Трудно рассказывать о себе. Или надо начинать по порядку, шаг за шагом, или выбирать отдельные моменты, наиболее яркие, наиболее характерные, оставившие след в моем творчестве, в моей психике.
Вот родословная: отец почему-то был приписан к мещанам города Симбирска, но сидел на земле, занимался крестьянством. Мать — настоящая неграмотная крестьянка. Отец для своего времени был довольно грамотный, развитой, служил унтер-офицером лейб-гвардии Уланского полка в Петербурге. Фамилия его Скобелев.
Моя фамилия «Неверов» — литературный псевдоним.
Родился в 1886 году 20 декабря в селе Новиковке, Мелекесского уезда (бывш. Ставропольский), Самарской губернии, третьим по счету.
Старше меня брат, занимающийся теперь крестьянством, Иван Сергеевич, и покойная ныне сестра.
Отец тогда вошел в зятья в дом моей матери. Родился я, провел детство и юность до шестнадцати лет исключительно в доме деда, который, не имея своих сыновей, считал меня чем-то вроде приемыша.
По окончании военной службы отец отошел от деда, но я не пошел вслед за отцом и остался с дедом, так как он имел в то время бакалейную лавочку, и мне у него жилось недурно, совсем не так, как моему старшему брату и сестре.
Кстати сказать, отец любил выпить, часто скандалил под пьяную руку, и я в дом к нему ходил только вроде гостя на одну ночку. Крестьянство и тяжелая мужицкая работа отцу впоследствии совершенно надоели, и он, видимо, избалованный Петербургом, решил искать легкой жизни: продал дом, передал деду часть ребят на временное попечение и с матерью да со старшим сыном, которому тогда было лет двенадцати ударился в Сибирь. Сибирь его встретила плохо, он перебрался в Самару, служил швейцаром, городовым, но, не будучи от природы чиновником, полицейским, вечно ссорился с начальством, закладывал лишнюю рюмочку и вообще считался человеком «плохим», слабым. В это время померла мать, когда мне было лет двенадцать, и я с отцом порвал всякую связь, да никакой связи, собственно, и не было между нами, хотя по-своему я любил его, но всегда стеснялся и больше привязанности чувствовал к деду.
Грамоте я научился очень рано, лет шести, от старшего брата, который тогда ходил к дьячку. Способности к учению у меня оказались хорошие, и я чуть ли не обогнал брата чтением. А когда меня, видимо по моей просьбе, повели к тому же дьячку, имени которого сейчас не помню, я сказал там ему какую-то дерзость, вел себя непринужденно, за что был тут же посажен в темную комнату, напугался школы и еще не заглядывал туда больше году. А потом, как сейчас помню: низкое темное здание, длинные парты, грязный потолок и перегородка в церковную сторожку. Я сижу учеником на одной из парт и очень бойко отвечаю по закону божию попу Петрову, которого звали «курносым». Грамоту, письмо и арифметику преподавал нам страховой агент и он же псаломщик Д. А. Ивановский, человек, пораженный алкоголем, но очень добрый и простой. Он вечно лежал за перегородкой у сторожа, а я, как наиболее способный ученик, ходил с линейкой между парт и за него, по его просьбе, показывал младшему отделению буквы. Память у меня была замечательная, и я с одного раза запоминал целый рассказ, целое стихотворение. О «грамматике» мы, ученики, не имели никакого понятия, и единственное, что сказал нам наш учитель — это вот:
— Перед «а», перед «что» и «который» пишется запятая.
Три отделения церковной школы я кончил лучшим учеником и решил сделаться крестьянином, пахарем, ибо к тому времени бакалейные дела у деда пошли на убыль, и он стал заниматься посевами. Крестьянская работа в поле казалась мне самой лучшей на свете, и я так же быстро научился пахать сохой, жать серпом, плести лапти. Помню: плетение лаптей доставляло мне неизъяснимое удовольствие. Я воображал себя каким-то старичком, и оторвать меня от этой работы стоило большого труда. Но продолжалось это увлечение недолго: как только постиг я лапотное искусство, тут же и охладел к нему. Это моя характерная черта, потом я и к крестьянству охладел. А были годы, когда я десяти — двенадцатилетний мальчишка, воображая себя мужиком, крестьянином, имел свой кисет с табаком, на все вещи смотрел мужицкими глазами, подсаживался к мужикам, говорил о мужицком. Почистить, бывало, двор зимой, убрать скотину, выйти ночью к лошадям, съездить на гумно за соломой и потом позавтракать, посидеть за блюдом жирных дымящихся щей было для меня что-то особенное, чего я и сам не мог понять.
