Я — Викентий Викентьевич Смидович — родился в Туле 4 января 1867 года. Отец мой был поляк, мать русская. Кровь во мне вообще в достаточной мере смешанная: мать отца была немка, дед моей матери был миргородский хохол, его жена, моя прабабка — гречанка. Род Смидовичей — польский дворянский род. Дед мой, Игнатий Михайлович, принимал участие в польском восстании 1831 года, имение его было конфисковано. Умер он в бедности, оставив большую семью без всяких средств.
Отец мой был врач. Он пользовался в Туле большою популярностью и как врач и как общественный деятель (некрологи его см. «Врач», 1894, № 47 и 48). Он был человек широко и разносторонне образованный, особенно в области естественных наук, истории, философии и богословия. У него была своя домашняя химическая и бактериологическая лаборатория, ценная минералогическая коллекция; из года в год он аккуратно вел метеорологические наблюдения, много работал по статистике (есть ряд печатных работ). При других условиях, думаю, из него вышел бы незаурядный ученый. Единственная область, к которой он всегда относился с полнейшим равнодушием, было искусство и, в частности, изящная литература. Он серьезнейшим образом, например, ставил исторические романы Шардина выше «Войны и мира». В молодости отец был материалистом, но с тех пор, как я его помню, был человеком верующим, глубоко религиозным. Очень религиозна была и мать.
Семья наша была большая, восемь человек детей (я — второй по счету), и очень «удачная». Отношение к детям было мягкое и любовное, наказаний мы почти не знали. Воспитывались мы в строго религиозном, православном духе, постились сплошь все посты и каждую среду и пятницу. Жили очень замкнуто, в гости ходили очень редко, только на святках и на пасхе. Почему-то и в карты нам разрешалось играть только в эти праздники. Однажды брат увидел, что сестры в будни играют в «дураки», и стал их стыдить: «Разве вы не знаете, что карты — священная вещь?! В них можно играть только по большим праздникам». У отца был свой дом на Верхне-Дворянской улице, и при нем большой сад. Этот сад был для нас огромным, разнообразным миром, с ним у меня связаны самые светлые и поэтические впечатления детства. Летом мы жили в деревне у дяди.
Когда мне было лет четырнадцать, отец купил небольшое имение под Лаптевым, верстах в тридцати от Тулы. Лето я проводил там, помогал, матери в хозяйстве: целыми днями работал вместе с рабочими, косил, возил сено и снопы, пахал, ел с ними и спал. Года через четыре имение было продано.
Учился я в Тульской классической гимназии. Способности у меня были хорошие, память редкостная. Учение давалось легко, и учился я старательно. Был гимназистом типа «первых учеников», очень старался, чтобы при переходе из класса в класс получить награду первой степени. Труднее всего давалась математика, к которой всегда чувствовал отвращение; больше всего преуспевал в древних языках.
В младших классах гимназии зачитывался Майн-Ридом и Густавом Эмаром. Не мог понять, как нравится Робинзон Крузо; интересен был там только конец, где Робинзон сражается с дикарями. С шестого класса начал читать Добролюбова, Милля, Бокля, позднее — Писарева, чему отец очень не сочувствовал. Начался религиозный перелом, давшийся мне очень тяжело. Много было споров с отцом, получился ряд конфликтов с родителями вследствие отказа моего ходить в церковь. К гимназическим успехам охладел, предпочитал читать для себя, уроки готовил небрежно; но учение по инерции шло хорошо, и кончил я курс с серебряной медалью.
Тринадцати — четырнадцати лет начал писать стихи. Много переводил из Кернера и Гейне. Любимыми поэтами были Лермонтов и Ал. Толстой; Пушкина «презирал». Прозаиком любимым был Гоголь, позже Тургенев.
Кончил гимназию в 1884 году, семнадцати лет, и поступил в Петербургский университет на историко-филологический факультет; шел по историческому отделению. С теплым чувством вспоминаю проф. А. В. Прахова, со страстью и блеском читавшего историю греческого искусства, и проф. В. Г. Васильевского, известного византиста, читавшего среднюю историю; читал он тихо и монотонно, не ослеплял широкими картинами и обобщениями, которые приходилось бы принимать на веру, но умел заставить слушателей самостоятельно думать и разбираться в исторических данных. С увлечением еще слушал приват-доцента В. И. Семевского, начавшего читать курс русской истории XVIII века; но он вскоре был удален из университета за неблагонадежность. Философию и психологию читал пресловутый М. И. Владиславлев; на кафедре русской истории знаменитого К. Н. Бестужева-Рюмина сменил бездарнейший Е. Е. Замысловский. Мольеровски карикатурную фигуру представлял из себя профессор древней истории Ф. Ф. Соколов, которого в истории интересовали только факты сами по себе и особенно хронология. Его изобразил Мережковский в своей поэме «Вера»: взошел на кафедру старик с пергаментным лицом —
И зашептал уныло числа, числа, числа...
