Но постараюсь в общих чертах припомнить, как вел нас покойный. Уже в четвертом классе, куда переходили мы совсем грамотными и умея письменно пересказывать прочитанное, повеяло на нас совсем новым духом. Не могу припомнить, что за курс полагался в этом классе,— помню одно: раздали нам славянскую грамматику Пенинского, довольно объемистую и с хрестоматией, но много-много раз, пятнадцать-двадцать в году, мы по ней читали и переводили евангелие, да, кажется, выучили спряжение глаголов. Но эти занятия были у нас каким-то придатком, чем-то таким, что нужно было проглотить как пилюлю, не спрашивая, зачем- это нужно, и чему и сам преподаватель, по-видимому, не придавал значения. Раздали еще и обе части хрестоматии Гала-хова, из которых на вторую (поэзию) и набросились мы с жадностью, зачитываясь разнообразными ее образцами, и, не довольствуясь отрывками, стали стараться приобрести где-нибудь на прочтение и целое сочинение. Такой интерес к этой книге возбудил в нас и Стоюнин, прочитавший из нее несколько образцов, рассказавший нам кое-что о жизни их авторов и по ней назначая образцы для устного изучения, причем, при ответе заставлял объяснять отдельные слова и выражения и пересказывать выученное кратко и подробно. С этого-то, четвертого, класса и начали мы интересоваться чтением, которое продолжалось у нас до самого выхода, все усиливаясь и способствуя нашему развитию. Здесь не могу не вспомнить маленького эпизода, относившегося именно к четвертому классу. Из библиотеки, как я сказал, никаких книг не давали, приносить с собой книги из дому тоже не всегда было удобно, и вот придумали мы, чтобы те из нас, кто ходит в отпуск и может читать дома, прочитывали интересные книги, а затем, возвратившись в гимназию, рассказывали прочитанное товарищам, чтобы таким образом меняться содержанием прочитанного и знакомить с книгами тех бездомных, которым не к кому было ходить и кто сидел в гимназии безвыходно. Так образовалось у нас в темном углу длинного коридора нечто вроде маленького кружка, клуба, где в зимние вечера, после вечерних занятий, а то и в спальне по ночам, шли не только оживленные рассказы прочитанного, которыми рассказчики старались отличаться, но и долгие жаркие дебаты.
Кроме изучения стихов и прозаических отрывков, с четвертого же класса начались очень заинтересовавшие нас небольшие самостоятельные сочинения, которые, обыкновенно, тут же прочитывались и обсуждались сообща в классе, под руководством преподавателя, причем к обсуждению призывался весь класс; сам же преподаватель только направлял нас, указывал погрешности и помогал их исправлению. И что особенно нравилось нам, четырнадцати-, пятнадцатилетним мальчикам,— это то, что учитель обращался с нами, как со взрослыми, никогда не смеясь над нашим невежеством. Так заинтересовались мы понемногу и книгой, стали присматриваться к самым способам выражения, начали инстинктивно чувствовать силу и красоту языка, а вместе с тем приучались разбирать самый строй сочинения, то есть его тему, план, части. Гордясь тем, что мы «учились уже у Стоюнина — и значит, не какие-нибудь школьники, а настоящие заправские гимназисты»,— перешли мы в пятый класс, где занятия приняли характер уже более систематический. Хрестоматия оставалась та же, но по ней уже задавались для учения наизусть вещи более серьёзные, очень нравившиеся нам музыкою стиха, например «Умирающий Тасс», «Тень друга», «На развалинах замка в Швеции» Батюшкова, «На смерть Гёте» Баратынского, особенно много произведений Пушкина, «На смерть князя Мещерского» Державина. Риторику Зеленецкого хотя нам и раздали, но по ней проходилось очень мало, все же необходимые понятия из теории словесности, логики и психологии просто и ясно рассказывал преподаватель, за которым записывали мы весь урок в виде сжатых конспектов; так же велось дело по словесности и в шестом классе, где на руках у нас была пиитика Зеленецкого. Просматривая впоследствии эти конспекты, послужившие материалом и мне для занятий с учениками на первых порах моей учительской деятельности, я увидел, что в этих конспектах в сжатом виде излагался тот материал, который вошел потом в книгу Стоюнина «Руководство к теоретическому изучению литературы». Сочинения и их разбор в классе по-прежнему занимали самое видное место, и вот некоторые из нас осмелились представить на суд учителя свои стихотворные опыты. Не смеясь над слабыми произведениями нашей школьной музы, явно