Книги Шолохова живут среди народов всего мира. Глубоко национальные, русские, произведения писателя быстро получают права гражданства в разных странах. В Индии роман Шолохова «Тихий Дон» читают на бенгальском языке, с народом Вьетнама герои Шолохова говорят на родном вьетнамском языке. Во Франции произведения писателя выходили сразу после их появления в свет в Советском Союзе. В США «Тихий Дон» был опубликован полностью в 1941 г. и разошелся так быстро, что в 1942 г. уже пришлось его переиздать, а заодно выпустить и второе издание «Поднятой целины». Произведения Шолохова выпускают самые крупные зарубежные издательства: в Англии — «Патнем», во Франции издательство Галлимара, в США издательство Кнопфа, в Италии «Эдитори риунити», которое распространяет произведения писателя в Канаде, ФРГ, Бразилии, Голландии, Испании, Португалии, Аргентине, Чили, Греции, Израиле. Издательство «Патнем» распространяет произведения Шолохова в Австралии, Новой Зеландии, в Африке.
Шолохов сразу выдвинулся, по словам американской газеты «Нью Геральд Трибюн», «в первый ряд европейских писателей». Он держит это место и сейчас.
«Из всех советских писателей, — пишут в Дании, — М. Шолохов наряду с М. Горьким пользуется, безусловно, наибольшей популярностью у датских читателей. В библиотеках его романы почти невозможно достать».
Но произведения Шолохова не просто живут среди других народов. Они борются и выигрывают большие схватки в идейной борьбе, рассказывают простым людям правду о советской земле.
В социалистических странах книги Шолохова нужны как активные живые помощники в строительстве социализма и воспитании нового человека.
У произведений Шолохова не только по-разному складывается судьба в различных странах света, они по-разному пришли туда, неодинаково завоевали себе признание.
В капиталистическую Англию, Америку, Францию они входили как «сенсация», как «резко выделяющиеся из массы книг, заполняющих книжные витрины». Буржуазные книгоиздатели ценили романы Шолохова как «бестселлеры», книги, которые находят лучший сбыт на рынке.
В страны, порабощенные фашизмом, произведения Шолохова проникали как предвестники освобождения. Они выходили изуродованные фашистской цензурой, но и в таком виде книги о Советском Союзе вселяли надежду и радость в людей, которые под игом фашизма жаждали узнать о свободной стране социализма и мечтали пойти по ее пути.
На сегодняшнем этапе борьбы народов за свободу и демократию Шолохов вновь на передовой линии огня.
В ГДР роман Шолохова «Они сражались за Родину» вышел к пятнадцатой годовщине освобождения Германии от фашистской диктатуры. В ФРГ попытались использовать этот роман для разжигания настроений реваншизма. Критик Хейнц Ишрейт объявил книгу Шолохова проявлением «великорусского шовинизма». Но народ Германии принял ее по-другому. «Эта книга, — пишет прогрессивный немецкий критик Марианна Ланге, — отображающая самый страшный и свежий в памяти этап в развитии взаимоотношений между нашими народами, стала сегодня книгой дружбы... Мы, граждане ГДР, будем еще отчетливее ощущать нашу близость с советскими людьми, жертвовавшими в те годы кровью и жизнью за свою родину... Они сражались и за нас», — делает вывод Марианна Ланге и этими словами озаглавливает свою статью.
Так живут книги Шолохова — всегда в центре горячей борьбы за человечность, за мир, за взаимопонимание между народами.
Окно в мир революции и социализма
Для всех зарубежных читателей книги Шолохова, как и книги других советских писателей, открывают мир социализма.
Одни смотрят на этот мир с любопытством, как на экзотический, неведомый и далекий. Мнение таких людей выразила английская газета «Нью стейтсмен энд нэйшн». Она рекламировала своим читателям «Тихий Дон» Шолохова как «правдивую историческую картину незнакомой и любопытной для англичан жизни казачьей станицы в период мира, войны и революции».
Но есть и другие читатели. Они смотрят на открываемый Шолоховым мир с пробуждающейся симпатией, интересом и восхищением. По сообщению датского писателя Эрика Хорскьера, только после чтения «Поднятой целины» Шолохова широкие круги датчан поняли, какие огромные проблемы были связаны с коллективизацией в Советском Союзе. Голландская газета «Де Ваархейд» рекомендовала читателям пополнить свои книжные полки рассказом Шолохова «Судьба человека», чтобы «книга всегда была под рукой читателя», «всегда напоминала ему о силе духа, о высоких моральных качествах советского человека».
«Прорубая окно» в мир социализма для широких масс за рубежом, заражая их симпатией к советским людям, книги Шолохова заставляют размышлять о причинах «необыкновенности» нового мира. Буржуазные критики объясняют обаяние шолоховских произведений природной жизнерадостностью писателя или «традициями общечеловеческого гуманизма». Но сами читатели, знакомясь с героями Шолохова, все больше видят связь между моральной красотой его героев и историческими победами Советского государства.
Третий том «Тихого Дона» Шолохова вышел на английском языке в 1941 г. в то время, когда после тяжелых отступлений Советская Армия нанесла первые сокрушительные удары «непобедимой» армии Гитлера. За несколько лет до этого, в 1934 г., когда вышла первая книга «Тихого Дона», роман находили всего лишь «любопытным», но «жестоким» и «грубым», а шолоховских героев «примитивными личностями». В 1941 г. в героях из народа Шолохова увидели другое. «Казаки Дона, — сообщала американская печать, — не отличаются от остальных народов Советского Союза. Об этом узнали 20 лет назад интервенты, а сейчас это стало ясно и Гитлеру». «Теперь, когда на просторах России происходит великая борьба, книга Шолохова приобретает особое значение и современность».
Интересна в этом смысле судьба двух шолоховских романов во Франции. Третий том «Тихого Дона», описывающий разгар гражданской войны, и главы романа о Великой Отечественной войне «Они сражались за Родину» появились здесь в один год. Перед глазами французского читателя предстала потрясающая картина — две войны на территории России, но какая разница, какие великие перемены! И, конечно, прежде всего французам бросились в глаза не перемены в способах ведения войны, в вооружении армий, а изменения, произошедшие в людях. «Солдаты «Тихого Дона» и солдаты «Они сражались за Родину» — это те же и уже другие люди»,— пишет Андре Вюрмсер в статье, озаглавленной «От Шолохова к Шолохову». — И тем, и другим, — рассуждает он, — безусловно, свойственны общие человеческие качества. Им одинаково присущи печаль и радость, страсти и волнение, веселость, гнев и горе... «Но одни не знали, за что они борются (имеется в виду империалистическая война), другие знают... Солдаты в романе «Они сражались за Родину» — бойцы, которые сознают свою ответственность».