История без образов, без лиц,
Ряды хронологических таблиц...
Университетскою наукой занимался я без любви, усердно посещал только Васильевского и Прахова. На экзамены часто шел, не зная экзаменатора в лицо. Но деятельно и с увлечением участвовал в разнообразнейших студенческих кружках, лихорадочно живя в напряженной атмосфере самых острых общественных, экономических и этических вопросов. Активное народничество в это время шло уже сильно на убыль. Начинало распространяться толстовство, культ Платона Каратаева; усердно читались «Основы народничества» Юзова, статьи о русских сектантах. Во мне лично такое народничество симпатий не возбуждало; веры в народ не было. Было только сознание огромной вины перед ним и стыд за свое привилегированное положение. Но путей не виделось. Борьба представлялась величественной, привлекательной, но трагически бесплодной борьбой гаршинского безумца против «красного цветка». Сильное впечатление производила поэма Минского «Гефсиманская ночь», запрещенная цензурой и ходившая в бесчисленных списках. Христу в Гефсиманском саду является Искуситель и. доказывает ему ненужность его подвига, развертывает перед ним картины будущего — костры инквизиции, злодейства пап и т. п. Теряющего веру в свой подвиг Христа поддерживает ангел, который поет ему о «счастье жертвы»:
Какое дело до себя,
И до других, и до вселенной
Тому, кто шествовал, любя,
Куда звал голос сокровенный.
Но кто, боясь за ним идти,
Себя раздумием тревожит,
Пусть бросит крест среди пути,
Пусть ищет счастья, если может.
Не нужно раздумывать над тем, будет ли польза от жертвы. Высшее счастье в жертве как в таковой. Великое требовалось разуверение, чтобы прийти к культу такой жертвы.
Любимыми моими писателями-художниками в это время были Глеб Успенский и Гаршин (а рядом с ними — вот подите же — Гете). Из публицистов особенно дорог и любим, был Михайловский, — не за пути, которые бы он указывал: чувствовалось, что их и у него нет,— а за страстные призывы не забывать «великих задач», за борьбу его с общественным равнодушием, с проповедью «малых дел» и толстовского «неделания».
В 1888 году я кончил курс кандидатом исторических наук. В том же году поступил в Дерпт на медицинский факультет. Почему на медицинский? Главная причина: уже в то время моею мечтою было стать писателем; а для этого представлялось необходимым знание биологической стороны человека, его физиологии и патологии; кроме того, специальность врача давала возможность близко сходиться с людьми самых разнообразных слоев и укладов; для меня это было особенно нужно, так как характер у меня замкнутый и схожусь я с людьми трудно. В Дерпт я попал случайно: в Петербургскую медицинскую академию почему-то не был принят; когда узнал об отказе, в Московском университете прием на медицинский факультет был уже закрыт. А в Дерпте университет в то время был еще немецким и блистал крупными научными силами.
В тихом Дерпте я пробыл шесть лет и усердно занимался наукою. В 1892 году студентом ездил на холерную эпидемию в Екатеринославскую губернию и самостоятельно заведовал бараком на одном из рудников, недалеко от Юзовки. Отношения с шахтерами у меня были прекрасные, доверием я пользовался полным. В октябре холера кончилась, я собрался уезжать. Вдруг однажды утром ко мне прибежал мой санитар, взятый мною из шахтеров, растерзанный, окровавленный. Он сообщил, что пьяные шахтеры избили его за то, что он «связался с докторами», и что они толпою идут сюда, чтобы убить меня. Бежать было некуда. С полчаса мы сидели со Степаном в ожидании толпы. Много за это время передумалось горького и тяжелого... Шахтеры не пришли: они задержались где-то по дороге и забыли о своем намерении.
На старших курсах я работал в лаборатории терапевтической клиники, напечатал две работки: «К упрощению способа количественного определения мочевой кислоты по Гайкрафту» и «К вопросу о влиянии воды Вильдунген на обмен веществ» («Медицина», 1893, № 17 и 27—28).
В течение всего моего студенчества, как петербургского так и дерптского, продолжал усердно писать: вначале стихи, позже — рассказы и повести. Первым моим печатным произведением было стихотворение «Раздумье», помещенное в одном из ноябрьских номеров «Модного совета» Германа Гоппе за 1885 год. Ряд очерков и рассказов был помещен во «Всемирной иллюстрации» и книжках «Недели» П. А. Гайдебурова.
В Дерпте кончил курс врачом в 1894 году. Несколько месяцев практиковал в Туле под руководством отца, потом уехал в Петербург и поступил сверхштатным ординатором в Барачную больницу в Память Боткина. В ноябре того же года умер отец. Семья осталась с очень ограниченными средствами, на собственных ногах стоял только старший брат – горный инженер, остальные все еще только учились. Время наступило для меня тяжелое; приходилось порядком нуждаться, место в больнице было бесплатное. Тяжело было и сознание полной своей врачебной неподготовленности; ужас брал, — какими неумелыми и практически неопытными выпускает нас в жизнь врачебная школа.
Осенью я окончил большую повесть «Без дороги» и послал ее в «Русскую мысль» В. М. Лаврова. Месяц шел за месяцем,— ответа не было. Наконец в декабре я получил от редакции краткое извещение: «Повесть Ваша не может быть напечатана в нашем журнале». Отчаяние взяло меня: мне казалось, вещь у меня получилась значительная и серьезная, а она даже вовсе негодна к печати. По настоянию одного близкого мне лица я сделал еще попытку — отправил повесть в редакцию «Русского богатства». Там повесть была принята очень охотно, мне было предложено постоянное сотрудничество, я получил приглашение бывать. В осенних номерах «Русского богатства» за 1895 год повесть была напечатана; она была встречена критикою весьма сочувственно. Один из самых лестных отзывов появился... в «Русской мысли».
Общественное настроение было теперь совсем другое, чем в 80-х годах. Пришли новые люди — бодрые и верящие. Отказавшись от надежд на крестьянство, они указали на быстро растущую и организующуюся силу в виде фабричного рабочего, приветствовали капитализм, создающий условия для развития этой новой силы. Кипела подпольная работа, шла широкая агитация на фабриках и заводах, велись кружковые занятия с рабочими, яро дебатировались вопросы тактики. Теперь чуждою и непонятною показалась бы проповедь «счастья в жертве»; счастье было в борьбе — в борьбе за то, во что верилось крепко, чему не были страшны никакие «сомнения» и «раздумья». Летом 1896 года вспыхнула знаменитая июньская стачка ткачей, поразившая всех своею многочисленностью, выдержанностью и организованностью. Многих, кого не убеждала теория, убедила она, — меня в том числе. Почуялась огромная, прочная новая сила, уверенно выступающая на арену русской истории. Я примкнул к литературному кружку марксистов (Струве, Туган-Барановский, Калмыкова, Богучарский, Неведомский, Маслов и др.). Находился в близких и разнообразных сношениях с рабочими и революционной молодежью.
В апреле 1901 года по предписанию градоначальника я был уволен из Барачной больницы, а вслед за тем выслан из Петербурга. Два года прожил в Туле. Когда срок высылки кончился, переселился в Москву. Началась война с Японией. В июне 1904 года я, как врач запаса, был призван на военную службу. Попал младшим ординатором в полевой подвижный госпиталь. В сентябре месяце мы прибыли в Мукден, как раз к началу боя при Шахэ. Участвовал в этом бою и в великом мукденском в феврале 1905 года. С войны воротился в январе 1906 года.
С тех пор постоянное жительство мое — Москва. Несколько раз был за границей, побывал в Германии, Австрии, Франции, Италии, Швейцарии, Греции и Египте.
За последние годы отношение мое к жизни и к задачам искусства значительно изменилось. Ни от чего в прошлом я не отказываюсь, но думаю, что можно было быть значительно менее односторонним. Лет двенадцать назад одна умная и чуткая женщина подарила мне книжку с такою надписью:
Есть много звуков в сердца глубине,
Неясных дум, непетых песен много.
Тогда я на это только пожал плечами. Теперь думаю, что в таком указании было много верного и что незачем было подавлять эти думы и песни.
В настоящее время очень увлекаюсь эллинством. Заканчиваю большую работу об Аполлоне и Дионисе, перевел стихами всего Архилоха и всю Сафо; работаю над переводом Гомеровых гимнов.