подражавшими изучаемым образцам, он серьезно останавливался на их форме и содержании, показывал всю трудность этой формы и ничтожность, бедность или надуманность наших поэтических вымыслов с вымышленными же чувствами; везде прибегал он к сравнениям наших опытов с произведениями писателей великих, показывая нам этим истинное значение и требования поэзии. При этом мягко осуждая в самом деле плохие произведения оригинальные, он, однако, сочувственно относился к переводам одного из нас из Гёте, причем прочитанные в классе отрывки из «Ифигении в Тавриде» подали повод к живой беседе и о самой пьесе, и о ее авторе. Всем этим воспитывался в нас литературный интерес, единственный, кажется, умственный интерес в гимназии, а рассказы старших товарищей о происходивших тогда в шестом и седьмом классах литературных беседах, где отличался своими сочинениями тот или другой ученик, возбуждали заманчивые мечты о том, как-то на будущий год будем принимать участие в беседах и мы. Но мечтам этим лично для меня осуществиться не пришлось: к великой моей горести, из-за математики и физики остался я в пятом классе, а когда на следующий, 1856 год, перешел в шестой, беседы, эти, так много способствовавшие развитию и литературному образованию учеников, уже были прекращены. Еще до каникул 1856 года — значит, перед переходом в шестой класс, — вероятно, имея в виду беседы, Владимир Яковлевич предложил желающим выбрать по одному из русских писателей, которого на каникулах и изучить, и затем результаты этого изучения представить осенью, в виде сочинения. Теперешний пятый класс новых моих товарищей был плохой, и охотников взять работу, кажется, почти не нашлось; но я взял, помнится, по совету Стоюнина, Веневитинова, которого сочинения мне и были выданы из библиотеки. Упоминаю об этом потому, что эта первая моя, так сказать, ответственная литературная работа доставила мне на каникулах истинное наслаждение, и я не без некоторой гордости представил разбор осенью своему любимому преподавателю. Разбор, конечно, оказался довольно слаб, но Владимир Яковлевич предложил мне переработать его под его руководством, воспользовавшись данными мне как материал несколькими критическими статьями. Но так как беседы были прекращены и после каникул не состоялось даже и одной, то Стоюнин предложил мне прочесть мою работу публично на акте, что я, перейдя в седьмой класс в июне 1857 года, и сделал, поощренный аплодисментами публики и товарищей.
Обращаясь к урокам словесности в этом последнем, седьмом, классе, вспоминаю, что в руках у нас была невозможная «История русской литературы» Зеленецкого, но по ней отвечали мы только на выпускном экзамене; в классе же знакомились с выдающимися произведениями русской литературы, преимущественно XVIII века, в историческом освещении, продолжая в то же время учить наизусть некоторые образцы. Сжатые и дельные рассказы Владимира Яковлевича были по-прежнему интересны и поддерживали и развивали в нас любовь к родной литературе; но замечательно вот что: потому ли, что новейшие русские писатели, вообще несмотря на наступление нового времени, еще не допускались в курс литературы, или почему другому, но только,
даже в классах Владимира Яковлевича Стоюнина, мы почти ровно ничего не слышали ни о Лермонтове, ни о Гоголе, и весьма мало о Пушкине... Все это, более живое, более понятное молодежи, весь этот материал, который вошел потом в «Руководство к теоретическому и историческому изучению литературы» и в «Пособие при преподавании словесности», — все это было еще не для нас и, как я слышал от позднейших учившихся у Стоюнина поколений, вошло в уроки его в гимназии нашей и женской Мариинской уже после нашего окончания курса.
Нельзя не помянуть добром также и тогдашнего положения гимназического учителя, особенно старших классов. Он был поставлен самостоятельно и вообще в гимназии, и в совете, который тоже не был тогда стеснен всякими циркулярами и регламентациями так, как, например, в 70-х и 80-х годах. Личность учителя, в общем, была в глазах учеников священна, и если проделы-вались с учителями всякие дурачества в младших классах, то в старших уже ничего подобного почти не случалось и терпели даже самых плохих; но зато, если попадались личности, вроде Г. И. Лапшина или В. Я. Стоюнина, то они пользовались общим уважением и могли иметь на учеников большое влияние, тем более, что умели и могли всегда отстоять юношу в совете или перед начальством.
