Ж. Пиаже. "Речь и мышление ребенка"
Государственное учебно-педагогическое издательство,
Москва - Ленинград, 1932 г. OCR Detskiysad.Ru Книга приведена с некоторыми сокращениями
Принятая нами техника чрезвычайно проста. С одной стороны, у нас имеются различные записи детского языка, наблюдаемого у детей различного возраста в течение месяца приблизительно (т. I, гл. I); мы извлекли из этих записей фразы, содержащие союзы, и проанализировали их с интересующей нас точки зрения. С другой стороны, мы провели опыты в городских школах Женевы, требуя от детей изобретения или дополнения фраз, содержащих «потому что» (parce que) и другие союзы причинности.
Для этого сначала спрашивают у ребенка, умеет ли он выдумывать фразы на какое-нибудь данное слово (стол) и т. д. Когда он понял, его просят выдумать фразу, содержащую слово «потому что» и пр. Иногда прием этот надоедает ребенку, тогда переходят непосредственно ко второй части опыта. Говорят испытуемому, что ему дадут неполную фразу: «Ты сам выдумаешь такой конец, чтобы он соответствовал началу и чтобы фраза была правильна» и т. д. После этого ребенку предлагают дополнить ряд фраз, в таком роде: «Человек упал с велосипеда, потому что...» и ребенок придумывает конец. Эта игра вообще сразу же начинает забавлять ребенка. Ответ ребенка может послужить фразой для продолжения серии, например, если ребенок отвечает «потому что он поскользнулся», то его спрашивают: «он поскользнулся потому что»... и т. д., пока это допускает здравый смысл. Однако нужно избегать скуки и автоматизма.
Для изучения употребления союза «потому что» мы экспериментировали при помощи этой техники над 40 детьми приблизительно от 6 до 10 лет, причем мы их расспрашивали каждого в отдельности. Кроме того, мы провели коллективную анкету над 200 детьми от 7 до 9 лет, причем мы писали на доске фразы, которые требовалось дополнить. В подобных опытах одновременное пользование коллективной анкетой и индивидуальным исследованием является весьма удобным, ибо первая быстро дает статистические указания, а второе позволяет с уверенностью анализировать результаты. Таким образом мы собрали около 500 фраз путем индивидуального опроса и около 2 тыс. фраз при помощи коллективных анкет.
Прежде чем приступить к описанию полученных нами результатов, следует сразу же провести различие между двумя существенными типами связей, обозначаемыми союзом «потому что», а именно: связь причины со следствием, или причинная, и связь основания с выводом, или логическая.
Причинное «потому что» осознает связь причины со следствием между двумя явлениями или двумя происшествиями. Во фразе, которую мы даем ребенку: «этот человек упал с велосипеда, потому что...» это «потому что» выражает причинную связь, так как речь идет о том, чтобы связать происшествие (падение) с другим происшествием (например: «кто-то ему преградил дорогу»), а не связать идею с идеей.
Напротив, логическое «потому что» означает связь не причины со следствием, но «подведение» (включение), связь основания с выводом. В этом случае «потому что» связывает уже не два наблюденных факта, а две идеи или два суждения, например: «половина девяти не четыре, ибо четыре и четыре саставляют восемь», иди «это животное не умерло, потому что (раз оно) оно еще движется».
Здесь, очевидно, возникают «трудности с точки зрения логической, но мы постараемся устранить их из наших изысканий, носящих чисто генетический характер. Когда начинается подведение и когда кончается причинная связь? Не являются ли связи, которые мы только что указали, такими же причинными, как и предшествующие? Разве эмпирическое наблюдение не дает ребенку возможности узнать половину какого-нибудь числа, так же как и констатировать падение с велосипеда? Но, становясь на эту точку зрения, упускают из виду то обстоятельство, что для объяснения, почему половина 9 не есть 4, необходимо прибегнуть к определению и к отношениям, которые являются не причинами, но логическими основаниями, тогда как для объяснения падения с велосипеда обращаются лишь к фактам. Таким образом оба вида связей различаются прежде всего но типу объяснения: один вид -это доказательство (логическое), другой - это объяснение (причинное).
Этот последний критерий разумеется также приводит к трудностям, однако и может быть подтвержден не только логическими, но и психологическими основаниями. В самом деле, наблюдение делает очевидным, что появление логического оправдания или доказательства происходит значительно позднее, чем появление причинного объяснения. Когда ребенка просят дополнить такую фразу: «этот человек упал с велосипеда, потому что...», ребенок не испытывает никакого затруднения. Когда же у него спрашивают: «половина 9 не 4, потому что...», вопрос ему кажется нелепым и у него является искушение ответить причинным объяснением: «потому что он плохо считает». Ясно, что различие, проводимое нами здесь, чему-то соответствует. Оно основывается даже на одном общем правиле умственного развития, а именно, что потребность в контроле хронологически появляется значительно позднее, чем способность находить объяснения.
