Я родился в 1884 году, 19 февраля, в мингрельском селении Обуджи Цаленджихского района, одного из красивейших уголков Западной Грузии. С севера-востока он смыкается с отрогами величественных гор Западного Кавказа, а с юго-запада граничит с равнинными просторами черноморского побережья, спускаясь к ним по террасам красивейших холмов, изрезанных лугами и покрытых вековыми лесами. Климат района довольно суров, в особенности в верхних частях, однако, начиная с Обуджи, расположенного у спуска в равнины, он смягчен близостью Черного моря, засылающего сюда по ущелью реки Чанисцкали свое мягкое веяние. Чанисцкали — небольшая, но очаровательная река, протекающая посередине села и принимающая в своем течении бесчисленное множество речек и ручьев, которые стекают с гор и холмов и наполняют непрестанным журчанием окрестность.
Я обязан своему родному селу весьма многим, и чем дольше живу, тем большей признательностью к. нему проникаюсь. В его лоне я впервые почувствовал радость жизни и очарование людьми, носившими меня на руках и дарившими мне ласку и любовь. Здесь впервые задумывался! я над непонятными, еще не постижимыми моему уму явлениями, и меня захватывали мечты, далеко увлекавшие от окружающей действительности.
Однако счастливым дням жизни в Обуджи скоро пришел конец. Родители мои покинули мое любимое село и переселились в уездный городок Зугдиди, считавшийся когда-то административным и культурным центром бывшего Мингрельского княжества.
Здесь было больше возможности для практического применения знаний отца и создания материального благосостояния семьи. Мне было семь лет, когда я попал в новую обстановку. Не успел я освоиться с ней, как отец, через год после переселения в новые места, взял меня в город Кутаиси и отдал в единственную во всей губернии гимназию.
Родители мои были мелкопоместные дворяне. Отец, Михаил Зурабович, в молодости учился в Кутаисской губернской гимназии. Он был принят в гимназию на казенный счет благодаря заслугам деда, влиятельного человека своего времени. Поступить в гимназию, да еще на казенный счет, было делом нелегким. Из каждого уезда губернии отбирали по три — пять человек дворянских детей, и направляли в пансион гимназии. Из Зугдидского уезда одним из пяти оказался мой отец. Но курса учения ему не удалось закончить из-за смерти деда. Как старший сын, он был вызван из Кутаиси в Обуджи в семью, оставшуюся без главы. Отец вернулся домой, закончив шесть классов гимназии. По тому времени это было достаточно, чтобы считаться интеллигентом не только в Цаленджихском районе, но и во всем Зугдидском уезде.
Мать, Марта Кегуцовна (урожд. Хвития), в школе не обучалась, но была грамотна. Это она обучила меня чтению и письму по традиционному методу, практиковавшемуся в те времена в грузинских дворянских семьях.
В Кутаисской гимназии, куда отец меня определил, начался новый период моей жизни, совершенно отличный от обуджского. Он приобщил меня к передовому умственному движению грузинской интеллигенции. Охваченные новыми идеями, сверстники не замедлили образовать кружок и поставили себе целью изучение родной грузинской литературы и истории, которые не преподавались в тогдашних гимназиях. Кружок имел рукописный журнал «Момавали» («Грядущее»), куда авторы, члены кружка, вписывали свои сочинения — стихи, статьи, миниатюрные рассказы, отражавшие настроение учащихся. Кружок выпускал свой журнал в количестве десяти экземпляров. Я помню свою первую пробу пера. Она называлась «Сон». В рассказе изображалось падение самодержавия и торжество рабочих и крестьян в причудливых, аллегорических образах сна.
Революционное настроение все более и более захватывало кружок. Этому способствовали происходившие тогда в Батуми забастовки рабочих завода Ротшильда и политические демонстрации, возглавляемые социал-демократической организацией.
Социал-демократическое идейное влияние возрастало со дня на день, захватывая широкие слои рабочих, крестьян и интеллигенции. Это общественно-политическое движение не могло пройти мимо нашего ученического кружка.