Изменился и характер патриотизма. «Советскими воинами руководит не опьянение битвой, не легендарный героизм и еще меньше презрение к смерти». А. Вюрмсер сравнивает патриотизм советских солдат с естественным чувством матери, спасающей своего ребенка. Они не могут поступать иначе. Поэтому, если солдаты в «Тихом Доне» боролись против войны, то солдаты в романе «Они сражались за Родину» полны благородной ненависти к врагу.
Разное поведение русских солдат в двух мировых войнах позволяет понять, что дело не в «общечеловеческих свойствах» русского народа, а в новых качествах советского человека. К таким выводам романы Шолохова о войне приводят читателей Франции и читателей Германии, тех, кто на себе перенес тяжесть обеих мировых войн.
Те же горячие споры об источниках силы и красоты советских людей вызвало и появление «Поднятой целины» в ее оконченном варианте. Откуда такое сочетание жизненных сил, простых земных чувств и целеустремленности, желания перестроить мир и самих себя? Жан Катала, французский переводчик Шолохова, познакомивший своих соотечественников с «Судьбой человека», второй книгой «Поднятой целины» и главами из романа «Они сражались за Родину», делится своими соображениями по этому поводу. Чтобы перевести произведение Шолохова на французский язык, Жан Катала должен был вжиться в мир шолоховских героев, понять их душу, и Жан Катала решительно восстает против взглядов тех буржуазных критиков, которые стараются представить шолоховских казаков из «Поднятой целины» как «людей вообще».
«Кого рисует «Поднятая целина»? Русского человека? Или, может быть, «вечного» человека? Оба понятия устарели сегодня. Ибо русский человек Шолохова стал советским человеком... Человеком, который, наконец, сможет выполнить свое человеческое призвание на земле. Поэзия «Поднятой целины» освещает первые шаги восхождения этого нового человека».
Поэзия «Поднятой целины», по мнению Ж. Катала, тесно связана с духовным миром нового человека. Дело не только в поэтическом восприятии мира Шолохова, поэтичности его натуры: «Поэзия, которая светит героям? вытекает из той цели, к которой они стремятся, в которую вкладывают свои надежды. Глубочайшая внутренняя поэзия героев романа — это не только та, что они таят в себе, — это поэзия того, что они творят, поэзия будущего, которое рождается в будничной работе и предвещает то время, когда «машина будет все тяжелое работать за человека».
Чем глубже проникает «восхищенный читатель» в самый сокровенный и интимный мир героев Шолохова, в их побуждения, внутреннюю борьбу и мечты, тем больше он постигает связь личного и общественного в романе, тем больше он верит в человека и историю, тем шире его обобщения: «Творя историю они (герои Шолохова. — И. С.) создают самих себя, кузнецы будущего, они являются в то же время и ростками этого будущего...».
Люди всего мира тянутся к книгам Шолохова, как к живому огню, к их высокому накалу идей, героям горячей души и жаркому дыханию донских степей Они хотят знать, кто певец этих сильных, жизнелюбивых людей, какая земля вскормила его талант. По выходе «Тихого Дона» в США с удивлением узнали, что его автор просто «казак» с берегов Дона из станицы Вешенской. Но еще больше поразило американцев, что писатель имеет у себя на родине многомиллионную аудиторию читателей и является членом советского «парламента», депутатом Верховного Совета СССР. Порой зарубежная буржуазная пресса хочет ограничить значение Шолохова, представить его как экзотическую фигуру казака и этим объяснить его успех. Однако казаки из произведений Шолохова — Григорий Мелехов, Аксинья, Наталья, Давыдов, Нагульнов, Варя — находят доступ к сердцам разных людей на земном шаре. Кинофильмы «Тихий Дон», «Судьба человека», «Поднятая целина» обошли все страны мира, собирая небывалое количество зрителей. По воле народов Шолохов становится гостем Франции, Италии, США, Скандинавских стран. Он принимает участие в работе Международного конгресса мира и Всемирного конгресса деятелей культуры, выступая как активный борец за мир. В качестве почетного гостя он присутствует на шекспировских торжествах на родине драматурга в Стратфорде-на-Эйвоне, выступает перед молодыми шведскими писателями, встречается с американским писателем Стейнбеком. Там, где он бывает, Шолохов не только отвечает на многочисленные вопросы по поводу своих произведений, а и рассказывает обо всей советской литературе и настойчиво советует зарубежным издательствам выпускать книги молодых советских писателей.
Однако идейная борьба вокруг писателя продолжается, и чем больше его влияние на широкие массы, тем она становится острее. Быстро распространяющаяся известность Шолохова сопровождается ростом литературы о нем. В реакционной критике видно желание создать амортизатор, ослабить влияние советского писателя на публику.
В 1959 г. в связи с поездкой Шолохова в США и другие страны буржуазная пресса подняла большую кампанию с целью объяснить необыкновенную популярность писателя во всем мире. Поездка Шолохова была широко разрекламирована. Известный американский издатель Альфред Кнопф выпустил новое издание его произведений. Самые видные американские журналисты поместили обзоры его творчества. Некоторые из авторов статей пытаются решительно отвоевать Шолохова у мира социализма. Они стараются представить народного писателя Шолохова как талантливого одиночку, который находится в оппозиции к советскому режиму. Они сочиняют измышления о том, что Шолохов «противостоит официальной политике», что, создавая свои великие произведения, он «лавирует», стараясь обойти принципы социалистического реализма. Художественное совершенство его произведений подобные господа представляют как результат того, что Шолохов «жертвует партийным требованиям минимум», чтобы «сохранить великолепные достижения своих шедевров».
В то время как беспристрастная, здравая критика не может не признать, что силы писателя идут от его связи с русской революцией, с народом, строящим новое общество, сторонники «холодной войны» в литературе дают явно нелепую рекламу Шолохову среди зарубежных читателей.
Должную отповедь таким «похвалам» дал сам М. А. Шолохов. Во время поездки в США писатель, тогда еще не полностью опубликовавший второй том «Поднятой целины», уже услышал вымышленный конец своей книги из уст американских критиков. Шолохов ответил на пресс-конференции в Вашингтоне своему «храброму» критику, что ему придется «поспешить закончить свою книгу, иначе мистер Солсбери закончит ее за него и попытается присвоить авторские права».