Приворот является магическим воздействием на человека помимо его воли. Принято различать два вида приворота – любовный и сексуальный. Чем же они отличаются между собой?
По данным статистики, наши соотечественницы ежегодно тратят баснословные суммы денег на экстрасенсов, гадалок. Воистину, вера в силу слова огромна. Но оправдана ли она?
Порча насылается на человека намеренно, при этом считается, что она действует на биоэнергетику жертвы. Наиболее уязвимыми являются дети, беременные и кормящие женщины.
Испокон веков люди пытались приворожить любимого человека и делали это с помощью магии. Существуют готовые рецепты приворотов, но надежнее обратиться к магу.
Достаточно ясные образы из сна производят неизгладимое впечатление на проснувшегося человека. Если через какое-то время события во сне воплощаются наяву, то люди убеждаются в том, что данный сон был вещим. Вещие сны отличаются от обычных тем, что они, за редким исключением, имеют прямое значение. Вещий сон всегда яркий, запоминающийся...
Существует стойкое убеждение, что сны про умерших людей не относятся к жанру ужасов, а, напротив, часто являются вещими снами. Так, например, стоит прислушиваться к словам покойников, потому что все они как правило являются прямыми и правдивыми, в отличие от иносказаний, которые произносят другие персонажи наших сновидений...
Если приснился какой-то плохой сон, то он запоминается почти всем и не выходит из головы длительное время. Часто человека пугает даже не столько само содержимое сновидения, а его последствия, ведь большинство из нас верит, что сны мы видим совсем не напрасно. Как выяснили ученые, плохой сон чаще всего снится человеку уже под самое утро...
Согласно Миллеру, сны, в которых снятся кошки – знак, предвещающий неудачу. Кроме случаев, когда кошку удается убить или прогнать. Если кошка нападает на сновидца, то это означает...
Как правило, змеи – это всегда что-то нехорошее, это предвестники будущих неприятностей. Если снятся змеи, которые активно шевелятся и извиваются, то говорят о том, что ...
Снятся деньги обычно к хлопотам, связанным с самыми разными сферами жизни людей. При этом надо обращать внимание, что за деньги снятся – медные, золотые или бумажные...
Сонник Миллера обещает, что если во сне паук плетет паутину, то в доме все будет спокойно и мирно, а если просто снятся пауки, то надо более внимательно отнестись к своей работе, и тогда...
При выборе имени для ребенка необходимо обращать внимание на сочетание выбранного имени и отчества. Предлагаем вам несколько практических советов и рекомендаций.
Хорошее сочетание имени и фамилии играет заметную роль для формирования комфортного существования и счастливой судьбы каждого из нас. Как же его добиться?
Еще недавно многие полагали, что брак по расчету - это архаический пережиток прошлого. Тем не менее, этот вид брака благополучно существует и в наши дни.
Очевидно, что уход за собой необходим любой девушке и женщине в любом возрасте. Но в чем он должен заключаться? С чего начать?
Представляем вам примерный список процедур по уходу за собой в домашних условиях, который вы можете взять за основу и переделать непосредственно под себя.
Та-а-а-к… Повеселилась вчера на дружеской вечеринке… а сегодня из зеркала смотрит на меня незнакомая тётя: убедительные круги под глазами, синева, а первые морщинки
просто кричат о моём биологическом возрасте всем окружающим. Выход один – маскироваться!
Нанесение косметических масок для кожи - одна из самых популярных и эффективных процедур, заметно улучшающая состояние кожных покровов и позволяющая насытить кожу лица необходимыми витаминами. Приготовление масок занимает буквально несколько минут!
Каждая женщина в состоянии выглядеть исключительно стильно, тратя на обновление своего гардероба вполне посильные суммы. И добиться этого совсем несложно – достаточно следовать нескольким простым правилам.
С давних времен и до наших дней люди верят в магическую силу камней, в то, что энергия камня сможет защитить от опасности, поможет человеку быть здоровым и счастливым.
Для выбора амулета не очень важно, соответствует ли минерал нужному знаку Зодиака его владельца. Тут дело совершенно в другом.
© Все права на статьи принадлежат авторам сайта, если не указано иное.
16 +