Родился я в Бежецке, бывш. Тверской губернии, 4 октября 1873 года, в семье торгового служащего. Кончил городское училище, затем, в 1891 году, техническо-строительное училище, после чего двухлетнюю обязательную практику отбывал на инженерно-строительных работах в Новгородской, Вологодской и Архангельской губерниях. В 1894 году уехал на службу в Томск, в Управление округа путей сообщения. Сначала работал в качестве рядового техника, затем выдержал экзамен на право самостоятельного производства инженерных работ, и с этого времени стал возглавлять из года в год экспедиции по техническому обследованию рек Сибири. За свое двадцатилетнее пребывание в Сибири я вплотную столкнулся с ее природой и людьми во всем их любопытном и богатом разнообразии. Мои ежегодные путешествия с ранней весны до снега по рекам Иртышу, Оби, Бие, Катуни, Енисею, Чулыме, Лене, Нижней Тунгуске, Ангаре дали мне разносторонний бытовой материал.
Экспедиция в 1911 году на Нижнюю Тунгуску была сопряжена с большими опасностями: в сентябре ударил внезапный мороз, наши приспособленные для жилья три больших лодки (шитики) замерзли во льду в пятистах верстах от последнего пройденного нами селения. У нас не было в достаточной степени ни теплой одежды, ни продуктов. Спасли нас от гибели, подошедшие с оленями тунгусы. Они провели участников экспедиции на Ангару, к железной дороге. Путь продолжался сорок дней без дорог, без троп, таежным местом через снежные бураны и двухаршинные сугробы.
Поездка в дальний Якутск и жизнь там, в продолжение летних месяцев точно так же дала мне много интересных наблюдений. Два последних года жизни в Сибири я был назначен начальником партии по исследованию Чуйского тракта, пересекающего Алтай от Бийска до границы с Монголией. Впоследствии, в советское время, этот тракт по моему проекту перестроен.
Благодаря моей специальности мне довелось жить долгое время бок о бок с простым людом, нередко в одной палатке, и питаться из одного котла. Я вплотную изучал жизнь народа, а для писателя
— это клад. Народная душа, простой, сочный, образный язык, быт и бытие. Чего же больше!
В 1915 году я перебрался в Петроград. И с 1917 года стал заниматься исключительно литературой.
Я стал писать «для себя» в Сибири, и еще в 1909 году начали появляться в местных газетах мои путевые очерки. Потом я писал рассказы, но, считая их неудачными, прятал в стол. В 1913 году появились первые мои рассказы: «Помолились», «Суд скорый», «Краля». Этот год, в сущности, и надо считать началом моего писательства. Но, повторяю, профессионалом писателем я стал после великого Октябрьского переворота, когда я почувствовал и осознал себя полноправным членом и работником нового, молодого советского общества.
С большим волнением, всматриваясь в небывалые события народной жизни, я работал с особым рвением, будучи настроен бодро и радостно. И я никогда, ни на один день не представлял себе свои личные радости и горести, тем более писательскую свою судьбу,— вне судьбы народа.
С 1917 года я уже не прерывал литературной работы. В журнале «Летопись» печаталась с одобрения М. Горького повесть «Тайга», написанная еще в Сибири. Один за другим начали появляться мои новые романы и повести «Пейпус-озеро» (гражданская война"), «Ватага» (гражданская война), «Свежий ветер» (деревня в первые годы революции), два тома рассказов на сибирские темы, четыре тома шутейных рассказов, том путевых очерков «Ржаная Русь», большая повесть «Странники» (из жизни беспризорных ребят с показом их постепенного возрождения чрез пребывание в трудовых колониях), «Угрюм-река» — большой роман в двух томах и, наконец, историческое повествование «Емельян Пугачев» в трех томах. Здесь не только само пугачевское движение, но и довольно полный показ русской жизни XVIII века, различных сословий и социальных группировок с их борьбой за власть в обществе, за материальные ценности и т. д., а со стороны крепостных крестьян и людей работных — за землю и волю.
В наше советское время я не сидел на месте. Жизнь кабинетного литератора была чужда мне. Пока были силы, я путешествовал, не чураясь и пешего странствования. В 1918, 1920, 1924 годах я ездил и ходил по Ленинградской области, по Смоленщине, по Костромской губернии.