Вновь имя Шолохова заполняет страницы газет и журналов в начале 1961 г., когда на английском языке выходит вторая часть «Поднятой целины». Книгу опять широко рекламируют — ведь произведения Шолохова всегда расходятся невиданным тиражом. Сам издатель Альфред Кнопф помещает рецензию в респектабельном журнале «Тайм», в «Сатердей ревью» со статьей выступает Георг Риви, автор книги «Советская литература сегодня», в «Нью-Йорк Тайме» большой обзор пишет известный реакционный критик Марк Слоним.
Читателя привлекают к книге Шолохова как к занимательному чтению: любовными историями Давыдова, интригами Лушки, которая, по словам Кнопфа, будто бы первая из советских героинь оказалась «более обаятельной, чем трактор». Но одновременно предпринимается новое наступление с целью противопоставить Шолохова советской литературе, отвлечь внимание от его героев, охваченных пламенной революционной идеей. Марк Слоним характеризует «Поднятую целину» как довольно неудачную попытку показать жизнь в социальном разрезе. «Социальный профиль» изображения в книге нужен только колхозным деятелям, официальным лицам; обыкновенного читателя захватывают «человеческие драмы побежденных и победителей». Журнал «Ньюс Вик», присоединяясь к Слониму, пишет, что в «Поднятой целине» Шолохов пытается вызвать симпатии «как к плохим, так и к хорошим». Подобного толка критики договариваются до того, что Шолохов старается «вызвать симпатии» к палачам и человеконенавистникам типа Половцева и Лятьевского. Они прямо пишут: «Чувствуешь известную симпатию к контрреволюционеру-убийце...». Единственным положительным героем в романе оказывается, по мнению другого реакционного критика Э. Симмонса, ...кулак Островнов. Вот это вполне близкий человеку Запада герой, с понятными стремлениями, которые Симмонс выдает за «общечеловеческие стремления»: «Он (Островнов. — И. С.) хочет только, чтобы его оставили в покое. За счет упорного труда он хочет расширить свой участок земли, а за счет экономии разбогатеть».
Итак, по мнению подобных критиков, Шолохов пишет не для юго, чтобы доказать правду нового мира, а чтобы вызвать симпатии к контрреволюционерам, к убийцам Давыдова и Нагульнова. И еще для того, чтобы защитить идеалы Островнова. Главная цель такой клеветы — отнять советского писателя у социалистического мира, отделить его успехи от общих успехов социализма. Реакционная печать внушает своему читателю, что Шолохов в романе «Поднятая целина» выступает в защиту побежденных врагов колхозного строя, рассматривая их поражение как «человеческую драму». Революционная борьба, рождение нового строя, нового человека, описанные в романе, упорно замалчиваются критиками, и в результате произведения Шолохова предстают не как романы социалистического реализма, а как «старомодное повествование» в духе XIX века, овеянное традиционным для русской литературы «идеализмом».
А между тем именно умение Шолохова показать политический смысл «человеческих драм» и событий привлекает к нему многочисленных читателей за рубежом. Об этом пишет индийская газета «Тайме оф Индия», датская и голландская печать. Эту особенность Шолохова с увлечением анализирует французский критик Пьер де Лескюр на страницах «Франс Нувель». Он прослеживает, как Шолохов изображает сложные социальные преобразования, исторические перемены, происходящие на его родине, оставаясь «человеком среди людей». «Не наклеивая ярлыков», писатель дает глубокое социальное разоблачение контрреволюционеров. «Творчество Шолохова — наглядный пример того, как история выражает себя в человеческих характерах». Этот всеобщий интерес к историческому герою Шолохова, а не к «человеку вообще» — лучший ответ, который дает реакционной печати сама жизнь.
Но если «похвалы» советскому писателю со стороны буржуазных критиков звучат как грязная клевета, то порой их самые яростные нападки становятся лучшим признанием достоинств. По выходе «Тихого Дона» английским джентльменам в литературе пришлось не по вкусу изображение народной жизни у Шолохова во всей ее наготе и безыскусственности. Картины ожесточенной классовой борьбы пугали тех, которые желали мирного процветания капитализма. Лейбористская газета «Дейли геральд» писала: «Это страшная, жестокая запоминающаяся книга. Жестокость и необузданность кипит на ее страницах».
Английскому буржуа «страшна» глубина народной ненависти к эксплуататорам, «жестокой» кажется борьба против них не на жизнь, а на смерть, запечатленная на страницах «Тихого Дона». В «жестокости», «грубости» не раз упрекали русскую литературу зарубежные эстеты, но признавали, что эти качества давали и «свою особую, присущую ей силу... Та же сила отличает и роман Михаила Шолохова».
Итак, выпады против Шолохова оборачиваются другой стороной — Шолохов унаследовал народность и революционность, издавна присущие русской литературе, составляющие ее особую силу.
Американский рецензент Малькольм Каули пишет: У Шолохова есть «чувство народа, которое довольно редко встречается в литературе какой-либо другой страны, кроме России».
Шолохов — учитель и друг
Для молодого мира социализма книги Шолохова становятся, по словам немецкого писателя Вилли Бределя, «учебником жизни». Шолохова читают в этом мире не с позиций созерцателей «другого берега», его читают, чтобы лучше понять исторические пути своего народа и уметь строить свою собственную жизнь. Для этого мира Шолохов неотделим от революционной России, читать Шолохова — значит узнавать ее историю не только по учебникам, а словно пережить эту историю, увидеть собственными глазами. Ведь Шолохов — художник, который умеет воскрешать события во всей их непосредственности. Шолохов пишет о простых людях, которые сами создают свою судьбу, и это делает его таким близким, необходимым для начинающих строителей нового общества, каким не может для них стать буржуазный писатель. Об этом глубоком демократизме шолоховского творчества пишет чешский критик Антонин Вацлавик: «В отличие от многих писателей капиталистических стран, утверждающих невозможность изображения «обыкновенного» человека в литературе, потому что его якобы «трудно сделать интересным», автор «Тихого Дона», «Поднятой целины» и «Судьбы человека» правдиво рассказывает о внутреннем богатстве, моральной красоте и неограниченных возможностях освобожденного народа».