Кроме этого, следует еще различать третий тип связи, который мы можем рассматривать как посредствующий между двумя предыдущими и который мы назовем связью между мотивом и действием или связью психологической. «Потому что», означающее эту связь, устанавливает отношение причины к следствию не между двумя какими-нибудь фактами, но между действием и намерением, между двумя психологическими действиями. Например: «Я дал пощечину Павлу, потому что... он смеялся надо мной». Здесь отношение в известной степени эмпирическое, ибо речь идет о двух фактах и о причинном объяснении. В другом смысле отношение это логическое, ибо оно вводит основание - интеллектуальный мотив в качестве причины: стало быть здесь столько же оправдание, сколько и объяснение.
Мы отличаем этот третий тип, потому что у детей имеется тенденция заменять логические связи связями психологическими. Мы только что видели этому пример: «половина 9 не 4, ибо он плохо считает».
Было необходимо ввести эти различия, ибо в этой главе мы ставим себе задачей показать некоторые затруднения, испытываемые ребенком при установлении правильной связи. Само собою разумеется, что эти трудности значительно варьируют в зависимости от типа связи. К тому же полезность этих различий уже обнаружилась при исследовании детских «почему» (т. I, гл. V). Действительно каждой из наших трех категорий «потому что» соответствует категория «почему»: «почему» причинного объяснения (почему лодки держатся на воде?), «почему» мотивации (почему, вы уходите?) и «почему» логического оправдания (почему это собака, а не волк?). И вот, как мы это в достаточной мере наблюдали, соответствующее появление этих трех видов вопросов и их функциональная важность чрезвычайно варьируются. Из этого видна полезность сохранения этой классификации.
Можно, наконец, спросить себя по поводу каждого из наших опытов о точном отношении, которое существует между языком и рассуждением. Почему ребенку не удается дополнить одну из наших фраз: потому ли, что ему не известен надлежащий союз, или потому, что он не умеет пользоваться мысленно связью, обозначаемой этим союзом? Невозможно решить этот вопрос а priori. Мы увидим на примере противительных союзов, что некоторые из них, как, например, «хотя» (quoique), могут остаться непонятными, несмотря на то, что отношение противоположности понимается, когда употребляют другие слова. Что же касается «потому что» (parce que), то дело обстоит иначе. Между 6 и 9 годами, когда связь, обозначаемая «потому что», неправильна, всегда можно допустить, что здесь имела место ошибка в рассуждении, ибо слово «потому что» спонтанно употребляется ребенком, уже начиная с 3 или 4 лет.
§ 2. Гипотезы, построенные на анализе детского языка
Прежде чем перейти к обследованию некоторых проделанных нами опытов, следует начать с самого наблюдения и спросить себя, в каком случае и как часто дети употребляют союз «потому что». Полученные таким образом результаты предоставят для нас полезные гипотезы, которые послужат нам к руководству в истолковании дальнейших результатов.
Для этого мы располагаем 8 однородными наблюдениями. Три из них уже нам известны: это язык Льва и Пи в 6 лет и язык Льва в 7 лет (язык, о котором шла речь в гл. 1 I тома). Позднее Берге, Фио и Гоне любезно записали, пользуясь той же техникой, целый ряд высказываний, упоминание о которых можно найти в приложении к 1 тому.
В настоящее время мы располагаем более 10 тыс. высказываний, собранных таким же образом и в таких же условиях, правда всего лишь у 8 детей (если при этом Льва и Ада, изучавшихся каждый в два приема, считать за четырех), но эти записи распределяются между детьми от 3 до 7 лет таким образом, что позволяют вывести по крайней мере некоторые рабочие гипотезы.
Первый вопрос, который можно поставить, это вопрос об абсолютной частоте «потому что». К этому можно добавить несколько «ведь» (puisque), которых имеется уже 3 на 1500 фраз у Дана (3 года) и 1 на 1500 у Ада (4 года).
Подобная таблица позволяет нам с уверенностью создать три гипотезы с тем, конечно, чтобы их проверить более обширными статистическими исследованиями или другими приемами, что мы сейчас и сделаем.
Первая из этих гипотез состоит в том, что число «потому что» и «ведь» с возрастом увеличивается и, повидимому, к 7 годам даже значительно, тогда как некоторое время перед тем оно оставалось неизменным. Иначе говоря, если определить явление «соположения» как отсутствие ясно выраженной связи между предложениями, которые предполагают эту связь, то имеются серьезные данные в пользу того, чтобы «соположение» было довольно значительным в возрасте 7-8 лет (Лев - ребенок, опередивший свой возраст приблизительно на 1/2 года или на 1 год) и уменьшалось потом. Так как этот результат нам уже известен (см. т. 1, гл. III), то мы можем отнестись к нему с известным доверием.
Вторая гипотеза гласит, что число «потому что» и «ведь» увеличивается вместо с социализацией мысли или, если угодно, «соположение» уменьшается по мере того, как ребенок выходит из своего эгоцентризма. Эта точка зрения нам тоже известна (т. 1, гл. III. § 4, 5). Нужно признаться, что развитие Льва (у которого коэфициент эгоцентризма в один год уменьшился с 0,47 до 0,27 в то время, как число «потому что» и «ведь» увеличилось от 2,4 % до 6,1 %) говорит в пользу подобной гипотезы, но, само собой разумеется, что единственным способом проверки этого было бы получение соотношений между этими двумя коэфициентами у значительного числа детей одного возраста.
Наша третья гипотеза относится к природе соположения. В самом деле следует спросить себя, не влечет ли эгоцентризм за собой неизбежно известную неувязку или, как говорит Блелер, известное «отсутствие управления» в последовательном ряде образов и суждений: если это так, то каким образом «соположение» нашло бы себе объяснение? И вот, как известно, Блелер показал в результате своих работ по психоанализу, что существует соотношение между степенью социализации и степенью «управления»,
или, скажем мы, сознательного управления мыслью. Сон, бред или даже мечты, короче, каждое проявление «аутистической», или не поддающейся сообщению, мысли действительно представляются как «неуправляемые» в том смысле, что образы и представления, следующие одни за другими в сознании, лишены явной связи между собой, не выводятся одни из других и даже не имеют причинных связей (сновидение не обладает никаким средством объяснить причинность, кроме «соположения»). Откуда же это отсутствие сознательного управления? Результат ли это действительной и глубокой бессвязности? Ничуть. В самом деле анализ показывает, что различные образы или представления, между которыми казалось бы нет связи в действительности, сгруппированы вокруг одной и той же бессознательной тенденции или просто желания. Значит, в мышлении всегда имеется направляющее начало, но в подобных случаях это управление бессознательно и зависит скорее от простой двигательной или аффективной тенденции, чем от направления, даваемого волей и разумом. Если имеется видимое отсутствие управления, то это потому, что аутистическая мысль не сознает мотивов, которые ею управляют. И вот как раз это отсутствие сознания является результатом его эгоцентрического характера: именно потому, что эта мысль не выходит за пределы «я», она и не знает самое себя. Только соприкосновение с другими, обмен мнениями и противоречия заставляют мысль осознать свои цели и свои тенденции и таким образом принуждают ее связать между собою то, что до тех пор могло оставаться соположенным. Таким образом каждый акт социализированного разумения включает в себя не только сознание определенного направления мысли (например сознание задач), но также и сознание связи между последовательными утверждениями изложения (связи выведения) или между последовательными образами представлений (причинные связи).
Соотношение, связывающее эгоцентризм и соположение, мы можем себе представить в следующем виде: эгоцентризм нисколько не влечет мысль к осознанию самой себя (ибо это осознание рождается от столкновения с другими), и это отсутствие сознания позволяет представлениям следовать друг за другом без ощутимого направления, без связей. Таким образом выходит, что «соположение» есть результат отсутствия управления следующими друг за другом образами и представлениями, и это отсутствие управления в свою очередь является результатом того отсутствия сознания самой себя, которое свойственно всякой эгоцентрической мысли.
Перейдем теперь к анализу «потому что» и «ведь», отмеченных нами в языке вышеупомянутых нескольких детей. Из 134 связей, найденных у Жана, Дана, Ада, Пи и Льва (6 лет), 112-психологические, 10-причинные и 12-логические.
Обилие психологических «потому что» поражает. Вот несколько примеров.
- Он смеется, ты видишь?- Почему?- Потому что он хочет поймать яблоко (Дан).- Я не хочу, чтобы там открыли, потому что
это жаль. (Дан). Но Рене еще не пришел, он приходит с опозданием... потому что он идет всегда медленно, он играет в дороге (Дан).- Осторожнее там, потому что это вертится (Ад).- Я хочу сделать печку.- Почему?- Потому что для отопления (Ад).- Я должен спешить, потому что мама, она придет (Ад).- Я сажусь вот тут, потому что тут мой рисунок (Пи).- А, Эз идет сюда, потому что у нас будет одно и то же (Пи) и т. д.
Как читатель видит, эти психологические «потому что» дают то собственно психологическое объяснение («он смеется... потому что...»), то выражают мотив действия или приказания («я не хочу... потому что...»). Между этими двумя формами имеются разные промежуточные, а потому можно дать этим связям название связей мотивации. Вообще мотивацию легко отличить от логического оправдания: последнее мотивирует всегда констатирующее суждение, а первое какое-нибудь желание или приказание, или действие, стало быть только логическое оправдание составляет доказательство, тогда как мотивация всегда чисто субъективна.
«Потому что», выражающие причину, редки. Это зависит, как мы видели (т. 1, гл. 1 и III) от того факта, что дети очень мало социализируют между собой свои поиски причинного объяснения внешних явлений. Это не значит, чтоз они не испытывают нужды в объяснении, наоборот изучение детских вопросов показало нам, что в 6 лет 18 % вопросов относятся к физической причинности (т. 1, гл. V). Вот примеры этих связей.
- (Это разбилось) потому что это не было хорошо склеено (Дан).- Поезд не может там пройти... потому что там наверху слишком много песку (Ад).- Некто хотел бы войти в нишу, но он не может, потому что она слишком мала (Пи) и т. д.
Что касается логических связей, то их всего 12 на 134 фразы, что является полезным подтверждением результата, полученного при изучении «почему» (т. 1, гл. V). Эти связи легко узнаются потому, что они представляют собой всегда не причинные объяснения и не субъективные мотивировки, но доказательства или начала доказательств. Вот примеры:
- Нет, это лодка, потому что нет колес (Дан).- Она скверно сделана (лестница).- Почему?- Потому что не так их делают, их делают вот как (Дан). (Дан показывает при помощи карт для игры в лото.) Да, вот эта самая, потому что она внизу.- Почему видно, что они идут в школу?- Что они туда идут? Потому что у них сзади ранец (Пи).
Как видит читатель, некоторые из этих «потому что» даже не спонтанны и были даны в качестве ответа на вопросы взрослых. Как бы то ни было, можно спросить себя, как эволюционирует вместе с возрастом эта потребность в логическом оправдании. В следующей таблице мы сгруппируем, с одной стороны, «потому что» Жана, Дана и Ада, а с другой - Ада, Льва и Пи от 5 до 6 лет и прибавим к этим данным результат сотни «потому что», взятых наудачу из речей двух взрослых во время беседы за столом в течение нескольких дней подряд. Числа представляют отношение «потому что» логической связи к общему числу «потому что».
Конечно, не следует торопиться делать какие-либо выводы из этой статистики, которая, правда, опирается на 10 тыс. (приблизительно) детских высказываний, но все же относится всего-навсего к 8 детям. Но, повторяем еще раз, здесь мы заняты только гипотезами, которые подлежат в дальнейшем проверке иными приемами. А в хорошем научном методе гипотезы, ориентирующие опыты, рождаются всегда из контакта с фактами простого наблюдения, подобными тем фактам, из которых выведены наши статистические данные.
Из рассмотрения этих фактов явствует, что возраст, с которого начинает развиваться в особенности логическое оправдание - это 7-8 лет. Действительно, мы сейчас увидим, что фразы, которые следовало дополнить и содержащие логическое оправдание, удались ребятам во время нашей коллективной анкеты в размерах, которые быстро увеличиваются, начиная с 7-8 лет.
А если это так, то можно предположить, что развитие потребности в логическом оправдании сопутствует уменьшению эгоцентризма, с одной стороны, и уменьшению соположения вообще - с другой, ибо выше мы видели, что Лев также перешел в течение седьмого года от 0,47 до 0,27 коэфициента эгоцентризма и что количество его «потому что» увеличилось с 2,4 до 6,1 %. Этот, правда, единственный, но полученный путем тщательного наблюдения случай показывает нам на взаимоотношение между уменьшением эгоцентризма и соположения вообще и развитием логического оправдания.
Легко можно себе представить механизм этой взаимной зависимости (если она подтвердится впоследствии). Мы не раз уже настаивали на том факте, что потребность в контроле и доказательстве не зарождается сама собой в недрах индивидуальной жизни: наоборот, это продукт жизни социальной. Доказательство рождается из спора и из потребности убедить. Таким образом между уменьшением эгоцентризма и увеличением логического оправдания существует связь (см. в особенности т. I, гл. II), с другой стороны, мы только что видели, что эгоцентризм влечет за собой известное отсутствие управления мышлением, благодаря тому, что ничто не ведет эгоцентрическую мысль к осознанию самой себя, а значит и к систематизации или «управлению» последовательными суждениями. Не случайно таким образом все эги явления появляются в возрасте 7-8 лет, когда отмечается первый этап в социализации мысли. Но, повторяем, здесь речь идет только о гипотезах. Попытаемся теперь проверить их опытным путем.
§ 3. Соположение и эмпирические «Потому что» (parce que)
Мы уже говорили о том, что следует понимать под «соположением» в детском стиле. Это тот способ выражаться, когда последовательные суждения, из которых состоит речь, не связаны между собою явно выраженными связями и попросту представляют агломерат. Если действительно это явление наблюдается вплоть до 7-8 лет, то нужно ожидать, что и в этом возрасте, когда от ребенка потребуют дополнить фразу, предполагающую ясно выраженную связь, можно встретиться со случаями смешивания возможных связей: одни эти смешения докажут, что связи не было в уме ребенка и в скрытом виде и что ребенок действительно был неспособен усмотреть правильную связь. В самом деле, не следует смешивать соположение с простым языковым эллипсисом: мы, взрослые, тоже ведь не высказываем все «потому что», приводя наши объяснения, и даже считается изящным такой стиль, в котором причинные связи выражены простой серией следующих друг за другом утверждений: «дождь падает, буря ионизировала воздух, и ионы вызвали образование капелек». Но этот стиль есть результат искусства. Только осознав причинные связи, мы опускаем их словесное выражение, и этот диалектический стиль нас не обманывает. Так художнику удается в своем рисунке выразить свою идею несколькими рядом поставленными чертами карандаша, подобно детям, отличающимся «неспособностью к синтезу», но повторяем еще раз, это видимое соположение является результатом искусства.
Но если редко встречающееся «потому что» до 7-8 лет является доказательством действительного отсутствия связи в уме ребенка, как мы это предположили, то опыт должен открыть серию смешений, когда от ребенка потребуют найти правильные связи. Это мы сейчас увидим.
Факты показывают, что еще в возрасте 7-8 лет слово «потому что» является иногда словом, имеющим разный смысл, служащим для выражения чего угодно и обозначающим многие разнородные типы связей: связь причинную, связь последовательности, даже связь целевую, причем ребенок, повидимому, нисколько не смущается этой разнородностью. Иногда даже «потому что» представляется совершенно бесполезным: оно поставлено в начале предложения и не свидетельствует ни о какой связи, кроме одновременности с главным предложением. Эти факты тем более значительны, что здесь мы говорим только, о «потому что» эмпирической связи, исключая временно логические «потому что», которые представляют дополнительные трудности. Вот несколько примеров разнородных связей у детей, которые, в других случаях, умеют пользоваться словом «потому что», но которые, когда дело идет о том, чтобы дополнить данные фразы, понимают это слово то в правильном смысле, то в смысле, который напоминает «таким образом, что» (связь следствия), то в смысле «и»:
Га (7 лет) после того, как он правильно придумал, например такие фразы: «Одно окошко разбито, потому, что ученик бросил
камень», дополняет другие фразы следующим образом: «Человек упал на улице, потому что он заболел». Но Га хочет сказать не то, что человек упал, потому что был болен, но что он упал и от этого сделался больным. «Он упал. Его отвели в аптеку.-Почему он упал?- Положили льду на тротуар.- «Потому что» таким образом могло бы быть заменено через «и» или «таким образом что». По-видимому, имеется превращение причинного отношения в отношении последовательности.
То же самое у Си (7 л. 2 м.).- Человек упал на улице, потому что он сломал себе ногу. Он себе заставил приделать кусок палки (деревянную ногу).- Кель (8 л. 6 м.).-Человек упал с велосипеда, потому что он сломал себе руку.- Брико (7 л. 6 м.) и Же (8 л. О м.).- Потому что он сломал себе ногу.
Берн (6 л. 5 м.).- Я трогал эту собаку, потому что она меня укусила (Берн хочет сказать: «Я сначала трогал эту собаку, а затем она меня укусила».-Леон (7 л. 5 м.).- Я пошел купаться, потому что после я был чистый. Был сквозной ветер, потому что сквозной ветер меня простудил. Я ходил в кино, потому что это было красиво (но, как мы это проверили, он не знал, что это было красиво, прежде чем пошел в кино: он не пошел туда, потому что это было красиво, а он пошел туда, и это было красиво).
Дон (6 лет):- Я потерял мое перо, потому что я не пишу.- Вчера я ездил, потому что я был на велосипеде.- Играют (в соседней комнате), потому что слышно.
Мур (6 л. 10 м.):- Этот мальчик бросил в меня камень, потому что он в тюрьме,- Он же:- Человек упал со своего велосипеда, потому что он был болен, потому и его подобрали на улице.- Это, конечно, не мешает Муру правильно дополнять другие фразы, например:- Завтра я не пойду в школу, потому что холодно, или: Я ушибся, потому что упал с велосипеда.
Берг (6 лет) высказывает среди правильных предложений и такие суждения:- Он упал со своего велосипеда, потому что он упал и потом он очень ушибся.
Мор (9 л. 1 м. отсталый) говорит нам:- Я болен, потому что не хожу в школу.
Припомним, наконец, цитированный выше факт, а именно что Дан (3 1/2) в своей спонтанной речи употребляет «потому что» то правильно, то вот так: «Я хочу сделать печь... потому что для отопления». Это «потому что», поставленное рядом с «для» или с «для того чтобы», очень часто встречаеся в языке детей от 3 до 4 лет. Встречаются также выражения «потому что по причине». Как истолковать подобные факты? Сперва кажется, что ребенок попросту беспрестанно колеблется между причинной связью и логическим оправданием, так как его «потому что» то представляют настоящие «потому что», то имеют значение «ведь», так как ребенок не разбирается, когда от него требуют объяснения и когда оправдания.
Вообще говоря, такое объяснение правильно. Необходимо только сделать два замечания, которые уточнят его значение.
Прежде всего ребенок (как мы это видели и еще увидим в ближайшем параграфе) нисколько не испытывает потребности доказывать то, что говорит, или то, что ему говорят. Таким образом предшествующие ответы вовсе не свидетельствуют о желании привести оправдание: они являются просто результатом потребности вообразить какую-нибудь связь, раз ее требуют от ребенка, и случается, что первая пришедшая в этих случаях в голову связь касается следствия явлений, а не его причины, и это дает иллюзию, что ребенок хотел оправдать предложение, которое ему дали дополнить. В самом деле, следствие какого-нибудь факта служит логическим оправданием суждения, утверждающего этот факт: тот факт, что человек себе сломал ногу, является одновременно и следствием того факта, что он упал, и оправданием суждения: «Этот человек упал с велосипеда» (французское слово puisque, например, происходит от двух слов, которые первоначально выражали только последовательность «et puis... que», т. е. «и потом... что»).
Простейшее истолкование состоит в том, что ребенок, схватив смутное соотношение между таким предложением, как: «Человек упал с велосипеда», и другим: «Он был болен потом», не разбираясь точно в том, какое это отношение - причинное, или отношение следственное, или логическое (отношение оправдания), попросту выражает это отношение через «потому что».
И вот, так как здесь речь идет о фразах, которые следует дополнить, а не о спонтанном стиле ребенка, то заключение, которое следует вывести из этих факторов не то, будто ребенок смешивает причину и следствие, а может быть то, что до 7- 8-летнего возраста он не способен в рассказе или споре, короче, в своих сношениях с другими, разбираться в различных возможных типах связей (причина, последствие или логическое оправдание) и сознательно оперировать ими.
Лучшее доказательство, что это истолкование не фантастично - это то, что данные явления обнаруживаются в спонтанном стиле детей. Когда ребенок сам строит свои фразы, а не дополняет начатые, то замечаются перестановки, подобные описанным нами, хотя, разумеется, в меньшем числе. Мы обсуждали этот факт по поводу взаимопонимания между детьми (том I, гл. III, § 5). Например: Пур (7 л. 6 м.) вместо того чтобы сказать «Вода остается здесь, потому что труба так помещена» или в его стиле: «Вода остается здесь, потому что трубы не могут притти сюда» переставляет эти отношения и говорит: «Потому что вода остается тут, трубы не могут притти сюда».
Март (8 лет) вместо того чтобы сказать: «Почему здесь есть вода, которая течет, а там нет воды, которая течет? Потому, что есть кран, который здесь открыт, а там закрыт», говорит: «Почему есть кран, который здесь открыт...» и т. д. «Это потому, что там есть вода, которая течет, а там...» и т. д. (Смотри также, что касается перестановки «потому что» и «почему», гл. V, т. I, § 5 в конце). Короче, эти факты совершенно подобны тем, которые мы получили опытным путем.
Но особенно часто встречаются эти и вызванные недостатком управления мышлением перестановки, когда расспрашиваешь детей о явлениях природы или о действии машины. Например: Шней (4 1/2 л.) говорит нам, что мотор, который перед ним зажигают, действует при посредстве огня. Огонь тушат. Это больше не действует.- Почему это не действует?- Потому что остановилось.-Почему оно остановилось?- Потому что оно (колесо) не движется быстро.- Но почему же это не вертится больше?, и т. д. Этот тип ответа чрезвычайно част до 7-8-летнего возраста. Конечно, он не является результатом потребности оправдать утверждения, так как они очевидны. Он также и не результат затруднения дать причинное объяснение, так как ребенку известна в данном случае причина. Здесь речь просто идет об отсутствии управления или последовательности в мысли: все возможные связи в каждое мгновение сменяются одни другими, так как не имеют установленных функций в речи.
Эти явления неразличения вероятно находятся также в связи с тем, что мы уже отметили, изучая «почему». Действительно, мы видели (т. 1, гл. V), что большое количество детских «почему» в возрасте ниже 7-8 лет свидетельствует о неспособности различения, когда причина смешивается с основанием, с мотивом, а отсюда в известном смысле со следствием.
Таким образом кажущиеся перестановки причинного отношения, вызванные нашими опытами, составляют, как будто, искомое нами доказательство реальной важности явления соположения: привычка детей попросту ставить рядом свои последовательные суждения вместо того, чтобы их связывать, свидетельствует о трудности оперировать связями в речи. Первоначально ребенок воздерживается от выражения связи, потому что он ограничивается переживанием того, что можно было бы назвать простым «чувством связи». Но он неспособен различить, какого именно рода эта связь. Потом из этих смутных связей выделяются постепенно связи причины, следствия и цели. Когда эти три отношения начинают различаться (к 7-8 годам), тогда только появляется в качестве автономной и отличаемой связи - связь вывода (логическое оправдание).
Вскоре, впрочем, мы увидим, что то же самое происходит со всеми союзами, которые ребенок знает плохо: когда ребенка просят закончить фразу, содержащую «хотя» (quoique) и т: д., то ребенок, чувствуя, что этот термин должен означать какую-то связь, выбирает связь самую простую, или скорее наименее характерную, такую, которая могла бы быть выражена простым «и» вместо того, чтобы сказать, что он не знает этого слова. А потому вполне естественно, что то же происходит долгое время и с союзом «потому что», иногда в спонтанной речи ребенка (впрочем такие случаи редки, ибо как раз ребэнок всячески избегает в своем стиле ясного выражения связи). Зато это явление наблюдается в особенности в таких опытах, как дополнение фраз.
Можно ли сказать, что в этом случае обсуждаемые здесь ошибки в действительности грамматического свойства и не затрагивают мысли ребенка? С таким истолкованием можно соглашаться по отношению к «ибо» (car) и противительным союзам, но оно неверно по отношению к «потому что», которое появляется спонтанно в языке детей с 3-4 лет. Следует заметить, что мы здесь нисколько не касаемся проблемы причинности. Чтобы изучить эту проблему, нужно проанализировать конкретные представления детей, заставить их говорить о природе или же произвести вместе с ними маленькие опыты, которые затем они должны комментировать. Если при этом будет наблюдаться смешение причины со следствием или с логическим доводом, то это уже другой вопрос. Ведь то, что мы сейчас изучаем, это просто-напросто словесное выражение причинности или, если хотите, изложение причинной последовательности. Мы утверждаем лишь, что в этом изложении ребенок не способен отчетливо различать связи причинные, следствия и оправдания (хотя бы он и различал их во время конкретного наблюдения), т. е. он не способен приписывать каждой из этих связей постоянную функцию в речи. Короче, это сводится к тому, что ребенок не умеет связно излагать, он не следует ни порядку логического доказательства, ни порядку причинному, но смешивает один с другим. Это как раз то, что мы наблюдали по поводу строения объяснений, которые дают дети (т. I, гл. III, § 5).
Казалось бы возможным для проверки гипотезы, в силу которой «потому что» означает также у ребенка связь простого соположения, попросту спросить у наших испытуемых, что значит слово «потому что»? Но каждое определение предполагает осознание бессознательного пользования операциями. А известно, в силу закона осознания Клапареда, что, чем более какое нибудь отношение употребляется автоматически, тем труднее его осознать. Мы наблюдали, впрочем, в предыдущем параграфе, насколько детский эгоцентризм мешает всякому осознанию собственной мысли. Эти выводы относительно «потому что» легко проверить: действительно, когда спрашивают у детей 7-8 лет, что значит слово «потому что» в такой фразе, как: «Я не пойду завтра в школу, потому что я болен», то большинство отвечает: «это значит, что он болен». Другие утверждают, что: «Это значит, что он не пойдет в школу». Короче, эти дети совершенно не сознают определения слова «потому что», хотя они и умеют им оперировать, спонтанно, по крайней мере в том смысле, в каком мы видели.
Можно, наконец, спросить себя, когда исчезает эта стадия, в течение которой ребенок смешивает эмпирические связи в одну неотчетливую связь? Иными словами, можно спросить себя, с какого возраста дети умеют правильно дополнить фразу, содержащую эмпирическое «потому что». Из наших качественных анализов, как кажется, следует, что возраст в 7-8 лет отмечен уменьшением соположения. Можно ли проверить эту гипотезу путем коллективной анкеты? Для этого мы дали 180 детям в возрасте от 7 до 9 лет в городских школах Женевы 2 следующие фразы, которые нужно было дополнить: «Завтра я не пойду в школу, потому что...», Этот человек упал со своего велосипеда, потому что...» Первая из этих двух фраз правильно дополнялась (85% мальчиков в возрасте от 7 до 8 лет и 95% - в возрасте 9 лет). Известно, что испытание считается удавшимся, когда 75% детей одного возраста дают правильный ответ. Вторая из этих фраз в этом смысле еще не удается детям в 7 лет (70%), но она правильно дополняется в 8 лет (77%). Можно таким образом допустить, что в среднем правильное употребление эмпирического «потому что» начинается с 7-8 лет.
Mы ничего не говорим об «ибо», которое появляется почти исключительно в письменнам языке, а потому и очень редко употребляется в 7-8 лет. Однако мы проделали с этим словом несколько опытов. Эти опыты дали нам результаты, аналогичные только что описанным. Случается, впрочем, что «ибо» бывает непонятным: тогда оно значит в разныx случаях «и» и даже «но», например: «сегодня жарко, ибо завтра будет холодно» (Боз, 7 лет), «Эта девочка очень мила, ибо у нее очень скверный недостаток» (Гинем, 9 лет) и т. д.
Трудно таким образом решить, что в этих ошибках следует отнести за счет факторов логических, а что за счет факторов грамматических. В той мере, в какой для нас это было возможно, мы нашили те же самые явления, как и по поводу «потому что» и в возрасте, когда «потому что» употребляется уже правильно (7-8 лет). Это запоздалое повторение вполне естественно: часто бывает, что новое препятствие возрождает трудности, уже побежденные при встрече с иным препятствием.
§ 4. Связь вывода и логические «потому что» или «ведь»
Если смешивание того, что касается эмпирических связей, обозначаемых словом «потому что», действительно таково, как мы это только что наблюдали, то нужно ожидать, что и связь вывода не будет употребляться правильно ранее 7-8 лет. Связь вывода, или логическая - это именно та, которая соединяет не факт с фактом, но основание с выводом, или, если угодно, суждение с его доказательством, или с его логическим антецедентом. Таким образом можно высказать гипотезу, что происхождение связи логического вывода двойственно или по крайней мере представляется в двух взаимно дополняющих друг друга видах.
С одной стороны, как нам показало изучение «почему» (т. I, гл. V) и изучение эмпирических «потому что», у ребенка ранее 7-8 лет имеется тенденция попросту смешивать отношение причинное с отношением логическим: он понимает мир, как созданный вполне разумной человеческой деятельностью (он исключает, например, идею случая и т. д.), а поэтому он и не различает причины явления и психологического или логического мотива, который руководил бы людьми, если бы они сами фабриковали эти явления. А поэтому лишь после 7-8 лет, т. е. после уменьшения этого наивного реализма, различные типы связей начинают ясно отличаться одни от других, и связь логического вывода может таким образом стать автономной.
С другой стороны, отношение логического вывода имеет своим источником в особенности отношение психологической мотивации: действительно, оправдать суждение - это значит мотивировать акт, по крайней мере акт известного рода, который состоит в словесной передаче действия, вместо материального выполнения этого действия. Так что, чем больше ребенок будет осознавать себя, тем большую важность будут получать «потому что» логического оправдания по отношению к «потому что» психологической мотивизации. А мы видели выше, что главный фактор, толкающий ребенка к осознанию самого себя и своих побудительных мотивов - это контакт с другими индивидуумами, и в особенности противоположения его мысли мыслям других. До этих толчков социального характера ребенок склонен непосредственно верить всем гипотезам, которые проходят через его сознание, не испытывая потребности в доказательстве и не будучи способен для доказательства осознать мотивы, которые им действительно
руководили.
В итоге связь логического вывода вытекает из двойного источника - из связи психологической мотивации, когда ребенок приписывает природе намерения и мотивы, как это бывает до 7-8 лет, и смешивает таким образом логические связи со связями причинными и психологическими, или когда, как это наблюдается также до 7-8 лет, детский эгоцентризм мешает тому, чтобы потребность в отыскании объективных доказательств (т. е. годных для всех), заместила собой потребность в простой субъективной мотивации.
Если эти выводы точны, то значит логические связи должны развиваться после 7-8 лет, что мы, впрочем, показали в § 2 и в главах 2, 3 и 4 первого тома: анализируя их, должно заметить, что развитие логических связей соединено с осознанием процесса собственной мысли.
Чтобы проверить первое из этих утверждений, можно заняться исследованием того, в каком возрасте дети способны дополнять фразы, содержащие логические оправдания. Мы проделали опыт над теми же самыми 180 детьми, о которых шла речь в предшествующем параграфе, пользуясь двумя следующими предложениями. Первое: «Павел говорит, что он видел, как маленькая кошечка проглотила большую собаку. Его друг говорит, что это невозможно (или глупо), потому что...»
Второе: «Половина девяти не четыре, потому что...»
Рядом с точными процентными отношениями мы поставили в скобках общие проценты, включающие, кроме ответов вполне правильных, также ответы попросту неполные, но свидетельствующие о внутреннем логическом оправдании. Мы сейчас увидим, что это за ответы.
Таким образом из этой таблички ясно видно, что логическое оправдание суждений гораздо труднее, чем употребление эмпирического «потому что». Так, например, те же самые мальчики, которые давали правильные ответы в 80 случаях из 100, дополняя фразы, о которых шла речь в предшествующем параграфе, правильно отвечали лишь в 36 или 47 случаях из 100, когда от них требовалось дополнить первую из наших двух фраз, которая, представляется, однако, очень простой. