сколько положительных героев должно быть в советской сатире и можно ли написать сатирическое произведение, в котором действуют одни отрицательные типы... Писатель, страстно любящий нашу новую жизнь, во имя утверждения и развития которой он изобличает все враждебное и косное, противостоящее этой новой жизни, всегда найдет новую форму для выражения своей любви и ненависти».
Но во всех случаях при изображении отрицательных явлений необходимо помнить, что, лишая отрицательное явление присущих ему в советской действительности связей, давая его изолированно, вне показа его места и роли, объективистски, писатель неминуемо создает натуралистическое, фактографическое произведение. В таком произведении односторонне данное частное помимо воли писателя приобретает расширительный смысл, принимает значение общего. Так, правда становится ложью, и произведение, задуманное как воспроизведение частного, отрицательного явления в целях самокритики, превращается в клевету, в пасквиль на советскую действительность.
Горький настойчиво призывал писателей к изучению действительности, к фактичности, но он решительно возражал против голой фактографичности. Он предупреждал, что «факт - еще не вся правда, он - только сырье, из которого следует выплавить, извлечь настоящую правду искусства. Нельзя жарить курицу вместе с перьями, а преклонение пред фактом ведет именно к тому, что у нас смешивают случайное и несущественное с коренным и типическим. Нужно научиться выщипывать несущественное оперение факта, нужно уметь извлекать из факта смысл».
Ошибка В. Дудинцева не в том, что он изобразил бюрократов и карьеристов Дроздова, Шутикова и Невраева - они у насесть, они еще типичны,- а в том, что он показал их в качестве ведущих, определяющих лицо нашей жизни и заслонил ими настоящих советских людей. Лопаткин же как положительный образ ему явно не удался.
Вина Д. Гранина не в том, что он зарисовал ученого карьериста Минаева и тупого партийного чинушу Локтева, а в том, что он придал им всеобщее значение.
В 1921 г. Ленин, указывая на причины политических ошибок Г. И. Мясникова, писал ему: «Вы дали себя подавить известному числу печальных и горьких фактов и потеряли способность трезво учесть силы».
Подобное произошло с В. Дудинцевым, Д. Граниным, А. Яшиным («Рычаги», «Литературная Москва», сборник второй), С. Кирсановым («Семь дней недели», «Новый мир», 1956, № 9) и некоторыми другими писателями.
Вместо того чтобы трезво, по-хозяйски учесть все силы, действующие в нашей стране, и смело, бесстрашно показать недостатки на фоне общего созидательного ее развития, эти писатели оказались в плену отрицательных фактов, впали в панику и представили отрицательное в качестве определяющего лицо советской действительности. Тем самым они нарушили объективные закономерности изображаемых ими явлений, отступили от правды.
Советские писатели призваны к правдивому освещению жизни, которое предполагает показ «как положительных, светлых и ярких сторон социалистической действительности, составляющих ее основу, так и критику недостатков, вскрытие и осуждение отрицательных явлений, тормозящих наше поступательное движение вперед».
Сила и великое значение советской литературы в правдивости, в социалистической идейности, в активной борьбе за коммунизм.
Вот почему Коммунистическая партия, помогая писателям, «вела и впредь будет вести борьбу против неправдивого изображения советской действительности, против попыток лакировать ее или, наоборот, охаивать или порочить то, что завоевано советским народом. Творческая деятельность в области литературы и искусства должна быть проникнута духом борьбы за коммунизм, вселять бодрость в сердца, твердость убеждений, развивать социалистическую сознательность и товарищескую дисциплину».
Правдивые типические образы создаются при наличии у писателей не только художественного таланта, прогрессивного для своего времени мировоззрения, но и органической связи с действительностью. Именно поэтому Н С. Хрущев призывает советских писателей к непрестанному укреплению своих связей с жизнью.
«Укрепление связи с повседневной жизнью народа, его трудовой деятельностью поможет,- говорит Н. С. Хрущев - писателям и художникам преодолеть устаревшие представления о наших людях, познать их душу, их характер, думы и чаяния и создать в повестях, романах, поэмах и пьесах, в произведениях киноискусства, живописи и музыки правдивые и яркие образы наших современников».
Социалистические реалисты призваны изображать советскую действительность не как сторонние наблюдатели, а как ее хозяева, творцы, страстные защитники, непримиримые к ее недостаткам и активно укрепляющие ее положительные стороны, подхватывающие все творческое, новое, возникающее в ней и ведущее вперед.
Любой советский писатель имеет все возможности создавать правдивые художественные произведения большого типического значения без лакировки и нарочитого очернения изображаемого. Но для этого он должен неустанно повышать свою идейно-политическую культуру, повседневно крепить связь с жизнью, всесторонне и глубоко изучать воспроизводимые явления, правильно их осмысливая и находя присущую им определяющую тенденцию.
Приворот является магическим воздействием на человека помимо его воли. Принято различать два вида приворота – любовный и сексуальный. Чем же они отличаются между собой?
По данным статистики, наши соотечественницы ежегодно тратят баснословные суммы денег на экстрасенсов, гадалок. Воистину, вера в силу слова огромна. Но оправдана ли она?
Порча насылается на человека намеренно, при этом считается, что она действует на биоэнергетику жертвы. Наиболее уязвимыми являются дети, беременные и кормящие женщины.
Испокон веков люди пытались приворожить любимого человека и делали это с помощью магии. Существуют готовые рецепты приворотов, но надежнее обратиться к магу.
Достаточно ясные образы из сна производят неизгладимое впечатление на проснувшегося человека. Если через какое-то время события во сне воплощаются наяву, то люди убеждаются в том, что данный сон был вещим. Вещие сны отличаются от обычных тем, что они, за редким исключением, имеют прямое значение. Вещий сон всегда яркий, запоминающийся...
Существует стойкое убеждение, что сны про умерших людей не относятся к жанру ужасов, а, напротив, часто являются вещими снами. Так, например, стоит прислушиваться к словам покойников, потому что все они как правило являются прямыми и правдивыми, в отличие от иносказаний, которые произносят другие персонажи наших сновидений...
Если приснился какой-то плохой сон, то он запоминается почти всем и не выходит из головы длительное время. Часто человека пугает даже не столько само содержимое сновидения, а его последствия, ведь большинство из нас верит, что сны мы видим совсем не напрасно. Как выяснили ученые, плохой сон чаще всего снится человеку уже под самое утро...
Согласно Миллеру, сны, в которых снятся кошки – знак, предвещающий неудачу. Кроме случаев, когда кошку удается убить или прогнать. Если кошка нападает на сновидца, то это означает...
Как правило, змеи – это всегда что-то нехорошее, это предвестники будущих неприятностей. Если снятся змеи, которые активно шевелятся и извиваются, то говорят о том, что ...
Снятся деньги обычно к хлопотам, связанным с самыми разными сферами жизни людей. При этом надо обращать внимание, что за деньги снятся – медные, золотые или бумажные...
Сонник Миллера обещает, что если во сне паук плетет паутину, то в доме все будет спокойно и мирно, а если просто снятся пауки, то надо более внимательно отнестись к своей работе, и тогда...
При выборе имени для ребенка необходимо обращать внимание на сочетание выбранного имени и отчества. Предлагаем вам несколько практических советов и рекомендаций.
Хорошее сочетание имени и фамилии играет заметную роль для формирования комфортного существования и счастливой судьбы каждого из нас. Как же его добиться?
Еще недавно многие полагали, что брак по расчету - это архаический пережиток прошлого. Тем не менее, этот вид брака благополучно существует и в наши дни.
Очевидно, что уход за собой необходим любой девушке и женщине в любом возрасте. Но в чем он должен заключаться? С чего начать?
Представляем вам примерный список процедур по уходу за собой в домашних условиях, который вы можете взять за основу и переделать непосредственно под себя.
Та-а-а-к… Повеселилась вчера на дружеской вечеринке… а сегодня из зеркала смотрит на меня незнакомая тётя: убедительные круги под глазами, синева, а первые морщинки
просто кричат о моём биологическом возрасте всем окружающим. Выход один – маскироваться!
Нанесение косметических масок для кожи - одна из самых популярных и эффективных процедур, заметно улучшающая состояние кожных покровов и позволяющая насытить кожу лица необходимыми витаминами. Приготовление масок занимает буквально несколько минут!
Каждая женщина в состоянии выглядеть исключительно стильно, тратя на обновление своего гардероба вполне посильные суммы. И добиться этого совсем несложно – достаточно следовать нескольким простым правилам.
С давних времен и до наших дней люди верят в магическую силу камней, в то, что энергия камня сможет защитить от опасности, поможет человеку быть здоровым и счастливым.
Для выбора амулета не очень важно, соответствует ли минерал нужному знаку Зодиака его владельца. Тут дело совершенно в другом.
© Все права на статьи принадлежат авторам сайта, если не указано иное.
16 +