Лет с пятнадцати началось во мне какое-то брожение. Вдруг ни с того ни с сего совершенно пропала охота к крестьянству, и захотелось сделаться «половым» (официантом). Видел я и раньше этих людей, когда ездил с дедом в Симбирск за товаром, и они производили на меня неотразимое впечатление: черные пиджаки, белые салфетки под мышкой, артистическое лавирование с подносами между столиков, звон посуды, дымящиеся чайники — все это волновало меня несказанно, и думал я, что лучше этой жизни ничего не может быть!
В год смерти моей матери попал я в Самару к отцу, прошел мимо чайной, и сердце мое затосковало смертельно, но вместо чайной жена городового Анна Андреевна Бурмистрова отвела меня в губернскую типографию и там определила «мальчиком». Типографские машины, шум ремней, запах красок, огромные листы бумаги, выбрасываемой машинными «грабельцами», моментально убили во мне любовь к чайной, и я подумал с трепетом душевным: «Вот она настоящая жизнь!»
Дали мне бостонку, заставили печатать штемпеля на конвертах для волостных правлений. Показывать и разъяснять, долго не пришлось. Выучился я моментально подкладывать конверты, ибо полюбил этот «фокус» и через два-три дня изготовлял по несколько сот экземпляров. Я даже огорчался, когда кончались рабочие-часы и нужно было уходить из типографии. А потом опять перелом. Не помню точно теперь, но, кажется, через неделю — не больше — надоела мне вся типография, и моя бостонка, и мое занятие, ибо я достиг своего, а дальше меня не пускали в ход, ничего нового не показывали, и я больше не являлся на работу, вернулся в деревню к деду и решил отдать себя крестьянству. Осенние деревенские ночи, осенние праздники, свадьбы, вечерки, девичьи посиделки, песни под гармонь — вся эта музыка коснулась как-то по-особенному моей души, и я ушел в эту жизнь, в эту поэзию целиком.
Но все это было не то. Я не знал самого себя. Какая-то сила опять оторвала меня от деревни и совершенно неожиданно увела в село Старую Майну за восемнадцать верст и поставила за прилавок в галантерейную лавку купца Никифорова. В лавке я чувствовал себя как рыба в воде: пуговицы, ленточки, тесемочки, гребешки, булавки, иголки, запах скипидара, камфоры, мыла, масла, красок, подметание полов, беганье с чайником, разговоры с покупателями — вот где была музыка!
А в дому купца по ночам после торговли была другая музыка: моя новиковская дерюга и спанье на полу в кухне, тишина и заброшенность, строгий хозяйский окрик. Я чувствовал какую-то несправедливость. Эта несправедливость скоро выделилась в страшную скуку, и в базарный день, бросив в кухне хозяйской свою дерюжку, бежал я снова к деду, но ненадолго. В этот же год осенью попал в посад Мелекесс (ныне уездный город) и встал за прилавок уже мануфактурного магазина купца Березина, или, вернее, не за прилавок, а около дверей.
Опять увлекла меня новая жизнь: очень нравилось мне мерить материю, развертывать платки, полушалки, разговаривать с покупателями, но меня, довольно большого парня (лет шестнадцати), больше всего заставляли бегать с чайником за кипятком, заправлять лампы, мести полы, убирать скотину на дворе.
Здесь необходимо сделать отступление.
Еще лет двенадцати, или несколько раньше, поразил я самого себя стихотворством. Случился этот «грех» со мной странно, непонятно, совершенно помимо моей воли. Был у нас в селе портной Тюкан. Зимой по вечерам мы, ребятишки, собирались у него на картежную игру и резались в «три листика». Я, по обыкновению, всегда проигрывал. А у деда в дому очутилась в это же время лубочная картинка: разоренные домишки, пропившиеся мужики и здоровый краснощекий целовальник. Объяснение к картинке было написано стихами. Мне почему-то вдруг запала в голову мысль написать вот такие же стихи и про Тюкана, который разоряет нас, ребятишек. Это, кажется, не вышло, а вышло совершенно другое: я, что называется, «продернул» всю нашу улицу — Рязань, и вот уцелевшие в памяти строчки из первого моего «поэтического» произведения:
Антон беднота,
Митрий бормота —
Квартал прочь.