На протяжении ряда лет я побывал в южных совхозах «Верблюд», «Гигант», а также на Сельмаше — Ростовском, на Тракторном — Сталинградском и на других индустриальных предприятиях Сталинграда.
Ездил я и по Уралу, прожил больше месяца в Свердловске, посещал еще не законченный тогда Уралмаш, был на нижне-тагильских заводах, в Соликамске, на разработках калийных солей.
В 1933 году провел довольно продолжительное время при подъеме ледокола «Садко» на Белом море, возле Кандалакши, и в результате написал книжку «Садко» — гость советский». Некоторое время жил в Хибиногорске, наблюдал работу на рудниках. Проезжал, с остановками, по всему только что открытому Беломорскому каналу.
С начала Отечественной войны, продолжая работать над «Емельяном Пугачевым», я немало писал на оборонные темы.
Мое бегство из города Пушкина (б. Царское Село), где я имел постоянное местожительство, было внезапным: пришлось бросить все лично-бытовое хозяйство, всю обстановку, библиотеку, даже архив,— было бы постыдно попасть в руки к врагу.
В Ленинграде, в тяжелых условиях блокады, я прожил осень и зиму 1941 года, зиму и весну 1942 года — время мучительное, холодное, голодное, страшное. Упорно продолжая работать над «Пугачевым», я в то же время написал несколько рассказов и статей для фронтовой газеты «На страже родины». Когда мои силы совершенно иссякли, я вынужден был из Ленинграда перебраться в Москву (15 апреля 1942 года). Напряженно трудясь над второй книгой «Пугачева», я написал в Москве четырнадцать рассказов на фронтовые и тыловые темы, они вышли книжкой «Гордая фамилия». Написал работу «Русские всегда били прусских» и приготовил повесть из пугачевского времени (XVIII век) «Прохиндей».
В заключение скажу, что я вступил в литературу, когда мне было около сорока лет, и я имею полное право с гордостью считать себя писателем советской формации. До Октябрьской революции у меня было написано всего лишь: роман «Тайга» и три-четыре рассказа. А ныне мой литературный багаж — около четырехсот авторских листов — труд для человеческой жизни не малый. Я считаю, что литературная жизнь моя сложилась удачно. Голос мой был услышан народом и, судя по моей переписке с читателями, по отчетам библиотек и читательских конференций, народ заметил и оценил мои работы.
Действующие лица моих произведений — это главным образом крестьяне (от дореволюционной эпохи до последних наших дней), ремесленники, таежные охотники, рабочие, солдаты, служилые люди, низовая интеллигенция, а среди всех этих прослоек — крепостные хлеборобы давних времен и колхозники наших дней, таежные бродяги, каторжники, купцы, промышленники, тяглые люди прошлого и трудящиеся наших великих советских десятилетий.
Я удостоен правительственных наград: орден «Знак Почета», медаль «За оборону Ленинграда» и орден Ленина.
* * *
Ваш отзыв о «Тайге» очень меня взволновал. Он был внезапен и обрушился на меня большой радостью.
Конечно, «Тайга» нуждается в переделке и почти все Ваши замечания бесспорны. Но без лирических «излияний» писать трудно, надо обладать огромной силой изобретательности, чтоб выявить пафос души в конкретной форме.
Пожар, думается мне, нужен: ведь это синтез. Тайга — старая Русь, со старой правдой — Устином. Анна — новая правда, мученически мучается. Андрей — политик — посредник между той и другой. Капитал — Бородулин, самого себя съел, сердце лопнуло, а там пойдут разные попы, Ваньки Свистоплясы и пр.