Автобиография
Родился в Туле 4 января (ст. ст.) 1867 года. Отец — поляк, мать — русская. Отец пользовался в Туле большою популярностью, как врач и общественный деятель. Семья была большая, очень удачная и дружная. В 1884 году окончил курс в Тульской классической гимназии. В 1888 году окончил историко-филологический факультет Петербургского университета со степенью кандидата и поступил на медицинский факультет Юрьевского (Дерптского) университета, где окончил врачом в 1894 году. По окончании курса служил ассистентом в петербургской Барачной больнице в память Боткина. В 1901 году по требованию петербургского градоначальника был уволен из больницы за политическую неблагонадежность и вслед за тем выслан полицией из Петербурга на два года, с воспрещением жительства в столичных городах. Прожил эти два года в родной Туле, после этого переселился в Москву. Летом 1904 года был мобилизован в качестве военного врача и уехал в Маньчжурию на японскую войну, где пробыл полтора года на фронте в качестве ординатора 38-го полевого подвижного госпиталя. Участвовал в боях на р. Шахэ и под Мукденом. По возвращении в Россию зиму жил в Москве, лето — на Оке под Алексином. В самом начале всемирной войны был снова мобилизован, некоторое время пробыл полковым врачом в Коломне, потом заведовал в Москве военно-санитарным дезинфекционным отрядом московского железнодорожного узла. В 1917 году был председателем Художественно-просветительной комиссии при Московском Совете рабочих депутатов. В сентябре 1918 года на три месяца поехал в Крым и прожил там три года — в поселке Коктебель, под Феодосией. За это время Крым несколько раз переходил из рук в руки, пришлось пережить много тяжелого; шесть раз был обворован; больной, с температурой в 40 градусов, полчаса лежал под револьвером пьяного красноармейца, через два дня расстрелянного; арестовывался белыми; болел цынгой. В 1921 году воротился в Москву, где живу и теперь.
Писать начал (стихи) лет с двенадцати — тринадцати. Много переводил из Кернера и Гейне. Первое печатное произведение — тоже стихи — появилось в одном из ноябрьских номеров журнала «Модный свет» за 1885 год. Потом помещал рассказы во «Всемирной иллюстрации» и «Книжках недели». В «большую» литературу вступил повестью «Без дороги», напечатанной в «Русском богатстве» в 1894 году. С конца 90-х годов сотрудничал в разнообразных журналах марксистского направления.
* * *
Замечательный представитель прогрессивной русской интеллигенции, В. В. Вересаев на всем протяжении своего славного пути горячо откликался правдивым словом художника и публициста на общественно-политические вопросы, волновавшие широкие слои трудящихся нашей страны.
Человек глубоких, разносторонних знаний, врач и филолог по образованию, Викентий Викентьевич создал ряд ценных произведений, неизменно привлекавших внимание и живой интерес многочисленных читателей. Его книги — «Записки врача», «На повороте», «На войне», «К жизни» — смело, искренне и остро подымали актуальные проблемы действительности. Богатый личный опыт писателя, высокая принципиальность, зоркая наблюдательность сообщили работам этого выдающегося мастера слова большую силу убедительности и жизненности.
После Великой Октябрьской социалистической революции В. В. Вересаев выступил с рядом произведений, в которых отобразил новые черты советской действительности. Показав расслоение старой русской интеллигенции в своем романе «В тупике», В. В. Вересаев с большим сочувствием нарисовал образы интеллигентов-коммунистов эпохи гражданской войны. Его повесть «Исанка» посвящена советской молодежи.
Художественные произведения В. В. Вересаева, написанные превосходным языком, отличающиеся точностью и меткостью характеристик, являются правдивой летописью русской общественной жизни на протяжении многих десятилетий.
Неутомимо и плодотворно работал В. В. Вересаев и в области литературоведения и художественного перевода. Широко известны его капитальные труды, посвященные Пушкину, Гоголю, его работы о Л. Толстом и Ф. Достоевском. Он опубликовал много талантливых переводов произведений древнегреческих поэтов. Последние годы своей жизни В. В. Вересаев успешно работал над новыми переводами «Илиады» и «Одиссеи».
Правительство высоко оценило заслуги В. В. Вересаева, наградив €го орденом Трудового Красного Знамени, присудив ему Сталинскую премию за выдающуюся многолетнюю литературную деятельность.