Кума Степанида,
Тюкан — Коровья гнида —
Квартал прочь и т. д.
Прочел я все это ребятам, мужикам, бабам, вызвал смех, одобрение, и первая «слава», первое сознание, что я умею складывать, сделали свое дело. Совершенно не имея никакого понятия о правилах стихосложения, я упорно складывал строчки, подбирал рифму, и вся прелесть стихотворного искусства заключалась для меня в том, что каждая строчка на конце «слово в слово приходится».
И вот, очутившись в Мелекессе, я услышал однажды за хозяйским столом насмешливые разговоры о том, что на Большой улице у них живет сочинитель, а из Петербурга ему за это присылают деньги, и он будто бы получил целых сто рублей. Живя в Мелекессе, я тоже писал, стихи в уголку за печкой и читал их кухарке Аксинье. Она была в восторге от моих стихов, часто даже плакала от «умиления», но я никогда не думал о том, что стихами можно заработать сто рублей. Сердце мое взволновалось. Я разыскал сочинителя (поэт-самоучка крестьянин Денисов из села Кондаковки), раскрыл перед ним тоскующую непонятую душу, показал свои стихи и, к огорчению своему, получил ответ: «Надо учиться, знать размер, ударения».
Достал я, помню, синтаксис Кирпичникова и с головой ушел в учебу, чтобы осилить «знаки препинания». Конечно, измучился, обалдел, ничего не понимая. Решил учиться всерьез. Но как? Где? У кого? Набрался смелости и пошел к священнику Высокову, рассказал: так и так, мол, поэт-сочинитель, хочу учиться — помогите. Помочь он не помог, но и смеяться не стал. Однажды, идя к нему в церковь, чтобы взять рекомендацию для поступления в Озерскую второклассную школу, увидел возле него маленького седого старичка живописца (фамилии его, имени и отчества, к большому своему огорчению, я не знаю). Священник показал ему на меня, тот заинтересовался, пригласил к себе на квартиру, ободрил, успокоил, решил устроить меня в Вольскую учительскую семинарию, но, ввиду того, что я совершенно не подготовлен к вступительному экзамену, посоветовал поступить прежде в Озерскую второклассную школу, где экзамены попроще, дал на дорогу рубль денег, и я покинул магазин купца Березина. Отслужил молебен за пятачок, покрестился на соборную колокольню и с сумочкой за плечами, с желанием учиться пошел пешком из Мелекесса за сорок верст в село Озерки на экзамен.
Подробности опускаю.
Поступил, стал учиться стипендиатом. Это было в 1903 году.
Через три года кончил, получил свидетельство учителя школы грамоты. Будучи учеником третьего отделения, напечатал первый рассказ в петербургском журнале «Вестник трезвости», получил десять рублей гонорару. Радость нельзя было измерить ни ковшом, ни ведром, ни лопатой. Совсем очумел что называется. По окончании школы поехал в Самару искать должность писца. День торговал газетами, три дня таскал мусор на постройке, устроил стихотворение в самарской газете — ударился в Оренбург, где в то время кондуктором на железной дороге служил мой старший брат. Однажды читаю в оренбургской газете: «Нужно лицо, умеющее писать стихи на злобу дня. Адрес: Гранд-Отель, спросить мадам такую-то». Работы постоянной не было, и я подумал: «Могу ли я писать стихи на злобу дня?» И тут же сказал самому себе: «Могу». Пошел. Оказалось, что попал я к содержательнице кафе-шантана. Получил темы, «лозунги». Как сейчас помню предложенную мне заключительную строку, которой должен заканчиваться куплет:
Он подрастет, он подрастет.
Это об одном молодом человеке, которого осматривал доктор, как венерически больного. И еще что-то было сказано о старичке, и т. д. Я посмотрел на эту работу, как на хлеб, который мне нужен, взял заказы, просидел целую ночь, отнес — не приняли. Опять просидел целую ночь — опять не приняли. Носом у меня тронулась кровь от переутомления, но я опять работал. Приняли, заплатили пять рублей золотом, хвалили мои таланты, звали с собою в путешествие, просили захаживать к их «девочкам», чтобы знакомиться с «бытом», и говорили, что у меня «громадный талант кафе-шантанного поэта» (это буквально). Я, конечно, деревенский паренек, совершенно не понимал, куда я попал, ибо кафе-шантан казался мне большим театром. Меня обожгли похвалой, и похвалила не кто-нибудь, а солидная дама, «барыня», и я чуть не поскользнулся на этом пути.
Но письмо от Нютки Логиновой, моей первой любви, сразу меня отрезвило. Она (в то время гимназистка, революционерка, лет семнадцати) писала мне из Самары, что она вместе с товарищами идет в народ и будет бороться с царским произволом. Такого удара я не мог перенести. Как? Она — революционерка, идет в народ, возможно, погибнет, а я пишу стихи о старичках? Нет, это нехорошо.
Я тоже люблю народ, тоже готов служить ему бескорыстно своими «знаниями». И вот я снова бегу в деревню и поступаю учителем школы грамоты на десять рублей в месяц в глухую деревушку Письмирь Ставропольского уезда.
По деревням я служил шесть-семь лет, потом женился в 1912 году, перешел в земство и еще прослужил года три. Затем был мобилизован на войну в 1915 году и с тех пор совершенно оторвался от школы. На войне все-таки не был, оказался «тыловым».
После первого рассказа, напечатанного в «Вестнике трезвости», поместил там же еще несколько рассказов, затем работал немного в «Русском богатстве», «Современном мире» и постоянно до 1917 года в «Жизни для всех», выступая преимущественно с рассказами из жизни учителей, сельского духовенства и крестьянской бедноты. В общем, писал мало — по рассказу, по два в год.
В 1922 году перебрался в Москву.
Вот как будто и все.
А. С. Неверов умер в Москве 24 декабря 1923 года.
***
«Да, революция для нашего брата — клад. Время наше пришло! Дождались! Пора и нам показать себя!» — вот слова, которыми Неверов определил свое отношение к революции.
И, начиная с этого времени, его писательская энергия удесятеряется, и его творческие возможности вырастают безмерно. Он печатается в десятках газет и журналов, пишет пьесы для красноармейских театров, романы, рассказы, стихи.
Новая, раскрепощенная деревня становится основной его темой. Его очерки всегда оперативны, его рассказы и пьесы всегда остры, всегда отвечают сегодняшним потребностям читательской массы.
С выходом романа «Ташкент — город хлебный» Неверов становится знаменитым писателем. И все большие требования предъявляет к себе как к писателю, все большие творческие замыслы встают перед ним. В одном из своих писем он пишет:
«Мы слышим только топот ног революции, но не знаем ее сердца. Вы понимаете меня? Я не философствую — плохой я философ, я тоже говорю с вами нутром. Я — не коммунист. Часто брюзжу, как обыватель слюни развожу, но когда сажусь писать о коммунистах, я понимаю их, художник во мне побеждает обывателя...
...Пошатайтесь по городу, по окраинам, наслушайтесь, налейтесь, и потом уже садитесь за большой рассказ. Скажите как раз то, что вам хочется сказать. Скажите свежим хорошим голосом, и никто у вас не будет обойден, ни старички, ни девушки, ни ручейки, ни трубы заводские. Всем найдется место в вашем сердце. И будет в рассказе радость, и горе, и слезы, и смех, и горечь, ибо будет сама жизнь».
* * *
Александр Неверов один из первых в советской литературе поднял деревенскую тему, искренне и правдиво изобразил классовое расслоение, жестокую борьбу нового со старым.
«Война так война!» — провозглашают в произведениях Неверова крестьяне-большевики, — война не только против прямых врагов народа — кулаков, генералов помещиков, но и против бытовой косности, мужицкой патриархальности, безгласной бабьей покорности, против всего, что мешает победе социалистической революции.
Крестьянин-бедняк Федякин, главный герой неоконченного романа Неверова «Гуси-лебеди»,— организатор борьбы с кулачеством, с белобандитами, интервентами. Федякин беспощаден к врагам. Для него нет возврата к старому потому, что лишь оскорбления, нищету и позор видел он в этом старом, эксплуататорском мире.
Неверов отнюдь не замалчивает сложности, трудности борьбы. Писатель ясно видит, что много вокруг «друзей» показных, а в стан врагов вследствие невежества и провокации иногда попадает свой же крестьянин-бедняк.
Особенно удался автору образ Андрона Непутевого, героя повести того же названия. Андрон чувствует, как необходимо и в то же время трудно «перевертывать» крестьянскую жизнь: «Не жалеть нельзя и жалеть нельзя». Но нет большей радости, чем радость борьбы за новую жизнь, за то, чтобы на веки веков сгинуло «черное горе мужицкое».
Популярные статьи сайта из раздела «Сны и магия»
.
Магия приворота
Приворот является магическим воздействием на человека помимо его воли. Принято различать два вида приворота – любовный и сексуальный. Чем же они отличаются между собой?
По данным статистики, наши соотечественницы ежегодно тратят баснословные суммы денег на экстрасенсов, гадалок. Воистину, вера в силу слова огромна. Но оправдана ли она?
Порча насылается на человека намеренно, при этом считается, что она действует на биоэнергетику жертвы. Наиболее уязвимыми являются дети, беременные и кормящие женщины.
Испокон веков люди пытались приворожить любимого человека и делали это с помощью магии. Существуют готовые рецепты приворотов, но надежнее обратиться к магу.
Достаточно ясные образы из сна производят неизгладимое впечатление на проснувшегося человека. Если через какое-то время события во сне воплощаются наяву, то люди убеждаются в том, что данный сон был вещим. Вещие сны отличаются от обычных тем, что они, за редким исключением, имеют прямое значение. Вещий сон всегда яркий, запоминающийся...
Существует стойкое убеждение, что сны про умерших людей не относятся к жанру ужасов, а, напротив, часто являются вещими снами. Так, например, стоит прислушиваться к словам покойников, потому что все они как правило являются прямыми и правдивыми, в отличие от иносказаний, которые произносят другие персонажи наших сновидений...
Если приснился какой-то плохой сон, то он запоминается почти всем и не выходит из головы длительное время. Часто человека пугает даже не столько само содержимое сновидения, а его последствия, ведь большинство из нас верит, что сны мы видим совсем не напрасно. Как выяснили ученые, плохой сон чаще всего снится человеку уже под самое утро...
Согласно Миллеру, сны, в которых снятся кошки – знак, предвещающий неудачу. Кроме случаев, когда кошку удается убить или прогнать. Если кошка нападает на сновидца, то это означает...
Как правило, змеи – это всегда что-то нехорошее, это предвестники будущих неприятностей. Если снятся змеи, которые активно шевелятся и извиваются, то говорят о том, что ...
Снятся деньги обычно к хлопотам, связанным с самыми разными сферами жизни людей. При этом надо обращать внимание, что за деньги снятся – медные, золотые или бумажные...
Сонник Миллера обещает, что если во сне паук плетет паутину, то в доме все будет спокойно и мирно, а если просто снятся пауки, то надо более внимательно отнестись к своей работе, и тогда...
При выборе имени для ребенка необходимо обращать внимание на сочетание выбранного имени и отчества. Предлагаем вам несколько практических советов и рекомендаций.
Хорошее сочетание имени и фамилии играет заметную роль для формирования комфортного существования и счастливой судьбы каждого из нас. Как же его добиться?
Еще недавно многие полагали, что брак по расчету - это архаический пережиток прошлого. Тем не менее, этот вид брака благополучно существует и в наши дни.
Очевидно, что уход за собой необходим любой девушке и женщине в любом возрасте. Но в чем он должен заключаться? С чего начать?
Представляем вам примерный список процедур по уходу за собой в домашних условиях, который вы можете взять за основу и переделать непосредственно под себя.
Та-а-а-к… Повеселилась вчера на дружеской вечеринке… а сегодня из зеркала смотрит на меня незнакомая тётя: убедительные круги под глазами, синева, а первые морщинки
просто кричат о моём биологическом возрасте всем окружающим. Выход один – маскироваться!
Нанесение косметических масок для кожи - одна из самых популярных и эффективных процедур, заметно улучшающая состояние кожных покровов и позволяющая насытить кожу лица необходимыми витаминами. Приготовление масок занимает буквально несколько минут!
Каждая женщина в состоянии выглядеть исключительно стильно, тратя на обновление своего гардероба вполне посильные суммы. И добиться этого совсем несложно – достаточно следовать нескольким простым правилам.
С давних времен и до наших дней люди верят в магическую силу камней, в то, что энергия камня сможет защитить от опасности, поможет человеку быть здоровым и счастливым.
Для выбора амулета не очень важно, соответствует ли минерал нужному знаку Зодиака его владельца. Тут дело совершенно в другом.
© Все права на статьи принадлежат авторам сайта, если не указано иное.
16 +