Среди многообразных научных интересов Ф. И. Буслаева вопросы школьного преподавания языка и литературы неизменно занимали одно из первых мест. Уже на склоне лет он писал з одном из своих писем: «Особенно благословляю свою судьбу за то, что она предопределила мне быть наставником. Я глубоко убежден, что никакое другое призвание не могло бы дать моей душе столько светлой радости» Начав свою деятельность в качестве учителя гимназии, Буслаев не порывал со школой до конца жизни. Его первое крупное сочинение — «О преподавании отечественного языка» (1844) было написано на методическую тему; вопросам преподавания русского языка и литературы он посвятил и одну из своих последних работ — «Общий план и программы обучения языкам и литературе в женских средне-учебных заведениях» (1886).
Политическая ограниченность Буслаева, ученого буржуазного академического типа, его враждебное отношение к революционно-демократической критике В. Г. Белинского, неприятие творчества прогрессивных демократических писателей Н. А. Некрасова и М. Е. Салтыкова-Щедрина, отрицание активной, преобразующей роли искусства — наложило свой тяжелый отпечаток на его педагогические суждения. Методические взгляды Буслаева по целому ряду принципиальных вопросов противостоят боевой методике Белинского и враждебны ей. Но вместе с тем книга Ф. И. Буслаева «О преподавании отечественного языка» содержала развернутую характеристику теоретических основ методики преподавания русского языка и словесности, широко обосновывала новый принцип конкретного, непосредственного изучения литературного текста, давала систематическое изложение его оригинальной системы методических взглядов. Внимательное, строго критическое изучение классического труда Буслаева полезно для учителя-словесника, интересующегося историей преподавания своего предмета в дореволюционной школе.
Свою основную методическую работу «О преподавании отечественного языка» Ф. И. Буслаев начинает с определения учебного метода. «Надобно отличать ученую методу от учебной,— утверждает он. — Ученый, излагая науку, увлекается только ею одною, не обращая никакого внимания на личность читателя или слушателя: он предлагает свою науку единственно тому, кто поймет его. Напротив того, педагог должен развивать, образовывать и упражнять способности учащихся: наука его тогда имеет свою цену, когда прилична тем лицам, коим преподается». Таким образом, учебная метода определяется, по мнению Буслаева, не только сущностью преподаваемой науки, но и составом учащихся, которым она преподается.
Впрочем, оговаривается Буслаев, такое толкование учебного метода не является общепринятым. В понимании природы и сущности учебного метода можно отметить три последовательно восходящие ступени.
Одни педагоги произвольно выбирают тот способ ученья, который представляется им наиболее удобным. На этой ступени находится большинство учителей.
Другие понимают учебный метод в «гораздо высшем» значении. Свое преподавание они пытаются основать на исследовании познавательных способностей ребенка. Методика преподавания определяется для них имманентными законами мышления детей. Совершенствование интеллекта они рассматривают как свою основную задачу. Предмет изучения отступает здесь на задний план, являясь только средством к умственному развитию ученика.
Основу такого понимания учебного метода Буслаев видит з утверждении кантианской философии, что не представления людей должны согласовываться со свойствами познаваемых предметов, а, наоборот, предметы нашего познания должны соответствовать способности представления. Такая трактовка метода, подчеркивает Буслаев, заключает в себе некоторый рациональный элемент, поскольку она привлекает внимание педагога к личности учащегося. Но она одностороння, так же как и противоположная теория, не считающаяся с особенностями детского возраста и утверждающая, что метод усвоения науки должен быть одинаковым для любого возраста. Первая выдвигает только формальные задачи преподавания (развитие интеллекта), вторая — только материальные (сообщение знаний).
Сам Буслаев считает правильным такое понимание учебного метода, которое основано на учете как особенностей детского восприятия, так и сущности преподаваемого предмета. При подобном толковании метода формальные задачи преподавания органически сочетаются с материальными, причем ведущее значение приобретают последние, поскольку углубленная работа над учебным материалом неизбежно приводит к совершенствованию интеллекта.
Такое понимание принципов методики, подчеркивает Буслаев, устраняет противоречие между субъективной (личность учащегося) и объективной (научная дисциплина) сторонами преподавания. Оно исходит из тезиса, что процесс познания действительности у ученика, как и у зрелого ученого, отражает закономерности существования и развития самой действительности. Буслаев ссылается при этом на противостоящее кантианскому идеализму материалистическое учение Спинозы, утверждающее, что «порядок и связь идей те же, что порядок и связь вещей». Так Буслаев обосновывает центральную в его методической концепции мысль о единстве (но не тождестве) понятия метода в науке и школьном ее преподавании.