Память о Викентии Викентьевиче Вересаеве, замечательном писателе и человеке, навсегда сохранится в наших сердцах. Его жизнь будет примером самоотверженного служения художника делу трудящихся.
В. В. Вересаев умер в Москве 3 июня 1945 года.
Популярные статьи сайта из раздела «Сны и магия»
.
Магия приворота
Приворот является магическим воздействием на человека помимо его воли. Принято различать два вида приворота – любовный и сексуальный. Чем же они отличаются между собой?
По данным статистики, наши соотечественницы ежегодно тратят баснословные суммы денег на экстрасенсов, гадалок. Воистину, вера в силу слова огромна. Но оправдана ли она?
Порча насылается на человека намеренно, при этом считается, что она действует на биоэнергетику жертвы. Наиболее уязвимыми являются дети, беременные и кормящие женщины.
Испокон веков люди пытались приворожить любимого человека и делали это с помощью магии. Существуют готовые рецепты приворотов, но надежнее обратиться к магу.
Достаточно ясные образы из сна производят неизгладимое впечатление на проснувшегося человека. Если через какое-то время события во сне воплощаются наяву, то люди убеждаются в том, что данный сон был вещим. Вещие сны отличаются от обычных тем, что они, за редким исключением, имеют прямое значение. Вещий сон всегда яркий, запоминающийся...
Существует стойкое убеждение, что сны про умерших людей не относятся к жанру ужасов, а, напротив, часто являются вещими снами. Так, например, стоит прислушиваться к словам покойников, потому что все они как правило являются прямыми и правдивыми, в отличие от иносказаний, которые произносят другие персонажи наших сновидений...
Если приснился какой-то плохой сон, то он запоминается почти всем и не выходит из головы длительное время. Часто человека пугает даже не столько само содержимое сновидения, а его последствия, ведь большинство из нас верит, что сны мы видим совсем не напрасно. Как выяснили ученые, плохой сон чаще всего снится человеку уже под самое утро...
Согласно Миллеру, сны, в которых снятся кошки – знак, предвещающий неудачу. Кроме случаев, когда кошку удается убить или прогнать. Если кошка нападает на сновидца, то это означает...
Как правило, змеи – это всегда что-то нехорошее, это предвестники будущих неприятностей. Если снятся змеи, которые активно шевелятся и извиваются, то говорят о том, что ...
Снятся деньги обычно к хлопотам, связанным с самыми разными сферами жизни людей. При этом надо обращать внимание, что за деньги снятся – медные, золотые или бумажные...
Сонник Миллера обещает, что если во сне паук плетет паутину, то в доме все будет спокойно и мирно, а если просто снятся пауки, то надо более внимательно отнестись к своей работе, и тогда...
При выборе имени для ребенка необходимо обращать внимание на сочетание выбранного имени и отчества. Предлагаем вам несколько практических советов и рекомендаций.
Хорошее сочетание имени и фамилии играет заметную роль для формирования комфортного существования и счастливой судьбы каждого из нас. Как же его добиться?
Еще недавно многие полагали, что брак по расчету - это архаический пережиток прошлого. Тем не менее, этот вид брака благополучно существует и в наши дни.
Очевидно, что уход за собой необходим любой девушке и женщине в любом возрасте. Но в чем он должен заключаться? С чего начать?
Представляем вам примерный список процедур по уходу за собой в домашних условиях, который вы можете взять за основу и переделать непосредственно под себя.
Та-а-а-к… Повеселилась вчера на дружеской вечеринке… а сегодня из зеркала смотрит на меня незнакомая тётя: убедительные круги под глазами, синева, а первые морщинки
просто кричат о моём биологическом возрасте всем окружающим. Выход один – маскироваться!
Нанесение косметических масок для кожи - одна из самых популярных и эффективных процедур, заметно улучшающая состояние кожных покровов и позволяющая насытить кожу лица необходимыми витаминами. Приготовление масок занимает буквально несколько минут!
Каждая женщина в состоянии выглядеть исключительно стильно, тратя на обновление своего гардероба вполне посильные суммы. И добиться этого совсем несложно – достаточно следовать нескольким простым правилам.
С давних времен и до наших дней люди верят в магическую силу камней, в то, что энергия камня сможет защитить от опасности, поможет человеку быть здоровым и счастливым.
Для выбора амулета не очень важно, соответствует ли минерал нужному знаку Зодиака его владельца. Тут дело совершенно в другом.
© Все права на статьи принадлежат авторам сайта, если не указано иное.
16 +