Я, Михаил Саввич Джавахишвили (Адамашвили), родился в 1880 году, 8 ноября (по старому стилю), в селе Церакви Борчалинского уезда, в семье зажиточного крестьянина.
Четыре года я провел в русских школах в Привольном и Джелалоглы. В 1893 году меня отдали в сельскохозяйственную школу в селе Цинамдзгвари-анткари, а оттуда перевели в Крымское училище садоводства и виноградарства. В 1899—1900 годах я потерял родителей. Мне еще оставалось проучиться год, но в 1901 году я оставил училище и вернулся на родину.
Мой отец основал селение на землях казенного поместья близ Шулавери и переселился туда со всей семьей. В конце 1899 года на наш дом напали соседи — хотели похитить мою младшую сестру Софью. Отца не было дома. Женщины оказали сопротивление. В схватке эти звери убили и сестру мою, и мать, и нашего работника. Мой отец был атеистом, но это несчастье сломило его, он пожертвовал много денег на восстановление старой церкви, а через год и сам скончался. Все это так сильно подействовало на меня, что в 1902 году я покинул деревню и с тех пор ни разу туда не возвращался.
Год я прослужил на медеплавильном заводе в Алаверди. Там и начал писать. Я писал по-грузински, по-русски и рвал; уничтожил много написанного. Материально я был хорошо устроен, но тяга к творчеству взяла верх, и в 1903 году я переехал в Тбилиси. Здесь пришлось испытать тяжкую нужду, но недолгую. В ноябре я за одну ночь написал рассказ «Чанчура», который напечатали в приложении к «Цнобис пурцели» («Информационный листок»). С этого же времени я стал постоянным сотрудником газеты «Цнобис пурцели».
В 1904 году мне предложили стать фактическим редактором газеты «Иверия». В 1905 году газета перешла в руки Ф. Гогичайшвили, и я продолжал сотрудничать в ней. Работа в газете целиком захватила меня, поэтому за три года я написал только восемь маленьких рассказов («Чанчура», «Самозабвенье», «Беспризорная» и др.).
В 1906 году за редактирование газеты «Глехи» («Крестьянин») меня привлекли к суду. Я скрылся в Швейцарии. В 1907 году переехал в Париж и там, в университете изучал литературу, искусство, политическую экономию.
Некоторое время спустя совершил поездку по Швейцарии, Италии, Северной Африке, Англии, Бельгии и Германии. В юности мне случайно довелось побывать и в Стамбуле.
В конце 1909 года я по чужому паспорту вернулся на родину. Здесь я принял участие в издании журнала «Эри» («Нация»). Журнал наш скоро закрыли, а меня арестовали. Год продержали в Метехской тюрьме, а затем выслали с Кавказа, определив в Ростове на должность страхового инспектора.
В 1912 году я женился во Владикавказе (на Любе Джачвадзе). В 1913 году страховое общество назначило меня уполномоченным по Закавказью. С началом войны страхование было приостановлено. Я стал сотрудничать в газете «Сакартвело» («Грузия»). Начальник Кавказского военного округа генерал Вольский «посоветовал» мне покинуть? Кавказ. Я перешел на службу в Общество Красного Креста; до 1918 года работал в Торгово-промышленной палате Грузии, созданной при моем участии.
В течение 1921 —1922 годов я был председателем коллегии промышленного отдела Высшего совета народного хозяйства Грузии.
В 1922 году заведовал финансово-экономическим и, лицензионным отделом Комиссариата внешней торговли Закавказья.
В 1923 году я написал рассказ «Лесной человек» и окончательно вернулся к литературе. С тех пор написал около двадцати рассказов и пять романов («Квачи», «Хизаны Джако», «Белый воротник», «Арсен из Марабды» и «Бремя женщины»).
Почти все мои произведения печатались вначале в журнале «Мнатоби», а потом выходили отдельными изданиями. Много раз выходили они на русском, украинском, армянском языках. На французском языке опубликованы рассказы «Правдивый Абдула» и «Сапожник Габо», на чешском — роман «Белый воротник».
Мной переведены на грузинский язык произведения Мопассана («25 франков», «Шкаф», «Милый друг»), А. Чехова, Г. Сенкевича и других.
Кроме рассказов и романов, я написал множество статей, например «Мы и наш театр», «Как создавался «Арсен из Марабды», «Как я работаю», «За литературный грузинский язык», «Полезная борьба», «Руставели, или Руставели», «Витязь в тигровой шкуре» под редакцией К. Чичинадзе», «Опять за литературный грузинский язык», «Литературная Грузия» и др.
Надо сказать, что до 1924 года я не подписывал газетные статьи или публиковал их под псевдонимами: А-ли, Али, Мали, Мадли, М. Адли. М. А-ли и др.
В 1928—1929 годах я примкнул к литературной группе «Арифион».
В начальный период своей литературной деятельности (1903—1908) я испытал определенное влияние Флобера, Мопассана и Горького, а учителями грузинского языка для меня были И. Чавчавадзе, А. Церетели и Важа Пшавела (я имею в виду его прозу).
В настоящее время являюсь членом ЦИК Грузии, президиума Союза писателей Грузии, президиума и правления Союза писателей СССР, президиума Главного комитета по пушкинскому юбилею, комитетов по проведению юбилеев Шота Руставели и Ильи Чавчавадзе, правления Литфонда, комиссии по выработке норм языка, председателем секции прозы Союза писателей Грузии и др.
В 1936 году я был награжден Орденом Красного Знамени.
***
На эту тему — о работе писателя — иной мог бы написать целый том. Она очень объемна и сложна... В ней две стороны: техническая и психологическая. Технология письма сама по себе не заслуживает большого внимания, а психология творчества трудна и скучна. Трудна потому, что почти не существует как наука — к тому же экспериментальная, а то, что существует, слишком изменчиво, неуловимо и пестро... но коль скоро творчество и его психология все же существуют, кое-кому полезно будет хоть краешком глаза заглянуть в тот сокровенный тайник, где готовятся роман, поэма, опера, картина или скульптура.
Счастлив тот, кто с юности нашел свой путь. Мой отец был земледельцем и меня готовил к сходному занятию. Агрономия отняла у меня восемь лет. После смерти отца меня вызвал директор училища и сказал: «Агронома из вас не выйдет, советую выбрать другую специальность, например, стать телеграфистом. Что вы скажете на это? Прекрасное занятие». Я согласился с ним и оставил изучение агрономии. Но и за «прекрасное занятие» я не взялся. Совсем другое не давало мне покоя. Я хотел стать художником, а стал изучать литературу, пробовать писать, и с того дня изливал на бумагу не дававшие мне покоя мысли и картины. Правда, я скоро отошел от художественного творчества и почти двадцать лет молчал, но не об этом сейчас речь; автобиографию — в другой раз.
В те годы в литературе формировался и получал распространение образ «бедного человека», привлекший к себе и мое внимание... Так родился рассказ «Чанчура»... За одним обездоленным героем последовали другие (рассказы «Беспризорная», «Самозабвенье», «Сапожник Габо», «Свадьба Курки»), и этот мотив — мотив угнетенных и несчастных— не раз повторялся в моем творчестве и после двадцатилетнего молчания; он не мог не повториться, потому что жалость и сочувствие для писателя то же самое, что пальцы для искусного чонгуриста.
Какой материал мне больше всего помогает писать — автобиография, личные наблюдения или же материал записок? Все вместе, в отдельности — ни одно из них. Самым опасным материалом является книжный. Вместо свободного творчества получается слепое подражание.
Наблюдательность одно время стала для меня культом и очень мне помогла. Для прозаика она все равно, что крылья, без нее ему не взлететь. Без личных наблюдений можно написать что-нибудь чисто психологическое, но не создать живого типа, не нарисовать пейзажа, не показать взаимосвязей между миром сущего и природой, то есть не показать самой жизни во всем ее объеме. А назначение прозаика именно в этом, и ни в чем другом. Писатель должен изобразить, дать увидеть (он мыслит образами, искусство — это сгусток природы), а рассуждения, описания и разговоры пусть предоставит другим. Кто не способен наблюдать, тот ничего не сумеет показать.
Материал наблюдений и автобиографии неразрывно переплетены.
Пережитое и увиденное своими глазами так же не похоже на выдуманное, как живое на мертвое... Каждый может выдумать какую-нибудь историю, но если ей недостанет того, что идет от увиденного и испытанного, то мертвая фабула и всякие литературные приемы не превратят ее в волшебное творение, в котором бьется жизнь, которое вершит чудеса, приводит нас в трепет и покоряет.
Но не думайте, что это главное, что достаточно этого. С любым человеком случалась какая-либо история, каждый видел и испытал что-то, но не каждый годится в писатели. Писателю и вообще творцу, созидателю нужно много такого, что уже известно науке и еще нечто такое («что-то», именуемое талантом), что пока не постигнуто, не понято.
С одной стороны, я счастливый писатель: я очень много ездил, видел, слышал, пережил — автобиографическим материалом я достаточно богат. Не могу пожаловаться и на недостаток знаний. Но мало накопить знания. Само по себе книжное образование рождает эрудита, но образованного писателя не создает... Писатель, особенно прозаик, должен много ездить, чтобы все увидеть, услышать, испытать, понять и впитать в себя,— ведь тот, кто мало получил, не сможет дать многого.
Очень помогает писателю прототип. Если воображение рисует знакомое лицо, то и тип получается живым. Однако мало нарисовать портрет.
Писатель по-своему пересоздает знакомый образ, кое-что добавляет, кое-что исключает и, наконец, выводит героя, и похожего и непохожего на подлинник. Так создается синтетический тип...
Что мне дает первый импульс — услышанная история, найденный образ, конкретное задание или еще что-нибудь? Отвечаю: и одно, и другое, и третье... Я взял себе за правило и до сих пор придерживаюсь его — почти ежедневно что-нибудь записывать: слово, образ, выражение, событие — значительное и незначительное, услышанное краем уха, подмеченное хоть одним глазом и выдуманное мною. Этот материал, услышанный и вымышленный, переваривается в творческой лаборатории, обрабатывается и, в конце концов, получается нечто такое, что порой и сам автор с трудом узнает.
Когда я работаю? Когда благоприятствуют условия... Для работы день предпочитаю ночи. Ночью и мысли и чувства возбуждены, смятены, взвинчены, а днем спокойны, ясны, умиротворенны... Ритм написанного ночью стремителен и высок, но в то же время он опасен. Бывает, проработав ночью, и во сне не можешь расстаться с героем, он терзает, изводит, пытает тебя. Мозг работает подобно заведенным часам, уже не подчиняется тебе, кто-то или что-то завладевает тобой и мотает словно метлу. Здоровый труд возможен лишь днем, так как днем ты сам властен над этим подсознательным «чем-то» или «кем-то» и твердой рукой ведешь его, как опытный наездник норовистого коня, ночью же удила ослаблены, и своенравный конь носит тебя без пути и дороги.
...Когда-то я писал карандашом. Потом опротивело. С тех пор пользуюсь чернилами. На пишущей машинке могу написать, скажем, статью, но печатать роман или рассказ — такое даже представить себе не могу. Я должен несколько раз перечитать написанное, надо зачеркнуть что-то, исправить, добавить, переставить слова и фразы, а на пишущей машинке это или очень трудно, или же совсем невозможно.
Не все свои произведения я переписываю целиком заново... но зато я много времени трачу на исправление: например, «Арсена» в оригинале я правил четыре-пять раз, а если учесть и перепечатку на машинке и две-три корректуры, то получается, что семь-восемь раз читал и правил этот роман. Вообще, то, что больше всего меня удовлетворяет, заставляло и времени тратить больше...
Составляю ли я заранее план работы? Это очень интересный вопрос. Есть два типа писателя. Один, прежде чем сесть за стол, мысленно уже написал свое произведение или набросал на бумаге ход развития! своего творения. Другой же и сам отчетливо не представляет истории, образа, типа, идеи, о которых собирается писать. Все это еще туманно, неустойчиво, отвлеченно. Я отношусь ко второму типу. Несколько раз пытался я составлять план, но быстро изменял ему, забывал его, рвал. План вырабатывается при письме, его создают мои герои и процесс развития фабулы...
Самое трудное для писателя — начать повествование. Начало произведения определяет его ритм, колорит, стиль. Сухо, бесцветно начатая история так и напишется — сухо, бесцветно. Трудно разжечь пламя, изменить стиль и ритм потом, трудно и опасно, поэтому я долго ищу начало.
Конец по трудности не уступает началу. Нелегко поставить последнюю точку. Этот гвоздь нужно вбивать глубже всех других. Из всех читателей книги автор — читатель самый беспощадный и придирчивый, поэтому он сам должен быть доволен концом.
На чем я больше основываю образ, на слуховом или зрительном восприятии? В прошлом об этом не спорили. Этот вопрос поставили формалисты и символисты, и первенство отдали слуху. Все гениальные писатели сначала видели образ, а уж потом облекали его в подобающую музыкальную форму. Живописец — родной брат писателя, а композитор — более дальний родственник, второочередный помощник. Мне кажется, что в этом отношении символисты, а особенно Андрей Белый и его последователи, причинили прозе огромный вред. Белый и его ученики — композиторы слова, а не художники — отобразители жизни. Они слишком заострили слух и словно совсем лишились зрения... Художественный образ Андрей Белый сделал служанкой музыкального звучания. Так он и его ученики поставили с ног на голову веками упрочившуюся истину, и она жестоко отомстила им за измену природе: символисты уже потерпели поражение, и скоро настанет время, когда лишь историк литературы вспомнит об их бесплодном новаторстве.
Русский язык еще кое-как приспособился к господству музыкального принципа, но грузинский синтаксис он разбивает и уродует. Примат музыкальности совершенно не считается с логическим ударением, и поэтому зачастую искажает мысль...
Несмотря на это, музыкальность строя можно найти в любой добротной прозе — художественной, публицистической, научной. Музыкальность органически вплетена в нее и слита с ней. Стихотворный ритм обязателен лишь для стихотворения. Ритмической прозой легко написать миниатюру, маленькую картину, даже рассказ (вспомните стихотворение в прозе), но докучливый однообразный ритм отяжеляет монументальную прозу, стесняет ее и затрудняет чтение. В стихотворении и в миниатюре метр неизменен, а в романе, вообще в прозе, изменяется, не поддается измерению и не подчиняется никаким нормам. Это вовсе не значит, что ритм в прозе излишен. Наоборот, я уделяю ему значительное внимание. Однако всему нужна мера, всему свое место...
Совсем в разных ритмах написаны мои рассказы «Чанчура» и «Лесной человек», «Самозабвенье» и «Правдивый Абдула», «Ламбало» и «Чашечка». Для отдельных картин того или иного романа тоже был найден свой определенный ритм...
Я уже говорил, что несколько раз перечитываю рукопись. При этом, вполне понятно, я слежу и за музыкальным строем, и если что-либо кажется мне не так, я читаю вслух и исправляю.
Легко понять состояние человека, завершившего большой труд, да еще чувствующего, что его творение получилось довольно-таки приличным. Когда ставишь последнюю точку, испытываешь чувство раба, сбросившего, разбившего свое ярмо, с той лишь разницей, что ты, художник-созидатель, тащил это ярмо с радостью и охотой.
Я не жалуюсь на жизнь. Я видел горести на своем пути, бывал и счастливым. Но редко я испытывал такую острую радость, какую переживал, заканчивая некоторые свои рассказы и романы...
Изменяю ли я первоначальный текст при переиздании? Безусловно. Обязательно переделываю, то есть заново правлю текст. Ни одно свое произведение я не отправлял в типографию неправленным.
Спрашиваете, какое влияние оказывает на меня критика. Очень не хочется, но все же отвечу. Греческий философ Зенон Элейский сказал: «Если бы меня не обижала хула моих собратьев, то не радовала бы и их похвала». Лишь лицемер не согласится с этим. Это сущая, правда, но похвала похвале и хула хуле рознь, критика и критики бывают разные. На мою долю с самого начала творчества выпало много похвал от тогдашних критиков (Занги, К. Абашидзе и др.), но это не вскружило мне голову, точно так же как в последнее время не «убила» брань суровых рецензентов... Я считаюсь лишь с правдивой и искренней критикой, лишь ей подчиняюсь.
Но что такое, правда? Кто является искренним, а кто нет? Впрочем, достаточно, ведь тут начинается такая темная и безграничная арена суждений, что на эту тему тоже можно исписать целый том и даже тома. Иногда мне кажется, что все книги на этом свете, в конце концов, написаны об этом, именно на эту тему.
Язык — основа, на которой стоит писатель, его главное оружие. Не знающий языка писатель подобен трехногому коню. Пусть он хоть гений — ему не тронуться с места, не понестись.
В силу обстоятельств я два раза «становился русским» и так позабывал грузинский язык, что с трудом понимал даже обиходную речь. Но когда решил заняться литературой, стать писателем, я взялся за грузинские книги, три лета кряду провел в Картли и восстановил забытое, мало того — обогатился многим новым. С тех пор я поступал так даже в годы, когда надолго отошел от художественной прозы. Словари, духовные книги и классика — вот моя каждодневная языковая пища. Непрерывная тренировка — залог успеха любого искусства. Постоянное обогащение лексического запаса и в первую очередь изучение разговорного народного языка — это тот фундамент, без которого не поставить никакого литературного памятника. Более того: если писатель среднего таланта в совершенстве владеет грузинским языком, он всегда превзойдет очень способного, но плохо знающего язык писателя.
Многим покажется парадоксальным, но я все же скажу: газету писатель должен лишь бегло просматривать... потому что язык ее поневоле беден, невыразителен, сер. Чтению такого грузинского языка я предпочитаю чтение словаря и «Висрамиани».
Особенно неуклонно следую этой системе, когда пишу рассказ или роман. Перед тем как сесть писать, я долгое время не читаю книг, написанных на другом языке. Цель ясна: перестроить языковый аппарат мозга на чистую грузинскую речь.
Наполеон говорил, что для победы нужны, во-первых, деньги, во-вторых, деньги и, наконец, опять-таки деньги. И я скажу, для литературного успеха нужен, во-первых, хороший грузинский язык, во-вторых, хороший грузинский язык и, наконец, опять-таки хороший грузинский язык.
М. С. Джавахишвили умер в 1937 году.
Популярные статьи сайта из раздела «Сны и магия»
.
Магия приворота
Приворот является магическим воздействием на человека помимо его воли. Принято различать два вида приворота – любовный и сексуальный. Чем же они отличаются между собой?
По данным статистики, наши соотечественницы ежегодно тратят баснословные суммы денег на экстрасенсов, гадалок. Воистину, вера в силу слова огромна. Но оправдана ли она?
Порча насылается на человека намеренно, при этом считается, что она действует на биоэнергетику жертвы. Наиболее уязвимыми являются дети, беременные и кормящие женщины.
Испокон веков люди пытались приворожить любимого человека и делали это с помощью магии. Существуют готовые рецепты приворотов, но надежнее обратиться к магу.
Достаточно ясные образы из сна производят неизгладимое впечатление на проснувшегося человека. Если через какое-то время события во сне воплощаются наяву, то люди убеждаются в том, что данный сон был вещим. Вещие сны отличаются от обычных тем, что они, за редким исключением, имеют прямое значение. Вещий сон всегда яркий, запоминающийся...
Существует стойкое убеждение, что сны про умерших людей не относятся к жанру ужасов, а, напротив, часто являются вещими снами. Так, например, стоит прислушиваться к словам покойников, потому что все они как правило являются прямыми и правдивыми, в отличие от иносказаний, которые произносят другие персонажи наших сновидений...
Если приснился какой-то плохой сон, то он запоминается почти всем и не выходит из головы длительное время. Часто человека пугает даже не столько само содержимое сновидения, а его последствия, ведь большинство из нас верит, что сны мы видим совсем не напрасно. Как выяснили ученые, плохой сон чаще всего снится человеку уже под самое утро...
Согласно Миллеру, сны, в которых снятся кошки – знак, предвещающий неудачу. Кроме случаев, когда кошку удается убить или прогнать. Если кошка нападает на сновидца, то это означает...
Как правило, змеи – это всегда что-то нехорошее, это предвестники будущих неприятностей. Если снятся змеи, которые активно шевелятся и извиваются, то говорят о том, что ...
Снятся деньги обычно к хлопотам, связанным с самыми разными сферами жизни людей. При этом надо обращать внимание, что за деньги снятся – медные, золотые или бумажные...
Сонник Миллера обещает, что если во сне паук плетет паутину, то в доме все будет спокойно и мирно, а если просто снятся пауки, то надо более внимательно отнестись к своей работе, и тогда...
При выборе имени для ребенка необходимо обращать внимание на сочетание выбранного имени и отчества. Предлагаем вам несколько практических советов и рекомендаций.
Хорошее сочетание имени и фамилии играет заметную роль для формирования комфортного существования и счастливой судьбы каждого из нас. Как же его добиться?
Еще недавно многие полагали, что брак по расчету - это архаический пережиток прошлого. Тем не менее, этот вид брака благополучно существует и в наши дни.
Очевидно, что уход за собой необходим любой девушке и женщине в любом возрасте. Но в чем он должен заключаться? С чего начать?
Представляем вам примерный список процедур по уходу за собой в домашних условиях, который вы можете взять за основу и переделать непосредственно под себя.
Та-а-а-к… Повеселилась вчера на дружеской вечеринке… а сегодня из зеркала смотрит на меня незнакомая тётя: убедительные круги под глазами, синева, а первые морщинки
просто кричат о моём биологическом возрасте всем окружающим. Выход один – маскироваться!
Нанесение косметических масок для кожи - одна из самых популярных и эффективных процедур, заметно улучшающая состояние кожных покровов и позволяющая насытить кожу лица необходимыми витаминами. Приготовление масок занимает буквально несколько минут!
Каждая женщина в состоянии выглядеть исключительно стильно, тратя на обновление своего гардероба вполне посильные суммы. И добиться этого совсем несложно – достаточно следовать нескольким простым правилам.
С давних времен и до наших дней люди верят в магическую силу камней, в то, что энергия камня сможет защитить от опасности, поможет человеку быть здоровым и счастливым.
Для выбора амулета не очень важно, соответствует ли минерал нужному знаку Зодиака его владельца. Тут дело совершенно в другом.
© Все права на статьи принадлежат авторам сайта, если не указано иное.
16 +