Обыкновенные люди Чехословакии находят в книгах Шолохова тех «интересных» героев, которые так же, как и они, трудятся и ищут новые пути в жизни. Григорий Мелехов, Кондрат Майданников, Давыдов, Нагульнов, Андрей Соколов отысканы Шолоховым в самой гуще трудовых масс, и ведь именно они приобрели редкую популярность среди читателей, а не те герои, которых авторы прочили в «исключительные», поднимали до «человека вообще». Так, герои Джемса Джойса, представителя школы «потока сознания», должны были олицетворять «человека западной цивилизации вообще». Но эти герои вызвали сенсацию только как литературные эксперименты, оказались интересными лишь для кучки литературных эстетов. Шолоховские «простые люди» выразили чувства многих тысяч людей, именно своей «обыкновенностью» они раскрыли большие закономерности в человеческих судьбах. А эти закономерности обнаруживают, как в неустанной борьбе противоречий прокладывают дорогу новые формы жизни. По таким дорогам истории идут за героями Шолохова его читатели, по этим дорогам им по пути с революционной Россией. Антонин Вацлавик прямо говорит: «Герои Шолохова интересны потому, что через их судьбы постигаешь сложный, но закономерный процесс формирования и победы нового общества, нового человека».
Жизнь и личные отношения героев Шолохова описаны во всей их повседневности, со всеми интимными подробностями, но, увлекая читателя непосредственными волнениями героев, Шолохов не оставляет его в плену «мелочей», частных радостей и горестей, он поднимает своего читателя над ними, и читатель перестает быть просто «сочувствующим» героям, а становится и их судьей, думая об интересах революции, интересах народа в целом.
Шолохов — художник революции — вновь и вновь живет в истории народов, которые берут в руки оружие, чтобы добыть им свою судьбу. Героям Шолохова пришлось прожить не одну боевую жизнь. «Когда болгарский народ поднялся против фашистской диктатуры, — пишет Максим Наимович, — Шолохов был с нами. Его книги переходили из рук в руки. От их изорванных от постоянного перелистывания страниц веяло страстным призывом, ненавистью к умирающему миру. Многие партизаны выбирали себе партийные клички: Штокман, Бунчук. Они умирали не в Донских степях, а в глухих дубравах Балкан, но в их груди горел пламень и вера тех, чьи имена они себе взяли».
Революционный пламень — вот что роднило шолоховских героев с борцами-антифашистами, с партизанами Балкан. Герои Шолохова — Штокман, Бунчук — рождали в жизнь новых Штокманов и Бунчуков, которые разили своим оружием врагов уже в реальной борьбе. Но и книжные и живые Бунчуки и Штокманы сражались на одних баррикадах, они умирали не просто «за идеи», а потому что умели на деле любить людей и отдать им самое дорогое — свою жизнь.
Шолохов-писатель всегда с родным народом в самую горячую, самую трудную пору. Этапы народной истории отражены в его романах. Поэтому и за рубежом нашим братьям по борьбе он оказывается необходимым во все «перевальные» моменты их пути к новей жизни. Каждый напряженный приступ к штурму старых отношений сопровождался особенно повышенным интересом к творчеству художника. В социалистической Болгарии Шолохов, по словам Максима Наимовича, «вновь на передовой линии трудового фронта. На его книгах наши творцы учатся сложной науке новой жизни. Однажды на собрании молодежи в одном ТКЗХ молодежь с болью говорила о неполадках в хозяйстве. Какая-то девушка (потом я узнал, что она звеньевая) воскликнула: «Почему у нас нет своего Давыдова?» И по шумным репликам вслед за этим я понял, что все эти деревенские парни и девушки живут своими любимыми героями, что в них ищут опору и совет».
«Почему у нас нет своего Давыдова?» — значит, крепко полюбился болгарским крестьянам гремяченский председатель колхоза, значит, для них он не просто «герой литературы», а близкий по своим дерзаниям, по пережитым трудностям и мечтам человек. Они уверены, что он бы понял их, он бы помог, и неполадки в ТКЗХ были бы устранены.
Сила такого прямого воздействия шолоховских героев на людей неоценима. Интересны воспоминания о Шолохове немецкого писателя Эрвина Шриттматера. Произведения Шолохова помогли формированию Шриттматера как революционера. Они зажгли в нем жажду преодоления трудностей на пути вперед, раскрыли для него творческую радость созидания жизни. Когда Шриттматер впервые взял в руки книги Шолохова, он еще не был писателем. И, может быть, страстное искусство Шолохова не только осветило ему пути в революционной борьбе, не только нашло отклик в его сердце, но и пробудило дремавшие в нем задатки художника, побудило его навсегда слить свою судьбу с литературой.
«Мое знакомство с Шолоховым,— вспоминает Шриттматер, — состоялось при чтении «Поднятой целины». Я читал ее всю ночь напролет. А через несколько недель уже перечитывал снова. Я понял, что такое революция: трудности раздробить окаменелости старого, удовлетворение и творческая радость, когда становятся зримыми контуры нового. Шолохов показал мне противоречия, через которые совершается развитие. Но он не отпугнул меня. Он привлек меня, поставил ближе к нашему делу».
Шриттматер говорит о том, как Шолохов заставляет работать мысль читателя, задуматься над сложными социальными вопросами применительно к отдельной живой личности, которая завладела чувствами читателя.
«При чтении «Тихого Дона», — пишет Шриттматер, — у читателя возникают сотни «почему?». Он не вздыхает с облегчением, закрывая четвертый том. Он начинает спрашивать, пытливо думать: «Почему Григорий был вынужден?». Он возвращается к прочитанным местам романа и, листая страницы, находит ответ на возникшие у него вопросы. Так книги Шолохова становятся учебником жизни без того, чтобы он поучал».
Сотни «почему?» будят мысль читателя, он словно обретает в героях Шолохова второй жизненный опыт и, закрыв книгу, не расстается с ней, он лучше понимает себя и окружающих, больше думает, он становится более зрелым как человек и как гражданин.
В признаниях Шриттматера мы видим, как неразделимы воздействие Шолохова на душу человека и его эстетическое влияние на художественное мировоззрение писателя. Это двойное влияние испытали на себе многие писатели дружественных стран. Вилли Бредель в книге «Семь писателей» отводит М. Шолохову главу под названием «Мастер социалистического реализма». В ней он подробно рассматривает мастерство Шолохова-художника, его умение обобщать и вместе создавать яркие человеческие индивидуальности. Вилли Бределя восхищает глубокое проникновение Шолохова в характеры людей, изображение как «внешних поступков», гак и противоречий между их мыслями и действиями, медленные изменения, происходящие в их сознании. То же стремление проникнуть в глубины человеческого сознания, показать соотношение между мыслями и поступками людей характерно и для романов самого Бределя. Шолохов был одним из учителей писателя.