Мы «засели» за марксизм. К нам пришел новый руководитель занятиями по марксизму, хорошо известный в подпольном мире работник большевистского Имеретинско-Мингрельского комитета товарищ Алеша (Прокофий) Джапаридзе, впоследствии один из двадцати шести комиссаров, расстрелянных английской разведкой в Закаспии. Кружок с литературных тем перешел на изучение дарвинизма, политической экономии, диалектического материализма и марксистской литературы. Благодаря товарищу Джапаридзе члены кружка были вовлечены в нелегальную работу среди крестьян близлежащих сел и рабочих города. Помню, первое организационное собрание представителей приказчиков Кутаиси состоялось под руководством Джапаридзе в моей комнате, на окраине города.
Ученические кружки были во всех учебных заведениях Кутаиси как мужских, так и женских. После перемены и расширения программы занятий этих кружков был создан объединявший их центр.
В конце 1903 года ученический центр решил устроить забастовку и массовую уличную демонстрацию по городу с лозунгами «Долой самодержавие», «Да здравствует свободная школа». И вот в начале 1904 года перед взором жителей города развернулось не виданное еще в Кутаиси необыкновенное зрелище. В назначенный день с утра кутаисские учащиеся прекратили занятия, и вышли на улицы, выкрикивая революционные лозунги. Однако демонстрацию быстро рассеяли вооруженная полиция и пожарная команда.
В 1904 году я кончил Кутаисскую гимназию и в том же году поступил на юридический факультет Харьковского университета. Отца не было уже в живых, и, находясь на иждивении матери, я считал для себя недоступными такие крупные города, как Петербург и Москва, хотя и стремился попасть в них. В 1905 году студенческое революционное движение приняло повсеместно большие размеры. Это был период либерального министерства Святополк-Мирского и петиций общественных организаций, которыми города и села забрасывали правительство, требуя самых широких демократических прав. Пройдя школу нелегальной работы в Кутаиси, я считал себя опытным революционером, не пропускал ни одной демонстрации, в то же время помогал социал-демократической организации в распространении по городу прокламаций и снабжении рабочих кружков при заводах и фабриках нелегальной литературой. В начале 1905 года университет временно закрыли, чтобы пресечь разраставшиеся волнения и демонстрации. Имея сведения о массовом революционном движении в Грузии, я предпочел вернуться на родину, чтобы не оставаться после закрытия университета без дела в Харькове.
На родине я застал революционное движение в полном разгаре. В Зугдидском уезде происходили стычки вооруженного крестьянства с полицией. Стихийные волнения принимали широкий размах. Я не замедлил встать в ряды участников движения. Мое звание студента и причастие к социал-демократии подняли мой авторитет среди крестьянства и интеллигенции уезда. Вскоре была обезоружена вся земская стража уезда, открыты тюрьмы и старая администрация устранена от дела. Власть перешла к восставшему народу, возглавляемому социал-демократической партией.
Однако после поражения декабрьского восстания в Москве повсеместно восторжествовала реакция. Карательные экспедиции с огнем и мечом прошли по городам и селам. Усиленные отряды царского войска, после подавления крестьянского восстания в Грузии, во главе с генералом Алихановым двинулись через Сурамский перевал в Западную Грузию, неся смерть и разрушение. Революционными организациями было решено воспрепятствовать с оружием в руках продвижению царского войска и с этой целью дать бой у самого перевала. Только один Зугдидский уезд выставил около шестисот хорошо вооруженных красносотенцев для ограждения от черной реакции. Однако силы оказались неравными. Реакция восторжествовала.
В начале 1906 года я был арестован и заключен в кутаисскую губернскую тюрьму, официально носящую громкое название «Кутаисский тюремный замок». Составили обвинительный акт, озаглавленный не менее претенциозно — «Дело о Зугдидской республике». Таких актов было составлено очень много по числу восставших уездов и городов. Сотни политических арестантов наполнили кутаисскую тюрьму. Всех их ждало суровое наказание. Не была исключена и смертная казнь.
В конце 1907 года социал-демократическая организация с целью освобождения политических заключенных провела подкоп извне в тюрьму. В числе тридцати шести товарищей, бежавших из тюрьмы через этот подкоп, был и я. Конечно, не будь я молод, не рискнул бы доверить свою судьбу этому узкому и длинному подземному проходу, сулящему очень мало шансов на благополучный исход опасного предприятия. Но молодость любит играть с опасностями, смело, смотря смерти в глаза.
Бегство удалось.
Я описал этот смелый побег из «Кутаисского тюремного замка» (сейчас это романтическое название мне кажется подходящим к тюрьме, с именем которой связан один из важных революционных актов в истории социал-демократического движения в Грузии) в романе «Кровь», выпущенном в русском переводе в 1930 году Гослитиздатом.
После этого удачного побега я покинул Грузию, где розыски беглецов долго не прекращались. Товарищи снабдили меня надежным паспортом, и я выехал в Москву, где жили и учились старые мои друзья по гимназии и революционной работе 1905 года. В большом городе, имея друзей, вернее можно было укрыться под видом студента совершенно неизвестному революционеру, пока сложились бы благополучные обстоятельства для выезда за границу.
В Москве, облачившись в студенческую форму, я вместе с друзьями посещал лекции наиболее известных профессоров: Ключевского, Челпанова, Виппера, Когана и др. Я перевел свои документы из Харьковского университета в только что основанный Новгородцевым, Озеровым и другими учеными Коммерческий институт, находившийся в Замоскворечье. Был, приняв на экономическое отделение с зачетом двух семестров Харьковского университета.
Товарищи достали мне хорошо оплачиваемые частные уроки в знакомых грузинских семьях, проживавших в Москве. Благодаря стараниям друзей — некоторые из них работали в Художественном театре на режиссерских курсах у Станиславского — я имел доступ в театры. Я постоянно получал контрамарки на знаменитые спектакли Художественного театра и не пропускал ни одного литературного вечера, которые устраивались в аудитории Политехнического музея или в литературном кружке. Я познакомился с выдающимися поэтами и писателями того времени, присутствуя на их выступлениях и дискуссиях, часто устраиваемых в то время в Москве. Я читал много, следя за новой литературой. В Москве я постоянно жил на 4-й Тверской-Ямской улице. Здесь я познакомился с молодым В. Маяковским. На этой улице снимала квартиру семья Маяковского после выезда из Грузии. Мой друг, у которого я тогда проживал, близко знал членов семьи Маяковского. К нему часто приходил и сам Маяковский. В то время он увлекался рисованием. Он заходил с большим альбомом под мышкой и подолгу оставался с нами, вспоминая родное село Багдади и город Кутаиси, где он учился в гимназии. Это было до его знаменитых выступлений как поэта в обширном зале Политехнического музея.
Благодаря литературной и театральной атмосфере, окружавшей меня в Москве, я и сам стал писать. В первое время я черпал материал из воспоминаний детства, проведенного в Обуджи. Рассказы я писал реалистические с некоторым сатирическим уклоном. Первый мой рассказ «Прошедшее в настоящем» был напечатан в мае 1909 года в тбилисской социал-демократической газете. За ним последовали другие, скоро обратившие на себя внимание грузинской критики. Следует отметить, что последовавшие за первыми реалистическими произведениями рассказы и новеллы носили явные следы влияния декадентства, веяние которого сильно чувствовалось в московских литературных кругах того времени. Однако увлечение это оказалось кратковременным. В основном я не покидал первоначальной реалистической линии, лежавшей в основе моих первых рассказов.
В 1910 году я написал 4-актную драматическую поэму, использовав слышанную еще в детстве в Обуджи чудную народную сказку-легенду о сыне трех матерей («Сын трех матерей»). Поэма была напечатана в популярной тбилисской газете фельетонами в 1911 году.
Вообще все свои московские сочинения я писал, проживая на Тверской-Ямской улице, где снимал крошечную комнату с окном во двор. Мне редко случалось покидать ее. Я как-то породнился с ней и не забыл ее по сей день. Изредка приезжая в Москву, каждый раз навещаю знакомое окно моей комнаты, перед которым долго, долго простаиваю, не без волнения вспоминая счастливые начальные годы моих творческих усилий с их радостями и печалями. Домик был стар и тогда. Я был бесконечно рад, увидев его целым лет шесть — восемь тому назад во время последнего моего визита в Москву. Удивительно, как он все же устоял перед новым гигантским строительством великой столицы!
...Но вот наступило начало 1912 года. Москва готовилась к празднованию столетия Отечественной войны 1812 года. В ожидании приезда царской семьи Москву стали «чистить» от неблагонадежных элементов. Отряды полицейских с домовыми книгами в руках обходили дома, расположенные главным образом на окраинах и маленьких улицах, проверяя преимущественно приезжих — их занятия, документы и пр. Наступило для меня опасное время. При проверке легко было обнаружить несоответствие моего вида на жительство (чужой паспорт) и студенческого билета с настоящим моим именем. Необходимо было немедленно покинуть Москву, чтобы избежать ареста. Единственным выходом из положения было раздобыть заграничный паспорт и эмигрировать. Однако достать паспорт оказалось нелегко. Требовалось время. А домохозяйка моя при каждом моем возвращении в комнату сообщала, что приходили полицейские агенты для проверки моих документов. По совету друзей я решил попробовать сходить в канцелярию генерал-губернатора (ныне здание Моссовета) и подать заявление на разрешение на выезд. Я пошел на этот смелый шаг. От меня потребовали справку из участка о благонадежности. Участок беспрепятственно выдал мне справку на основании того, что я почти три года проживал в одной и той же квартире и ни в чем предосудительном не был замешан. На основании этого мне выдали заграничный паспорт на шесть месяцев. В тот же день я покинул Москву и выехал через Брестский вокзал в Берлин. Из Берлина я направился в Женеву, давнишний центр русской эмиграции, где проживали мои друзья, бежавшие в 1907 году из кутаисской тюрьмы и вовремя успевшие эмигрировать. Я имел их адреса и переписывался с ними.
В Женеве я вскоре вернулся к своим прерванным литературным занятиям. Финансовое состояние мое было плачевным. Остаток присланных в Москву матерью денег на дорогу был на исходе. У меня были сведения еще в Москве, что грузинские детские журналы в Тбилиси хорошо оплачивают авторов. Я решил попробовать свои силы в жанре детских рассказов. Первый рассказ мне удался, и я незамедлительно направил его в Тбилиси. За ним последовали другие, впоследствии изданные сборником. В то же время в Тбилиси нашлись доброжелатели, которые выхлопотали мне стипендию в размере двадцати пяти рублей в Правлении «Общества распространения грамотности среди грузинского населения». Этому способствовало появление в влиятельной грузинской газете годового литературного обзора, в котором расхваливали мое творчество.
Кое-как наладив «финансы», я спокойно занялся поисками материала для очередного рассказа. Взоры мои на этот раз были обращены к родному Обуджи и детским впечатлениям, по-видимому, далеко еще не исчерпанным. В Обуджи по соседству жил один глухонемой, сын бедного крестьянина. Это был сельский пастух, молодой и сильный парень, ходивший полуголым. У него были свои повадки — он вечно разговаривал с самим собой. Мы гурьбой ходили за ним, наблюдая его странное поведение. Мы его боялись, но любили. Я искал материал для рассказа, и передо мной встал живой образ этого глухонемого, и я решил сделать из него героя маленького колоритного рассказа. Я назвал его «Бачуа» — именем героя. Однако рассказ не получился. Раздумывая над неудачей, я пришел к заключению, что моему глухонемому не хватало, выражаясь по-современному, идейно-художественной нагрузки. Когда я начал перерабатывать рассказ, меня осенила мысль связать героя с революционным движением крестьянства в 1905 году. Передо мной возникли образы крестьян — главарей восстания, с которыми я был знаком во время революционной работы по Зугдидскому уезду. Все это выдвинуло передо мной новую задачу — художественно воспроизвести 1905 год в Грузии.
Так родилась повесть «Тариэл Голуа», сыгравшая большую роль в истории моего творчества. Закончив повесть, я прочел ее в кругу эмигрантов, участников революционного движения 1905 года. Товарищи одобрили произведение. Я решил направить его в Тбилиси для напечатания.
Почтовое сообщение с Россией было затруднено из-за разгоревшейся войны. Почта из Швейцарии шла долгим, кружным путем, через Францию, Англию, Норвегию и пр. Я не очень верил, что моя рукопись достигнет места своего назначения. От этой неуверенности мне было неспокойно.
К этому времени относится случайная моя встреча со старым грузинским писателем и общественным деятелем Тедо Сахокия, также эмигрантом, но проживавшим в Париже. Он мне сообщил, что получил разрешение от русского правительства на возвращение на родину, и предложил ехать с ним вместе, уверяя, что в Грузии за давностью лет, вероятно, никто уже не помнит о моей революционной работе и бегстве.
Это предложение возымело свое действие. Несмотря на то, что Женева обогатила меня знаниями и новыми впечатлениями,— я был весьма доволен занятиями в университете, куда был зачислен, аккуратно посещал лекции и семинары по литературе и философии,— сердце мое все время звало вернуться на далекую родину. Это настроение возрастало, несмотря на то, что морально я как революционер должен был быть удовлетворен, что жил в среде революционеров, познакомился с лидерами социал-демократического движения. Я лично был знаком с В. И. Лениным, часто наезжавшим в Женеву. Встречался также с Плехановым, Мартовым, Даном, Луначарским и многими другими. Все же меня тянуло на родину, к родному народу и природе, к первоначальным живым источникам моих вдохновений. И вот над предложением товарища Сахокия я стал чаще задумываться, тем более что эмигрантская однообразная жизнь в атмосфере партийных и фракционных споров, не приводивших ни к чему, усиливала мою мечту о возвращении к себе хотя бы нелегальным путем. И вот в один прекрасный день я взял визу у русского консула на право возвращения в Россию, а у французского — на право въезда во Францию и направился в Париж к Сахокия.
В Париже меня задержали целых две недели для установления моей благонадежности, поскольку я ехал из нейтральной Швейцарии, имевшей свободное сообщение и с воевавшими между собою государствами. Это время я использовал для беглого ознакомления с парижскими достопримечательностями. К моему счастью, из музеев часть Лувра (нижние комнаты) оказалась открытой для посетителей. Открыты были также Люксембургский музей и Дом инвалидов, в которых я успел побывать за эти дни.
В Лондоне процедура проверки документов продолжалась. Мы задержались здесь на десять дней. Британский музей был закрыт. Мы устремились в музей Альберта, в котором проводили все свободное время, знакомясь с богатыми его экспонатами.
Наконец нас отпустили. В Ньюкэстле нам удалось устроиться на маленьком норвежском торговом пароходе, и мы пустились в дальнейший путь через Северное море, не страшась немецких подводных лодок, которыми кишело в то время это море.
Прибыв в Норвегию благополучно, но не без пережитых страхов в пути, мы остановились в Бергене. Отдохнули. Мой спутник Сахокия сейчас же пошел отдать визит английскому генеральному консулу Уордропу, брату миссис Уордроп, которой принадлежит прозаический английский перевод гордости грузинской национальной: литературы «Витязя в тигровой шкуре» Ш. Руставели.
Сахокия скоро вернулся от Уордропа с кипой грузинских газет. Оказалось, что Уордропу в знак уважения к памяти его сестры грузинские редакции регулярно посылали газеты из Тбилиси. Он передал их своему гостю, более месяца не видевшему грузинских газет. Но в том не было никакого чуда. Чудо было в том, что в первой же газете, которую я развернул, мне бросилось в глаза набранное крупным шрифтом заглавие фельетона: «Тариэл Голуа». Неожиданная радость поразила меня. Фельетон имел краткое предисловие редакции, оповещавшее читателей о появлении нового, значительного произведения и дававшее лестный отзыв о нем.
Я приехал в Тбилиси уже известным в Грузии писателем. «Тариэл Голуа» успел в кратчайший срок завоевать всеобщее внимание.
В Грузии недолго пришлось находиться на нелегальном положении. Через несколько месяцев я был легализован февральской революцией 1917 года.
В 1917 году в Тбилиси был основан Союз писателей Грузии. Я был избран в Правление, а затем в члены Президиума, оставаясь им бессменно до сего дня.
Я весь окунулся в общественно-литературную работу. Много времени и труда посвящал редактированию первых печатных, органов Союза, литературным докладам и пр. В 1923—1924 годах, после издания ряда рассказов и новелл, я задумал написать новый роман. Он представлялся мне как продолжение «Тариэла Голуа» и должен был отразить грузинскую общественно-политическую жизнь в эпоху реакции и борьбу народа против самодержавно-помещичьей власти в этот период. Роман получил название «Кровь». Он был выпущен отдельной книгой государственным издательством Грузии в 1928 году, переведен на русский язык и издан в Москве Гослитиздатом в несколько сокращенном виде.
В 1932—1933 годах, в разгар колхозного движения на селе, мне было предложено написать сценарий совместно с известным кинорежиссером Н. Шенгелая. Объездив все районы как Восточной, так и Западной Грузии, мы собрали богатейший материал. Родился фильм «Золотая долина», с успехом обошедший экраны Союза. Однако в фильме далеко не был использован богатый материал, имевшийся в распоряжении режиссера и сценариста. Я не мог свои наблюдения над новой жизнью и колхозным строительством считать художественно исчерпанными в фильме и принялся писать роман на собранном мною новом материале и использовав знание дореволюционной крестьянской жизни Грузии.
Роман «Гвади Бигва» был хорошо принят как в Грузии, так и в России. Он вышел отдельным изданием на грузинском языке в 1938 году, в 1939 году переведен на русский язык и впервые был напечатан в журнале «Дружба народов». В следующем году его напечатали в «Роман-газете». В 1941 году роман был удостоен Сталинской премии второй степени. Он много раз издавался в Москве, а также в союзных республиках и имел везде исключительно доброжелательную прессу. В 1942 году он был выпущен в английском переводе в Лондоне. Вслед за Лондоном издан на испанском языке (Буэнос-Айрес), на немецком (Берлин), чешском и словацком (Прага), венгерском (Будапешт), болгарском (София), румынском (Бухарест), польском (Варшава), хинди (Дели), китайском (Пекин).
В конце 1945 года я сдал в печать новый роман «Человек гор», написанный на материале Великой Отечественной войны. В нем отражена героическая борьба грузинского народа против фашистов, проникших через Западный Кавказ в пределы Грузии. «Человек гор» тоже имел успех, однако далеко уступавший «Гвади Бигва», неоднократно был печатаем в русском переводе, а также за рубежом на языках демократических республик.
В 1939 году за литературную деятельность я был награжден правительством орденом Трудового Красного Знамени. В 1946 году повторно был награжден этим же орденом и медалями «За доблестный труд» и «За оборону Кавказа».
В 1954 году в ознаменование моего 70-летия и 40-летия литературно-общественной работы был награжден орденом Ленина.
На втором съезде писателей СССР я был избран членом Правления ССП, оставаясь членом президиума Правления ССП Грузии.
В настоящее время я работаю над первой книгой воспоминаний.
Популярные статьи сайта из раздела «Сны и магия»
.
Магия приворота
Приворот является магическим воздействием на человека помимо его воли. Принято различать два вида приворота – любовный и сексуальный. Чем же они отличаются между собой?
По данным статистики, наши соотечественницы ежегодно тратят баснословные суммы денег на экстрасенсов, гадалок. Воистину, вера в силу слова огромна. Но оправдана ли она?
Порча насылается на человека намеренно, при этом считается, что она действует на биоэнергетику жертвы. Наиболее уязвимыми являются дети, беременные и кормящие женщины.
Испокон веков люди пытались приворожить любимого человека и делали это с помощью магии. Существуют готовые рецепты приворотов, но надежнее обратиться к магу.
Достаточно ясные образы из сна производят неизгладимое впечатление на проснувшегося человека. Если через какое-то время события во сне воплощаются наяву, то люди убеждаются в том, что данный сон был вещим. Вещие сны отличаются от обычных тем, что они, за редким исключением, имеют прямое значение. Вещий сон всегда яркий, запоминающийся...
Существует стойкое убеждение, что сны про умерших людей не относятся к жанру ужасов, а, напротив, часто являются вещими снами. Так, например, стоит прислушиваться к словам покойников, потому что все они как правило являются прямыми и правдивыми, в отличие от иносказаний, которые произносят другие персонажи наших сновидений...
Если приснился какой-то плохой сон, то он запоминается почти всем и не выходит из головы длительное время. Часто человека пугает даже не столько само содержимое сновидения, а его последствия, ведь большинство из нас верит, что сны мы видим совсем не напрасно. Как выяснили ученые, плохой сон чаще всего снится человеку уже под самое утро...
Согласно Миллеру, сны, в которых снятся кошки – знак, предвещающий неудачу. Кроме случаев, когда кошку удается убить или прогнать. Если кошка нападает на сновидца, то это означает...
Как правило, змеи – это всегда что-то нехорошее, это предвестники будущих неприятностей. Если снятся змеи, которые активно шевелятся и извиваются, то говорят о том, что ...
Снятся деньги обычно к хлопотам, связанным с самыми разными сферами жизни людей. При этом надо обращать внимание, что за деньги снятся – медные, золотые или бумажные...
Сонник Миллера обещает, что если во сне паук плетет паутину, то в доме все будет спокойно и мирно, а если просто снятся пауки, то надо более внимательно отнестись к своей работе, и тогда...
При выборе имени для ребенка необходимо обращать внимание на сочетание выбранного имени и отчества. Предлагаем вам несколько практических советов и рекомендаций.
Хорошее сочетание имени и фамилии играет заметную роль для формирования комфортного существования и счастливой судьбы каждого из нас. Как же его добиться?
Еще недавно многие полагали, что брак по расчету - это архаический пережиток прошлого. Тем не менее, этот вид брака благополучно существует и в наши дни.
Очевидно, что уход за собой необходим любой девушке и женщине в любом возрасте. Но в чем он должен заключаться? С чего начать?
Представляем вам примерный список процедур по уходу за собой в домашних условиях, который вы можете взять за основу и переделать непосредственно под себя.
Та-а-а-к… Повеселилась вчера на дружеской вечеринке… а сегодня из зеркала смотрит на меня незнакомая тётя: убедительные круги под глазами, синева, а первые морщинки
просто кричат о моём биологическом возрасте всем окружающим. Выход один – маскироваться!
Нанесение косметических масок для кожи - одна из самых популярных и эффективных процедур, заметно улучшающая состояние кожных покровов и позволяющая насытить кожу лица необходимыми витаминами. Приготовление масок занимает буквально несколько минут!
Каждая женщина в состоянии выглядеть исключительно стильно, тратя на обновление своего гардероба вполне посильные суммы. И добиться этого совсем несложно – достаточно следовать нескольким простым правилам.
С давних времен и до наших дней люди верят в магическую силу камней, в то, что энергия камня сможет защитить от опасности, поможет человеку быть здоровым и счастливым.
Для выбора амулета не очень важно, соответствует ли минерал нужному знаку Зодиака его владельца. Тут дело совершенно в другом.
© Все права на статьи принадлежат авторам сайта, если не указано иное.
16 +