Теперь я, милостию Неба (а может, и Земли), заделался драматургом, ха-ха!.. Очень занятное это ремесло, много веселей, чем беллетристика. Сочинишь камедь, а потом, господи помилуй, пред тобой на сцене живые люди, рожденные не утробой матери, а твоей собственной головой. Да другой раз такое на сцене загнут, что от души хохочешь! Народ веселый. Мелодрама в 4-х действиях «Старый мир» (скоро пришлю Вам книжку с нотами) уже пять раз шла в государственном Василеостровском театре, с большим успехом. На первом — дважды вызывали автора. Пройдет еще в двух-трех петербургских театрах. Да везде, где есть большой театр и хорошая труппа, наверняка будут ставить. Потому — там пение, пляска, возня, шум — это народу нравится, а автору — лафа, хы! Главный режиссер Саратовского городского театра увез пьесу к себе для постановки. Вторая вещь — «Мужичок» — в сущности, получила, неожиданно для меня, сатирический оттенок, да настолько, что после двадцати раз постановки в театрах здешних ее, матушку, сняли со сцены. Но все равно пойдет, она издана Государственным книгоиздательством и всюду распространяется. Еще написано «Единение» — одноактная сатира на бывших земских зубров,— будет напечатана в ближайшем номере «Пламени». Еще «На птичьем положении» — о дезертирах, очень смешная вещичка в одном действии, приобретена политотделом военкома. Пойдет также и в театре «Пролеткульта». Еще «Кормильцы» — одноактная о спекулянтах — нигде не пойдет, написана грубо, реально. Еще — «Дурная трава» — о примазавшихся мазуриках — два акта. Интересная, но еще никому не показывал, что будет осенью. И еще (последнее «еще») начал писать пьесу из крестьянской жизни, где покажу всю подлую изнанку войны, что она сделала с деревней. Первое действие написал, а что дальше писать — не знаю, хожу как последний дурак. Придется поехать недели на две в деревню, поесть масла да яиц да молока с простоквашей. В простоквашу я верю. Простокваша хоть кого осенит. Очень радостно теперь работать.
У нас, в Сухуме, несмотря ни зиму — теплынь, иногда жарко. Дня четыре тому назад мой термометр на солнце дал 47°, а, в общем — дневная температура градусов 20 С. Все зелено, цветы — словом, жить можно. Сейчас море начинает охлаждаться — стоят теплые туманы. Я гляжу с горы в окно — туман редеет, показываются очертания прибрежной полосы, фелюги и даже рыбачьи лодочки вдали. Так постепенно проясняется и советская наша жизнь: из хаоса, тумана постепенно рождаются радующие сердце факты нового строительства, внутреннего и внешнего. Я летами путешествую по деревням, в прошлом году в Костромской, нынче в Новгородской губернии, присматриваюсь, взвешиваю и вижу: делается новое... Нынче, в д. Большой Крестовой, Боровичского уезда, Новгородской губернии — я там был — и насмотрелся. Много интересного. Почти весь уезд — крепко стоящие на земле мужики-кустари: трикотажники, сапожники, столяры, кожевенники. В районе, объединенном в «Кустаресоюз»,— семь электрических мужичьих станций, около двухсот деревень освещаются электричеством. В Б. Крестовой — трикотажники. Есть электрическое гумно, обмолачивающее деревню в сто пятьдесят дворов,— в два дня подчистую, электрические мельницы и лесопилка. Кусторезный промысел был еще при земстве, но окреп и электрифицировался — за годы революции.
Алексей Максимович! Позвольте Вас поцеловать. Я читал роман медленно. Только дурак может читать такие вещи быстро. Я глотал его, как виноград, ягодку за ягодкой. Я любовался, читал и перечитывал абзацы, фразы, прислушивался, как они звучат, какие огромные понятия, сущности стоят позади слов, во многих словах зажжен фонарик, освещающий смысл и красоту слова. Теперешняя основа, подоплека вашего юмора, иронии, лирики и драматизма — есть Мудрость. Вы не просто смотрите на жизнь, Вы ее созерцаете. Ваши глаза горят молодым задором, но Ваше сердце на привязи у большого, зрелого ума, поэтому перо Ваше кладет строки значительные, полновесные, оно не пишет, оно высекает письмена на каменных гранях нашего времени. Ваш роман изумителен даже во второстепенных эпизодах. Взять хотя бы медвежонка. На одной странице Вы умудрились нарисовать трагедию человеческой души зверя и звериной души человека. Жаль, между прочим, что революционное время Вы нарисовали, сжато, скупо. Жаль, что анархист Илья Артамонов ушел из поля зрения и отражен лишь рефлекторно. Но, может быть, это входило в Ваши планы, и, во всяком случае, это не портит романа в целом, а лишь заинтриговывает читателя, дает ему возможность додумать, довообразить. Исполать Вам!
С 1920 года я пишу, с большими перерывами — по году и больше,— роман «Угрюм-река». Примечательно то, что наши с Вами романы внешне совпадают. У меня тоже изображено семейство купцов-сибиряков. Данило Громов — дед, разбойник, умирая, оставляет наследство сыну, пьянице Петру. Сын Петра — Прохор Громов — гений-делец, на голом месте, в тайге, строит заводы, фабрики, оживляет огромный район и, в зените своей славы и могущества, гибнет. Сознание, что дело ради дела, что дело, не одухотворенное высокой идеей, а основанное лишь на эксплуатации другого,— это сознание создает в его душе крах. В романе есть мистика, есть всяческая чертовщина — без нее трудно обойтись. Не знаю, чем это все кончится и когда кончится. Написал много, а только-только подошел к самому главному, внешне главному, к командующим действиям. Самое же главное, скрытое главное — идет с самого начала, и главное это — Угрюм-река, то есть Жизнь, в широком понимании этого слова.
Я уезжаю на интереснейший Урал: Пермь, Свердловск, Златоуст. Мне хотелось бы написать об Урале «Книгу Бытия» — моисеевскую: «Вначале бог сотворил небо и землю с горой Урал». И года через три закончить эту книгу нашими днями — великой стройкой. «Странников» своих тебе не посылаю, чтоб не обременять твой вещевой багаж лишним килограммом. Две последние части «Угрюм-реки» наконец завершил (вчерне). Дьявольски большая вещь, всего лишь вдвое меньше «Клима Самгина». Много вложено в нее души, бумаги и чернил. А печатать, разумеется, ее не будут. Но я, обольщая себя гордыней Люцифера, в человеческой гордыне полагаю, что «Угрюм-река» — та вещь, ради которой я родился. Но над книгой, чтоб она заговорила высоким голосом, надо работать еще долгие месяцы, а то и год. Да и не моей голове. Мне очень трудно стать над этой вещью, как над чужой и чуждой, и властной рукой поставить все на свои места, вдунуть душу. Ау! У каждого свой порок и свой порог, его же не прейдеши.
Завтра, 4-го, день моего рождения; семьдесят годиков стукнуло. Огромная череда лет осталась позади, а впереди — какие-то поскребышки. Хоть бы остатки-то дней пожить прилично. Всем, решительно всем, сколько горя принесла эта война! Пусть будет вечное проклятие на голову этого злодея Гитлера. Впрочем, не в Гитлере дело: не будь его, капиталисты все равно нашли бы для себя подходящего молодчика.
Приеду в Москву, буду изо всех сил работать над окончанием Пугачева, боюсь, что к новому году не закончить. Да еще предстоят не малые волнения — Союз будет устраивать мой юбилейный вечер. Лучше б его не было, не привык я к юбилейным своим праздникам — этот впервые в моей жизни.
* * *
Мне хочется начать с того, что в наше время замечательно «обставлены» начинающие писатели по сравнению с тем, как были «обставлены» мы, когда начинали писать. С нами никто не занимался, и нас учили писать так, как учат слепых щенят плавать: бросят в воду, и если выплывет,— значит, будет жить, нет — туда и дорога!
Почему я стал писателем, да еще в таком позднем возрасте?
Тут, несомненно, решающую роль сыграла врожденная склонность, то есть инстинкт, заложенный природой. Меня тянуло к этой деятельности, очень трудной, весьма ответственной. Во мне властно говорило необоримое влечение к писательству.
Писателем я стал поздно, но устремления к писательству у меня с юных лет, даже с детства. Лет восьми я написал какую-то повесть, рукопись потерял и забыл о ней. Когда мне было лет восемнадцать — двадцать, я окончил техническое среднее училище, поехал на практику по своей специальности, на работе завел записную книжку, куда заносил летучие фразы, выражения, записывал, сам не зная для чего,— объяснял это любознательностью. Прошло еще двадцать лет, и за весь этот период я не мечтал быть писателем. В то время на писателя смотрели как на человека, стоящего на высоченной горе, на высотах, совершенно недоступных. Увидеть и услышать писателя для меня, провинциала,— я тогда работал в Сибири,— было бы необычайным, ослепительным счастьем. Как-то на изысканиях по исследованию порогов реки Енисея — я был заведующим партией — рабочий обратил мое внимание на какую-то тряпочку, плескавшуюся в воде у противоположного берега. Посмотрел я в нивелир и увидел утопленника. Поднялась тревога. Побежали в деревню, заявили сельским властям. Начались хлопоты, составление протоколов — словом, заварилась история.
Эта история и натолкнула меня на мысль описать ее. Получилось нечто вреде рассказа.
С этого началось мое писание. Как будто внешняя причина, но что-то вдруг вспыхнуло во мне тогда — и пошло и пошло. Вслед за рассказом написал я для местной газеты несколько очерков, затем сделал еще два-три рассказа, которые, однако, никому не показывал.
В Томске жил в то время Г. Н. Потанин, большой ученый, отсидевший долгое время по царскому произволу в Петропавловской крепости и в Свеаборге. Старик восьмидесяти лет, Потанин пользовался по всей Сибири громадной популярностью, почти такой же, как Лев Толстой в России. Он узнал, что я пишу, и просил прочесть что-нибудь. Я прочел рассказ «Ванька Хлюст». Прослушав рассказ, Потанин сказал мне, что надо по-настоящему начать работать, так как у меня неплохо выходит, посоветовал связаться со столицами, дал письмо к Короленко. В 1913 году я послал рассказ «Помолились» в журнал «Заветы». Рассказ был напечатан. Получил телеграмму от издателя Миролюбова с просьбой написать рассказ для его журнала, затем, переехав в Петербург по своему ведомству (министерство путей сообщения), я до революции работал там. Познакомился с Горьким, Ремизовым, Пришвиным. Они мне помогли советом. Горькому я представил «Тайгу». Он роман одобрил, и «Тайга» печаталась в его журнале «Летопись». Так началась моя литературная деятельность.
* * *
Прошло семьдесят лет со дня моего рождения. Срок огромный. Время совершенно незаметно обтекло меня с трех сторон, с флангов и с тыла. Я смотрю на этот маневр времени с изумлением и душевным трепетом. С изумлением потому, что это произошло незаметно, а с душевным трепетом потому, что это все-таки произошло. И я продолжаю двигаться по геометрической бесконечной кривой, по гиперболе, за пределы предельного, в вечность. По непреложным законам бытия мне до этих пределов осталось недолго. Но тот срок, который отпустит мне мать-природа, мне хотелось бы использовать не для отдыха на склоне лет, а для упорной работы. Мне хотелось бы оборваться с последней ступени с пером в руках. Ведь впереди для писателя дела непочатый край. Сейчас идет война, сейчас Авель бьет Каина, бог даст, война скоро кончится с благополучным исходом для нас. Тогда каких сил потребует от нас наша родина; каких гигантских размахов, чтоб изобразить для истории ужас войны и все то, что будет связано с восстановлением нанесенных войной разрушений.
...Я смотрю на жизнь писателя как на подвиг, как на сплошное служение народу, поэтому я был скуп на свою личную жизнь и расточителен в творчестве. Мною написано около трехсот печатных листов. Из них только пятнадцать сделано до революции. Поэтому я вправе считать себя писателем советского времени.
Человек на склоне лет бывает, похож на срезанный временем букет цветов. Вот букет начинает увядать. Его можно, пожалуй, и выбросить. Но чья-то любящая рука наполняет вазу свежей водой, подбавляет в воду каких-то живительных снадобий, тщательно перебирает цветы. И букет снова ожил, цветы распустились. Как хорошо, если в букете окажутся два-три цветка бессмертника. Вот и вы, товарищи, сейчас та любящая рука, о которой я только что говорил, а я срезанный временем букет, который вы оживили своим участием в моем сегодняшнем празднике.
Любящая рука, внимательное, дружеское отношение к человеку... Как это, к несчастью, редко встречается в жизни, но как это дорого.
Да здравствует светлое чувство человека к человеку. В нем вся радость бытия, в нем залог устроения чистой жизни.
Популярные статьи сайта из раздела «Сны и магия»
.
Магия приворота
Приворот является магическим воздействием на человека помимо его воли. Принято различать два вида приворота – любовный и сексуальный. Чем же они отличаются между собой?
По данным статистики, наши соотечественницы ежегодно тратят баснословные суммы денег на экстрасенсов, гадалок. Воистину, вера в силу слова огромна. Но оправдана ли она?
Порча насылается на человека намеренно, при этом считается, что она действует на биоэнергетику жертвы. Наиболее уязвимыми являются дети, беременные и кормящие женщины.
Испокон веков люди пытались приворожить любимого человека и делали это с помощью магии. Существуют готовые рецепты приворотов, но надежнее обратиться к магу.
Достаточно ясные образы из сна производят неизгладимое впечатление на проснувшегося человека. Если через какое-то время события во сне воплощаются наяву, то люди убеждаются в том, что данный сон был вещим. Вещие сны отличаются от обычных тем, что они, за редким исключением, имеют прямое значение. Вещий сон всегда яркий, запоминающийся...
Существует стойкое убеждение, что сны про умерших людей не относятся к жанру ужасов, а, напротив, часто являются вещими снами. Так, например, стоит прислушиваться к словам покойников, потому что все они как правило являются прямыми и правдивыми, в отличие от иносказаний, которые произносят другие персонажи наших сновидений...
Если приснился какой-то плохой сон, то он запоминается почти всем и не выходит из головы длительное время. Часто человека пугает даже не столько само содержимое сновидения, а его последствия, ведь большинство из нас верит, что сны мы видим совсем не напрасно. Как выяснили ученые, плохой сон чаще всего снится человеку уже под самое утро...
Согласно Миллеру, сны, в которых снятся кошки – знак, предвещающий неудачу. Кроме случаев, когда кошку удается убить или прогнать. Если кошка нападает на сновидца, то это означает...
Как правило, змеи – это всегда что-то нехорошее, это предвестники будущих неприятностей. Если снятся змеи, которые активно шевелятся и извиваются, то говорят о том, что ...
Снятся деньги обычно к хлопотам, связанным с самыми разными сферами жизни людей. При этом надо обращать внимание, что за деньги снятся – медные, золотые или бумажные...
Сонник Миллера обещает, что если во сне паук плетет паутину, то в доме все будет спокойно и мирно, а если просто снятся пауки, то надо более внимательно отнестись к своей работе, и тогда...
При выборе имени для ребенка необходимо обращать внимание на сочетание выбранного имени и отчества. Предлагаем вам несколько практических советов и рекомендаций.
Хорошее сочетание имени и фамилии играет заметную роль для формирования комфортного существования и счастливой судьбы каждого из нас. Как же его добиться?
Еще недавно многие полагали, что брак по расчету - это архаический пережиток прошлого. Тем не менее, этот вид брака благополучно существует и в наши дни.
Очевидно, что уход за собой необходим любой девушке и женщине в любом возрасте. Но в чем он должен заключаться? С чего начать?
Представляем вам примерный список процедур по уходу за собой в домашних условиях, который вы можете взять за основу и переделать непосредственно под себя.
Та-а-а-к… Повеселилась вчера на дружеской вечеринке… а сегодня из зеркала смотрит на меня незнакомая тётя: убедительные круги под глазами, синева, а первые морщинки
просто кричат о моём биологическом возрасте всем окружающим. Выход один – маскироваться!
Нанесение косметических масок для кожи - одна из самых популярных и эффективных процедур, заметно улучшающая состояние кожных покровов и позволяющая насытить кожу лица необходимыми витаминами. Приготовление масок занимает буквально несколько минут!
Каждая женщина в состоянии выглядеть исключительно стильно, тратя на обновление своего гардероба вполне посильные суммы. И добиться этого совсем несложно – достаточно следовать нескольким простым правилам.
С давних времен и до наших дней люди верят в магическую силу камней, в то, что энергия камня сможет защитить от опасности, поможет человеку быть здоровым и счастливым.
Для выбора амулета не очень важно, соответствует ли минерал нужному знаку Зодиака его владельца. Тут дело совершенно в другом.
© Все права на статьи принадлежат авторам сайта, если не указано иное.
16 +