Сильно влияние Шолохова на писателей социалистической Чехословакии. Чешские критики прослеживают традиции Шолохова в романе писателя Минача, изображающего восстание словацкого народа против фашистов. Судьба одного из его героев Лабуды, расплачивающегося в ходе восстания за свои колебания, явно напоминает судьбу Григория Мелехова. Эпический размах и разветвленное повествование в романе-трилогии «Люди на перепутье», «Игра с огнем», «Жизнь против смерти» М. Пуймановой гоже сродни мастерству Шолохова. Эта чешская писательница всегда находила в его творчестве ответ на волнующие ее проблемы художественного творчества.
Писатели социалистических стран учатся у Шолохова его страстной партийности и мастерству художника. Они стремятся воспринять его идейную глубину, богатство средств выражения и предельную выразительность народного языка.
Во время своих поездок по дружественным странам Шолохов на встречах с собратьями по перу, выступая на читательских конференциях, рассказывал о задачах писателя, он постоянно подчеркивал необходимость самой тесной связи писателя с жизнью народа. «Литературу нельзя пестовать в аквариуме»,— сказал Шолохов в беседе с корреспондентом «Руде право». Мало поведать о делах народа, исходя только из опыта жизни в столице, необходимо самое широкое знакомство с деятельностью масс на местах, в селах, на заводах, в кооперативах. Когда писатель гостил в странах народной демократии, он осматривал не только достопримечательности столиц, а и побывал в кооперативных хозяйствах. Так, во время поездки по Чехословакии в 1958 г. Шолохов посетил кооператив «Пжеров». Он выступал перед читателями по радио, по телевизору. Шолохов призвал работников искусства объединиться в борьбе против идущего с Запада потока «комиксов» и порнографической литературы, которые разлагают молодежь и прививают ей преступные взгляды. Необходима, подчеркнул писатель, борьба против гангстерских фильмов, призывающих к войне. Надо решительно восстать против шовинизма, расизма, прославления войны. А для этого нужно объединение всех людей доброй воли. Одиночка, даже если это и очень большой авторитет, сегодня не в состоянии справиться с задачами, которые встают перед интеллигенцией всего мира. Помогут только коллективные усилия.
«Литература — это вопрос совести. Будущие поколения не простят нам, если мы не поднимем голоса против убийств... сказать войне «Нет!» должны прежде всего интеллигенты, и сделать это раньше, чем кто-нибудь скажет «Да!» — с такими словами обратился Шолохов к писателям всего мира».
Творчество Шолохова — арена борьбы вокруг метода социалистического реализма
За рубежом Шолохова — как это редко случается с писателем — сразу признали классиком. За переводы его произведений брались специалисты, которые переводили выдающихся русских художников: Гоголя, Достоевского, Горького. Многие увидели в творчестве Шолохова, как и вообще в советской литературе, возрождение большого искусства.
Лейбористская газета «Дейли геральд» писала уже после выхода первого тома «Тихого Дона»: «Роман может считаться классическим по своей ясности и реалистичности сцен и жизненной правде портретов».
Свое место классика литературы Шолохов утвердил всеми своими последующими произведениями. Совсем недавно аргентинская газета «Кларин» заявила: «Четыре части «Тихого Дона» и две части «Поднятой целины» производят впечатление огромных классических фресок».
Анализируя произведения Шолохова, критики ставят рядом с ним имена больших мастеров в искусстве. Почти в каждой статье прослеживается близость Шолохова к Льву Толстому. В статьях английских, американских, французских критиков появляются имена Шекспира, Стендаля, Чехова, — уже сам факт сопоставления Шолохова с такими мастерами говорит о том, в каком ряду литературы рассматривается советский писатель.
Эта победа советского художника является не только его личной победой. Мировое значение произведений Шолохова состоит в том, что они утверждают победу нового метода в литературе — победу социалистического реализма. Зарубежные критики стараются внушить, что социалистический реализм — это только «политика», «свод правил», которые не могут дать жизнь настоящей литературе. В лице Шолохова метод социалистического реализма выступает как художественное открытие, как продолжение лучших традиций большого искусства.
После опубликования «Тихого Дона» на страницах зарубежных журналов сразу заговорили о воскрешении в литературе прекрасного древнего жанра эпоса. Жан Катала связывает этот факт с возможностями самого метода. Катала видит его могущество в том, что «метод социалистического реализма позволяет возродить в сегодняшнем романе старый жанр, который, казалось, давно умер, — казалось потому, что многие великие писатели разных стран пытались безуспешно его возродить».
Великим преимуществом советского писателя оказалась, по единодушному признанию критики, его способность к обобщенному, масштабному воспроизведению исторических событий и народной жизни. Шолохов, как в XIX в. Лев Толстой, умеет воскресить историю во всей ее драматической непосредственности, так, как она ощущалась и понималась самими действующими лицами. Критика отмечает редкое умение обоих художников объединить множество проблем, сцен из жизни разных слоев общества в одно целое. Но с самого начала в глаза бросалось не только сходство писателей, а и то, что «различия между ними не менее значительны», так как искусство каждого «имеет своими корнями совершенно разные эпохи». Эти различия усматривались в следующем: «В методе Толстого так же, как и в методе Шолохова, было «взаимодействие социальных явлений и человеческих судеб», но Шолохов «широким полотном изображает ... эпоху социалистической революции» и показывает ее как «хороший марксист», создавая произведение «социалистического реализма». Вывод делается такой: «Если роман Толстого является вершиной прогрессивного искусства XIX века, то роман Шолохова показывает новые горизонты жизни, открывшиеся в современную нам эпоху».
Таким образом, искусство Шолохова рассматривается не как завоевание отдельного мастера, а как выражение новой эпохи и нового метода — социалистического реализма. Однако противники этого метода за рубежом старались всеми силами опровергнуть эту связь. Творчество Шолохова стало полем самой жестокой борьбы вокруг метода социалистического реализма.
Наиболее трезвая критика не могла не признать принадлежности Шолохова к новому направлению в искусстве. Как произведение, знаменующее новую тематику и новый метод, встретила первый роман Шолохова индийская газета «Тайме оф Индиа»: «Ценность книги заключается не в сюжете, а в событиях, показанных в ней, и в том методе, каким эти события объединены».
Этот метод, вторит американский критик Э. Мучник, определяет отличие Шолохова от писателей-классиков «не только в стиле, но и в области философской и психологической». То есть новый метод был воспринят именно как художественный метод, как метод создания характеров, пронизывающий всю структуру произведения. Даже самые реакционные критики не могли не согласиться, что, пользуясь методом социалистического реализма, Шолохов создает необыкновенно живые характеры людей, а не «схемы». Видные американские «специалисты» в области советской литературы Э. Симмонс и М. Слоним признают победу Шолохова в изображении коммунистов. Э. Симмонс с уважением говорит о Давыдове, который «для доказательства преимуществ коллективного хозяйства прибегает к убеждению, к личному примеру, а не насилию». Удовлетворение критики вызвало то, что коммунисты были показаны со всеми их ошибками, сомнениями, раздумьями, как самые обычные люди.
Но в той же самой критике ярко выражено и другое стремление — доказать, что Шолохов выходит за рамки социалистического реализма и что именно этим объясняются его наиболее крупные художественные достижения.
Для подтверждения этого используются такие особенности Шолохова-художника, как изображение личных и общественных трагедий и изображение внутренней борьбы в героях. Критики хором говорят о несовместимости будто бы «трагедийного» искусства Шолохова с основным принципом социалистического реализма. А между тем именно метод социалистического реализма позволил Шолохову раскрыть смысл больших трагедий в судьбах людей и целых социальных слоев, показать пути к преодолению этих трагедий.
Такое неоспоримое достоинство Шолохова, как глубокое изображение внутренней борьбы в героях, используется для того, чтобы самого Шолохова сделать «колеблющимся» писателем. Действительно, одной из самых сильных сторон Шолохова является его умение показать борьбу в душе его героев, раскрыть двойственную природу крестьян, их черты тружеников и собственников, показать сословные пережитки казаков, воспитанные царизмом. По мнению критики, борьба идет не внутри шолоховских героев, а внутри самого Шолохова. Анализируя творчество Шолохова в своей книге «Советская литература и советская идеология», Э. Симмонс пытается доказать, что Шолохов не уверен в правильности революции, что «марксистская концепция исторического развития» отсутствует в этом романе. Симмонс подменяет позиции автора позициями колеблющегося героя Григория Мелехова, утверждает, что через Григория автор выражает свои чувства и взгляды. Он отыскивает «дрожащие модуляции» в голосе Шолохова, который описывает развязку судьбы Григория Мелехова. Симмонс доказывает, что все события в «Тихом Доне» изображаются с позиций «противников красных».
Так же неверно истолковывается и позиция Шолохова в романе «Поднятая целина». Критика не может понять особенностей
психологического анализа Шолохова. Она переносит на произведение советского писателя принципы «внутренних монологов» школы «потока сознания», где для авторов не играет роли индивидуальность героев, где свободно можно приписать действующим лицам мысли и ощущения самого автора. Критики буржуазного толка не хотят видеть того, как развиваются образы шолоховских героев, как показывает писатель исход борьбы, что побеждает в его героях и что расценивается писателем как их слабость, как дань прошлому, обреченному на умирание.
Французский писатель Андре Стиль разоблачает эту клевету буржуазных критиков. В своих статьях о Шолохове, помещенных в газете «Юманите» за 1959—1960 гг., он доказывает, что именно мировоззрение марксиста позволяет Шолохову воспроизвести острые исторические конфликты и противоречивость характеров, не декларируя преимущества одного лагеря перед другим, а убеждая в правде коммунистов всем ходом событий. Андре Стиль резко выступает против объединения Шолохова с его колеблющимися героями. Шолохов — как убеждает Андре Стиль в статье «Судьба народа» — как раз резко отличается от современных писателей, которые прячут собственную неуверенность и колебание за колебаниями своих героев... «Шолохов показывает колебания, но не является колеблющимся писателем». Не случайно — замечает в этой связи Андре Стиль — одностороннее внимание буржуазной критики к роману «Тихий Дон» в ущерб другим произведениям писателя. Причины этого «не совсем здоровые». Часто критике невыгодно знакомить читателей с произведениями о советских людях, крепко привязанных к своей Родине и готовых отдать за нее жизнь. Поэтому она сводит творчество Шолохова к одному роману «Тихий Дон», где казаки больше показаны в период своих колебаний, где они еще не все пришли к правде коммунистов.
Нанося удар в самое уязвимое место буржуазной критики, Андре Стиль подробно анализирует, как марксистская точка зрения на события организует романы Шолохова, делая их выдающимися произведениями мировой литературы. Мировоззрение Шолохова становится, по мысли Андре Стиля, могучим средством художественного новаторства и больших обобщений. Оно позволяет Шолохову воспроизвести историю в ее наиболее общих законах и в то же время в судьбах множества людей. Автор проникает в самое сердце истории, в ее тайное тайных. «История на этих страницах сосредоточена в судьбах десяти, двадцати индивидуумов, но внезапно от времени до времени автор хватает за руку ее самое, сосредоточивая в одно целое то, что было рассеяно». То есть общее в истории, ее закономерности становятся предметом художественного видения. А частные судьбы интересны писателю не только сами по себе, в них «рассеяно» общее, это «ветви» большого повествования, «стебли» в одном пучке, который автор надежно держит в своей ладони. Крепнут связи между героями — их объединяют не только личные отношения,— крепнут связи между действующими лицами и автором, который шире видит их настоящее и будущее.
Мнение Андре Стиля горячо разделяет немецкий коммунист Вилли Бредель. В противовес буржуазным критикам, которые поднимают вопрос о якобы колеблющейся позиции Шолохова, Вилли Бредель ставит вопрос о редком умении Шолохова воспроизвести большие противоречия истории, ее «зигзаги». Это умение говорит как раз не о колебаниях, а о последовательности Шолохова как марксиста и как художника — словом, как партийного писателя. Только партийный писатель может с такой смелостью показать те трудности, через которые прошла революция на своем пути, вскрыть пережитки прошлого в сознании масс — и все-таки заставить поверить в историю, в народ, в человека. Творчество Шолохова позволяет В. Бределю со всей остротой заговорить о партийной позиции писателя, о тенденциозной природе искусства. Искусство Шолохова вырастает из самой жизни, его всесторонность, умение воспроизвести противоречия объясняются сложно-стью самой жизни. «Шолохов не знает односторонности, как ее не знает сама жизнь», — пишет В. Бредель. Но глубина видения жизни, страстная заинтересованность в победе нового, передового и в конечном итоге трудящихся масс идут от мировоззрения художника, его партийности. В. Бредель советует тем, кто не понимает социалистического реализма, познакомиться с искусством Шолохова. Блестящим примером «тенденциозного романа в искусстве» является его роман «Поднятая целина». Прочитав этот роман, всякий убедится, что тенденция не исключает, а предполагает правдивость характеров. Она проявляет себя в том, что «Шолохов воплощает реальные исторические события в форме искусства и его произведение является памятником побед социализма, которое переживет века».
Редкое умение Шолохова осмыслить исторические пути народа через судьбы отдельных личностей дает право рассматривать его творчество не только как новую, уже завоеванную ступень, но и ждать от него дальнейших побед. Критик Стэнли Хаймен, рассуждая о нашем времени, как эпохе величайших исторических событий, ставит вопрос, кто же напишет современную «Войну и мир». По мнению С. Хаймэна, для этого необходим писатель, тесно слитый со своим народом, «разделяющий господствующую в стране систему убеждений». Вторым условием является мировоззрение, которое «учитывает и психологические и социальные факторы». В свете таких условий из всех мировых писателей Хаймэн выделяет Шолохова как «самого сильного претендента на создание современной «Войны и мира».
Произведения Шолохова привлекают внимание зарубежных читателей и к такой важнейшей проблеме социалистического реализма, как взаимоотношение коллектива и личности. Французский критик Юбер Жуэн в статье «Казак Шолохов и новое в советском реализме» рассматривает изображение коллектива как выдающуюся черту новаторства Шолохова. Именно изображение народа, по словам Жуэна, позволяет Шолохову «подняться до эпопеи». Жуэна восхищает умение писателя нарисовать казаков со всеми их традициями, привычками и проследить, «как в результате трудной работы мысли в них просыпается сознание». Жуэн видит, как в этой общей жизни народа Шолохов подслушивает биение «человеческого сердца», показывает неповторимые судьбы отдельных героев.
По-другому трактуется проблема коллектива и личности реакционной критикой. Эта критика внушает читателям, будто в произведениях Шолохова изображение коллектива ведется за счет ущемления прав личности, что коллектив заслоняет личность. Критики Э. Симмонс и Э. Мучник недовольны, что ценность личности проверяется ее отношением к коллективу, рассматривая это как подавление индивидуальности. Но читатель и сам видит, сколько интереса проявляет Шолохов к своим героям, сколько страсти вкладывает в решение их личных вопросов. И все-таки ценность личности определяется им в ее отношении к народу. С этих позиций Шолохов не сходит никогда.
Реакционная школа американской критики выдвигает против Шолохова еще одно обвинение. Сравнивая Шолохова с русскими классиками, которые писали об исканиях интеллигенции в XIX в., критики представляют дело так, будто Шолохов делает шаг назад в изображении духовного мира, идейных поисков. Герои Шолохова объявляются «наивными людьми», «примитивными личностями», испытывающими только «физические ощущения», не способными к умственной жизни. Шолоховские герои из народа рассматриваются как пассивные жертвы событий, а не как их активные творцы.
Но такая точка зрения вызывает разногласия уже внутри самой реакционной школы. Американский критик М.Слоним склонен рассматривать изображение внутреннего мира и развития личности из народа как заслугу и своеобразие Шолохова. «Он (Шолохов. — И. С.) описывает простых людей, — пишет М. Слоним, — и великолепно передает их непосредственные чувства, могучая сила заключена в его описаниях... Искусство Шолохова — земное искусство, и, что бы он ни описывал, он делает это уверенной рукой мастера». М. Слонима поражает «могучий размах» Шолохова в характеристиках героев «Поднятой целины», обилие психологических деталей.
До конца понять и оценить внутренний мир шолоховских героев смогла только коммунистическая критика.
Достижения Шолохова-психолога, по мнению Андре Стиля, тесно связаны с эпической глубиной его произведений. Шолохова привлекают переломные моменты истории. Это дает возможность писателю передать сам процесс образования событий и процесс формирования человеческого сознания. Шолохов выбирает те этапы истории, в которых перевес той или другой стороны еще только решается, и при этом, как никто, умеет показать состояние людей, когда их «уверенность и надежды, их отчаяние и сомнение живы во всей их первоначальной непосредственности», еще не подтверждены событиями.
В произведениях Шолохова критиков часто привлекает художественное новаторство композиции, сюжета, стиля, всякие «неожиданности», не встречавшиеся ранее в литературе. Творчество Шолохова заставляет отвергнуть мысль о социалистическом реализме, как о «схеме», «стандарте». Именно метод социалистического реализма дает возможность писателю обогатить литературу новыми художественными приемами, использовать множество поэтических находок.
Андре Вюрмсер высказывает свое восхищение тем, что два исторических романа Шолохова о войне построены совершенно по-разному. В «Тихом Доне» много масштабных описаний исторических событий, данных в их последовательном развитии. «Тихий Дон» течет, как сама река, отягощенная людскими судьбами, которые сталкиваются, словно глыбы льда в оттепель». Роман «Они сражались за Родину» построен по-иному и неожиданно. Изображается «судьба трех человек в течение трех дней, затерянных среди множества подобных им».
«Почему именно эти три дня отступления? Чтобы рассказать о войне и раскрыть ее смысл». Для автора важны теперь не изменения в ходе событий, ему важно проникнуть в смысл борьбы, в настроения и мысли сражающихся, которые предрешает этот ход.
Жан Катала находит в таком цельном произведении, как «Поднятая целина», ощутимую разницу в построении первой и второй книг. По мнению Катала, именно это различие в композиции дает стройность всей книге, обеспечивает ее эмоциональное нарастание и единство. В первой книге «действие развивается поступательно», не прерывается вставными эпизодами. «Вторая книга на первый взгляд не обладает столь строгой архитектурой», но ее кажущиеся нарушения композиции придают «большой накал драматическим событиям». «В двух книгах романа мы сталкиваемся с двумя разными подходами к отображению действительности: первый лучше воссоздает картины целого, второй лучше передает детали. Архитектоника всей книги напоминает симфоническое крещендо». Охватив сначала размах событий, их значение, Шолохов идет по линии их драматического обострения, углубления в индивидуальные судьбы героев — и разрешает события в момент предельного накала.
На опыте Шолохова решается волнующий многих критиков вопрос об «исторической дистанции» для писателя. В наше время, насыщенное большими историческими событиями, вопрос о том, можно ли воскресить события «по горячим следам» или нужна историческая дистанция, становится особенно настоятельным. Характерна в этом смысле судьба «Поднятой целины».
«На основе злободневных материалов, — пишет Жан Катала,— Шолохов написал роман, сумев подняться над массой фактического материала. А 30 лет спустя он сумел передать кипение жизни более близко, чем в тот момент, когда оно происходило. Проблема исторической дистанции дискутируется во всем мире. М. Шолохов дает наглядный урок. Он показывает, что настоящий исторический роман может быть создан и без «исторической дистанции».
Решая проблему исторической дистанции на материале «Поднятой целины» Шолохова, Ж. Катала делает еще один важный вывод: «Движение от первой ко второй книге «Поднятая целина» — это путь внутри одного и того же метода. Художник отражает не разрываемую противоречиями действительность и не разрываемого противоречиями человека, но человека и мир, идущих к коммунизму. «Поднятая целина» показывает бесконечное разнообразие средств, которыми располагает писатель благодаря методу социалистического реализма, чтобы проникнуть глубже в эту развивающуюся действительность и в сердце человека. Путь Михаила Шолохова подтверждает еще раз бесконечные возможности обновления, которые дает писателю метод социалистического реализма. Если это, конечно, большой писатель».
Бесконечны возможности социалистического реализма — вот к какому выводу приводит творчество Шолохова прогрессивных критиков и читателей всего мира. Своими жизнеутверждающими произведениями Шолохов вливает силы в миллионы людей на земном шаре. Шолохов творит не для кучки эстетов, он друг и учитель трудящихся, он ведет их за собой постоянно вперед, заставляет живее работать мысль и воображение, горячее биться сердца. Люди страны, первой проложившей путь к социализму, предстают в его произведениях со всеми их трудностями и радостями побед. Главное доказательство популярности писателя — многомиллионная аудитория читателей. За время поездок Шолохова по разным странам читатели выразили ему свои искренние чувства любви и благодарности. В 1962 г. мир вновь рукоплескал Шолохову, который был удостоен почетной ученой степени доктора права университета Сент-Эндрюс.
Самый страстный партийный писатель получил признание «объективного» художника, которого чествуют за смелость и глубину в изображении человеческих драм и характеров. Это победа всего советского искусства, победа того нового, что оно несет с собой миру.
Популярные статьи сайта из раздела «Сны и магия»
.
Магия приворота
Приворот является магическим воздействием на человека помимо его воли. Принято различать два вида приворота – любовный и сексуальный. Чем же они отличаются между собой?
По данным статистики, наши соотечественницы ежегодно тратят баснословные суммы денег на экстрасенсов, гадалок. Воистину, вера в силу слова огромна. Но оправдана ли она?
Порча насылается на человека намеренно, при этом считается, что она действует на биоэнергетику жертвы. Наиболее уязвимыми являются дети, беременные и кормящие женщины.
Испокон веков люди пытались приворожить любимого человека и делали это с помощью магии. Существуют готовые рецепты приворотов, но надежнее обратиться к магу.
Достаточно ясные образы из сна производят неизгладимое впечатление на проснувшегося человека. Если через какое-то время события во сне воплощаются наяву, то люди убеждаются в том, что данный сон был вещим. Вещие сны отличаются от обычных тем, что они, за редким исключением, имеют прямое значение. Вещий сон всегда яркий, запоминающийся...
Существует стойкое убеждение, что сны про умерших людей не относятся к жанру ужасов, а, напротив, часто являются вещими снами. Так, например, стоит прислушиваться к словам покойников, потому что все они как правило являются прямыми и правдивыми, в отличие от иносказаний, которые произносят другие персонажи наших сновидений...
Если приснился какой-то плохой сон, то он запоминается почти всем и не выходит из головы длительное время. Часто человека пугает даже не столько само содержимое сновидения, а его последствия, ведь большинство из нас верит, что сны мы видим совсем не напрасно. Как выяснили ученые, плохой сон чаще всего снится человеку уже под самое утро...
Согласно Миллеру, сны, в которых снятся кошки – знак, предвещающий неудачу. Кроме случаев, когда кошку удается убить или прогнать. Если кошка нападает на сновидца, то это означает...
Как правило, змеи – это всегда что-то нехорошее, это предвестники будущих неприятностей. Если снятся змеи, которые активно шевелятся и извиваются, то говорят о том, что ...
Снятся деньги обычно к хлопотам, связанным с самыми разными сферами жизни людей. При этом надо обращать внимание, что за деньги снятся – медные, золотые или бумажные...
Сонник Миллера обещает, что если во сне паук плетет паутину, то в доме все будет спокойно и мирно, а если просто снятся пауки, то надо более внимательно отнестись к своей работе, и тогда...
При выборе имени для ребенка необходимо обращать внимание на сочетание выбранного имени и отчества. Предлагаем вам несколько практических советов и рекомендаций.
Хорошее сочетание имени и фамилии играет заметную роль для формирования комфортного существования и счастливой судьбы каждого из нас. Как же его добиться?
Еще недавно многие полагали, что брак по расчету - это архаический пережиток прошлого. Тем не менее, этот вид брака благополучно существует и в наши дни.
Очевидно, что уход за собой необходим любой девушке и женщине в любом возрасте. Но в чем он должен заключаться? С чего начать?
Представляем вам примерный список процедур по уходу за собой в домашних условиях, который вы можете взять за основу и переделать непосредственно под себя.
Та-а-а-к… Повеселилась вчера на дружеской вечеринке… а сегодня из зеркала смотрит на меня незнакомая тётя: убедительные круги под глазами, синева, а первые морщинки
просто кричат о моём биологическом возрасте всем окружающим. Выход один – маскироваться!
Нанесение косметических масок для кожи - одна из самых популярных и эффективных процедур, заметно улучшающая состояние кожных покровов и позволяющая насытить кожу лица необходимыми витаминами. Приготовление масок занимает буквально несколько минут!
Каждая женщина в состоянии выглядеть исключительно стильно, тратя на обновление своего гардероба вполне посильные суммы. И добиться этого совсем несложно – достаточно следовать нескольким простым правилам.
С давних времен и до наших дней люди верят в магическую силу камней, в то, что энергия камня сможет защитить от опасности, поможет человеку быть здоровым и счастливым.
Для выбора амулета не очень важно, соответствует ли минерал нужному знаку Зодиака его владельца. Тут дело совершенно в другом.
© Все права на статьи принадлежат авторам сайта, если не указано иное.
16 +