Предметом преподавания и возрастными особенностями учащихся определяются не только принципы методики в целом, но и применимость отдельных методов. Эвристический (по терминологии Буслаева — гейристический) метод не может быть применен при изучении истории, так как «ученик никоим образом не дойдет своим собственным рассуждением до факта, подлежащего только памяти»; зато этот метод вполне уместен в преподавании русского языка. Но и в применении к последнему эвристика оказывается пригодной не во всех случаях: «Малые дети, без запаса наглядного знания и без умения выражаться о чем-либо определенно, не могут с первого раза обучаться гейристически».
Буслаев предостерегает против разграничения учебных методов только по их внешним формам выражения. Различие между эвристическим и историко-догматическим методом нельзя свести к тому, что один связан с диалогической, а другой с монологической формой речи. Существенное различие между ними заключается в том, что в первом случае «заставляют ученика самого доискиваться и находить то, чему хотят научить его», а во втором — «предмет преподаваемый дается ему готовый». Не следует также смешивать понятий метода и приема. В учебном методе объединены существенные закономерности, свойственные предмету изучения и особенностям детского восприятия. Приемы же преподавания избираются каждым учителем, или исходя из его личного опыта, или применительно к данным конкретным условиям преподавания. Педагогический прием толкуется Буслаевым как индивидуальная форма применения метода.
Теоретические принципы методики, сформулированные Буслаевым, применяются им к конкретной области языка. В своих филологических трудах он рассматривает язык как первоисточник поэтического творчества, который на ранней стадии развития
человечества был единственной и универсальной формой творческой деятельности людей. «В самую раннюю эпоху своего бытия народ имеет уже все главнейшие нравственные основы своей национальности в языке и мифологии, которые состоят в теснейшей связи с поэзиею, правом, с обычаями и нравами. Народ не помнит, чтобы когда-нибудь изобрел он свою мифологию, свой язык, свои законы, обычаи и обряды. Все эти национальные осно вы глубоко вошли в его нравственное бытие, как самая жизнь, пережитая им в течение многих доисторических веков, как прошедшее, на котором твердо покоится настоящий порядок вещей и все будущее развитие жизни. Поэтому все нравственные идеи для народа эпохи первобытной составляют его священное предание, великую, родную старину, святой завет предков потомкам». «Вся область мышления наших предков ограничивалась языком».
Являясь первоосновой духовного развития народа, утверждает Буслаев, отечественный язык составляет основу развития и каждого отдельного человека. Формирование языка ребенка находится в нерасторжимой связи с формированием его личности, и потому единство законов самого языка как объекта познания и личности ученика как познающего субъекта проявления в преподавании этого предмета с большей полнотой и органичностью, чем в преподавании любой другой дисциплины. «Родной язык так сросся с личностью каждого, что учить ему — значит вместе и развивать духовные способности учащегося. Таким образом, в самом предмете преподавания, в языке отечественном, находим мы необходимость педагогической методы». В своих методических построениях Буслаев исходит из мысли, что педагогически организованная познавательная деятельность ребенка должна опираться на познавательный опыт всего человечества. «Самой природой указывается путь преподавания: как у всех народов теория словесности составлялась вследствие изучения образцов, так и каждый ученик должен вступить в теорию через самостоятельное чтение». Так Буслаев пытается «разумно совокупить систему науки с методою преподавания».
Оценивая образовательное значение родного языка сравнительно с другими предметами гимназического курса, Буслаев подчеркивает, что эта дисциплина должна стать основой школьного преподавания. Такое положение отечественного языка в школе определяется как «сущностью самого предмета», который, как мы уже видели, рассматривается Буслаевым в качестве первоосновы национальной культуры, так и «психологическим развитием дитяти», для которого язык является «врожденным даром», естественно совершенствующимся вместе с его развитием.
Справедливо возражая против установившейся в его время практики предпосылать изучению языка так называемые «умственные упражнения» по логике, Буслаев утверждает: «Для детей логические категории являются гораздо понятнее в языке, в
грамматике, чем в отвлеченных умствованиях». Отсюда он делает вывод, что «грамматические упражнения по своему содержанию суть самые лучшие и живительные логические упражнения». Отечественный язык является также естественной основой преподавания классических языков. «Грамматика отечественая должна быть посредником между врожденным ученику даром слова и между латинской грамматикой». Наконец, изучение языка тесно связывается Буслаевым и с преподаванием точных дисциплин, в частности математики. Если «преподавание математики в низших классах гимназии приносит великую пользу и обучению языкам, приготовляя детей к восхождению от наглядного учения к отвлеченностям грамматическим», то и изучение языка, восходящее от конкретных фактов к обобщениям, помогает усвоению наиболее обобщенной формы закономерностей — математических законов. В этом смысле грамматика является «для формального образования ученика средним термином между знаниями реальными, как наглядностью мира осязаемого, и между математикою, как отвлечением всякого живого содержания в общую форму измерения и числа». Так «отечественный язык постепенно и нечувствительно введет ученика в область науки».
Естественно, что наиболее тесные связи устанавливаются Буслаевым между преподаванием языка и литературы. Язык должен быть единственным предметом изучения на уроках словесности. «Все, что относится в словесном произведении к внешнему выражению, подлежит грамматике. Что же касается до внутреннего содержания, до истины, нравственности, изящества, то идег в особые науки, каковы философия, юриспруденция, история, эстетика и проч. Потому, чтобы не разбегаться во все стороны и не толковать обо всем, следственно, о многом кое-как, лучше всего учитель должен строго определить себе ту точку зрения, с которой он может смотреть на писателя, не выходя из области своего предмета: а его область — грамматика, в обширном смысле принимаемая. В ней, в периодах, в предложениях и т. п. учитель найдет и свою эстетику, и философию, и нравственность, и историю». Изучение словесности в таком аспекте является, по мнению Буслаева, наиболее верным средством всестороннего образования и воспитания учащихся. Оно удовлетворяет образовательным задачам преподавания, так как знакомит с историей народа, с народными преданиями, выраженными в языке. Оно вполне удовлетворяет и воспитательным целям, как их понимает Буслаев, культивируя уважение к «священным преданиям» народа. Наконец, изучение языка развивает учащихся в эстетическом плане, так как «эстетический элемент заключается в языке необходимо». Изучение языка формирует у детей, помимо интеллекта, «и чувство, и нравственность, и дар слова».
Своему пониманию предмета и задач преподавания Буслаев подчиняет и методику изучения произведений словесности в школе. В науке о языке, подчеркивает он, существуют два метода: лингвистический, рассматривающий язык как таковой, безотносительно к его применению в литературе, и филологический, изучающий язык в приложении к русской литературе. Отзодя в науке о языке большое значение лингвистическому методу, Буслаев полагает, что «нельзя упускать из виду и применения законов отечественного языка к литературным памятникам». Филологический метод и применяется Буслаевым к изучению литературы в школе.
Центральную главу своего методического труда — об изучении собственно языка (грамматики) в средней школе — Буслаев заканчивает рядом обобщающих тезисов, часть которых имеет прямое отношение к школьному преподаванию словесности. «Все грамматическое учение должно быть основано на чтении писателя»,— утверждает он. И наоборот: «Чтение и письмо должны идти в параллели с грамматическим обучением». «Метода первоначальному преподаванию отечественного языка должна быть генетическая, обосновывающаяся на постепенном развитии в дитяти врожденного дара слова: она следит за ходом самой природы, безусловно подчиняя ей предмет преподаваемый». Из этого положения Буслаев делает вывод о необходимости: 1) «вместе с языком образовывать и развивать все духовные способности, разумеется, на чтении писателя»; 2) «не подчинять учение искусственной системе»; 3) «от конкретного, чувственного представления, в самом языке заключавшегося, восходить к отвлеченностям, а не наоборот»; 4) «склонения, спряжение, согласование, управление и т. п. объяснять гейристически».
В свете этих принципов Буслаев и строит свою методику преподавания словесности.
Учителей-словесников 30—40 годов Буслаев делит на три группы: «Одни простодушно проходят с своими учениками, строка в строку, схоластические учебники; другие, вкусившие в университете плод философского познания, барутся за эстетику и философию словесности; третьи, не имея призвания философствовать, передают ученикам множество фактов из истории всеобщей словесности по университетским тетрадкам».
Учителю-схоласту, «толкователю устарелых риторик», Буслаев готов отдать предпочтение перед его коллегами — представителями «эстетической или исторической школы». Первый по крайней мере сообщает своим ученикам какие-то положительные сведения. Впрочем, Буслаев тут же добавляет, что подобные сведения совершенно бесплодны и что «согласить это отжившее учение с современным состоянием знаний» нельзя.
Учителя эстетического, или философского, направления «еще опрометчивее». Их теория оторвана от исторического развития и конкретных фактов искусства. Выраженные в предельно отвлеченных формах, их эстетические положения также принимают догматический характер и должны заучиваться наизусть. В этой связи Буслаев резко критикует обычную в то время антипедагогическую практику чтения гимназического курса по университетским тетрадкам.
Учителя-«историки», стремясь дать своим воспитанникам представление о литературе всех времен и народов, зачастую толкуют о том, чего сами не читали и не понимают. Чтение литературных произведений они подменяют неискусным пересказом, способным только вызвать у учащихся неприязнь или равнодушие к великим памятникам литературы. «Если уже необходимо, чтобы учитель гимназии познакомил учеников с иностранными писателями, то пусть ограничится самою голою номенклатурою собственных имен и оглавлений сочинений и сочинителей с самыми краткими характеристиками, чтобы как-нибудь запечатлеть их в воображении и памяти учащихся без скуки и принуждения». Что же касается изучения творчества отдельных крупных писателей, то это можно сделать только в форме чтения произведений отечественной литературы на уроках русского языка и античной литературы на занятиях по древним языкам.
Основой школьного курса словесности Буслаев считает чтение. «Чтение, — утверждает он, — есть основа теоретическому знанию и практическому умению и практическим упражнениям». Кроме того, «чтение должно быть запасом истории литературы». Поэтому вопросы классного чтения занимают в методике Буслаева центральное место.
Что читать с детьми? «В школе дети должны читать и заучивать только то, что имело бы для них цену и тогда, когда они вы растут»,— справедливо замечает Буслаев. Он призывает учителя дать в руки юным питомцам такую книгу, которая оставила бы в их душе глубокий след на всю жизнь. По мнению Буслаева, современные произведения, «журнальные повести и, стишки», как он их пренебрежительно называет, менее всего пригодны для педагогических целей. Они недостаточно совершенны по своему содержанию и языковым качествам. Репутация их еще не установилась, вследствие чего у преподавателя нет прочного критерия для отбора лучших произведений и их правильной интерпретации. Наконец, эти произведения могут быть прочитаны учащимися дома, в то время как старинная литература вряд ли заинтересует их вне классов. «Если они не прочтут Ломоносова или Державина в школе, то, вероятно, и никогда в жизнь свою не прочтут их».
Решающим критерием при отборе материала для чтения Буслаев считает язык произведения. Исходя из этого критерия, он рекомендует в своей программе трех писателей: Ломоносова, Карамзина и Пушкина. Но так как, по его мнению, современный прозаический слог Карамзина для школы необходимей, чем архаический язык Ломоносова и поэтический — Пушкина, то сочинения Карамзина, его «История государства Российского» должны стать средоточием курса словесности. «К ней должны примкнуться и теория словесности с стилистикою и историею литературы и собственные упражнения».
Чтение «Истории» Карамзина Буслаев основывает на установленном им принципе генетического изучения языка, связывающего систему и последовательность изложения преподаваемой дисциплины с естественным развитием ученика. «Как современный слог наш воспитался Карамзиным и Пушкиным, пусть так же воспитываются и гимназии: тогда школа не будет противоречить обществу, а притом оснуется на прочном историческом ходе современной нашей литературы. И как Карамзин от первого до последнего тома своей «Истории» более и более усовершенствовался, пусть и ученики в последовательном порядке читают из первого, потом из второго тома и т. д.». «Вот истинное применение методы генетической к стилистике!» — восклицает Буслаев.
Отбором литературного материала в учебной программе предрешается методика его изучения. Буслаев отвергает принцип эстетического анализа произведений. «Мне кажется, некоторые педагоги слишком много хлопочут над эстетическим разбором», — говорит он. Буслаев утверждает, что такие разборы недоступны учащимся, они зачастую искажают произведение, подменяя живой образ «предрассудком какой-нибудь философской системы», они субъективны и, наконец, просто не нужны детям. «Зачем забираться далеко? Довольно и того, чтобы разобрать с учениками смысл писателя, склад речи, указать на основную мысль произведения, а главное — проследить логическую связь оного и внешнее выражение, преимущественно с грамматической точки зрения». По существу, и эта суженная программа не осуществляется Буслаевым в его конкретных методических разборах. Из всех видов критического анализа он допускает только «строгую филологическую критику», т. е. грамматический и стилистический разбор произведения. Исходя из своего понимания эстетической природы языка, Буслаев утверждает, что «основательное объяснение писателя грамматическое будет вместе и эстетическое».
Приворот является магическим воздействием на человека помимо его воли. Принято различать два вида приворота – любовный и сексуальный. Чем же они отличаются между собой?
По данным статистики, наши соотечественницы ежегодно тратят баснословные суммы денег на экстрасенсов, гадалок. Воистину, вера в силу слова огромна. Но оправдана ли она?
Порча насылается на человека намеренно, при этом считается, что она действует на биоэнергетику жертвы. Наиболее уязвимыми являются дети, беременные и кормящие женщины.
Испокон веков люди пытались приворожить любимого человека и делали это с помощью магии. Существуют готовые рецепты приворотов, но надежнее обратиться к магу.
Достаточно ясные образы из сна производят неизгладимое впечатление на проснувшегося человека. Если через какое-то время события во сне воплощаются наяву, то люди убеждаются в том, что данный сон был вещим. Вещие сны отличаются от обычных тем, что они, за редким исключением, имеют прямое значение. Вещий сон всегда яркий, запоминающийся...
Существует стойкое убеждение, что сны про умерших людей не относятся к жанру ужасов, а, напротив, часто являются вещими снами. Так, например, стоит прислушиваться к словам покойников, потому что все они как правило являются прямыми и правдивыми, в отличие от иносказаний, которые произносят другие персонажи наших сновидений...
Если приснился какой-то плохой сон, то он запоминается почти всем и не выходит из головы длительное время. Часто человека пугает даже не столько само содержимое сновидения, а его последствия, ведь большинство из нас верит, что сны мы видим совсем не напрасно. Как выяснили ученые, плохой сон чаще всего снится человеку уже под самое утро...
Согласно Миллеру, сны, в которых снятся кошки – знак, предвещающий неудачу. Кроме случаев, когда кошку удается убить или прогнать. Если кошка нападает на сновидца, то это означает...
Как правило, змеи – это всегда что-то нехорошее, это предвестники будущих неприятностей. Если снятся змеи, которые активно шевелятся и извиваются, то говорят о том, что ...
Снятся деньги обычно к хлопотам, связанным с самыми разными сферами жизни людей. При этом надо обращать внимание, что за деньги снятся – медные, золотые или бумажные...
Сонник Миллера обещает, что если во сне паук плетет паутину, то в доме все будет спокойно и мирно, а если просто снятся пауки, то надо более внимательно отнестись к своей работе, и тогда...
При выборе имени для ребенка необходимо обращать внимание на сочетание выбранного имени и отчества. Предлагаем вам несколько практических советов и рекомендаций.
Хорошее сочетание имени и фамилии играет заметную роль для формирования комфортного существования и счастливой судьбы каждого из нас. Как же его добиться?
Еще недавно многие полагали, что брак по расчету - это архаический пережиток прошлого. Тем не менее, этот вид брака благополучно существует и в наши дни.
Очевидно, что уход за собой необходим любой девушке и женщине в любом возрасте. Но в чем он должен заключаться? С чего начать?
Представляем вам примерный список процедур по уходу за собой в домашних условиях, который вы можете взять за основу и переделать непосредственно под себя.
Та-а-а-к… Повеселилась вчера на дружеской вечеринке… а сегодня из зеркала смотрит на меня незнакомая тётя: убедительные круги под глазами, синева, а первые морщинки
просто кричат о моём биологическом возрасте всем окружающим. Выход один – маскироваться!
Нанесение косметических масок для кожи - одна из самых популярных и эффективных процедур, заметно улучшающая состояние кожных покровов и позволяющая насытить кожу лица необходимыми витаминами. Приготовление масок занимает буквально несколько минут!
Каждая женщина в состоянии выглядеть исключительно стильно, тратя на обновление своего гардероба вполне посильные суммы. И добиться этого совсем несложно – достаточно следовать нескольким простым правилам.
С давних времен и до наших дней люди верят в магическую силу камней, в то, что энергия камня сможет защитить от опасности, поможет человеку быть здоровым и счастливым.
Для выбора амулета не очень важно, соответствует ли минерал нужному знаку Зодиака его владельца. Тут дело совершенно в другом.
© Все права на статьи принадлежат авторам сайта, если не указано иное.
16 +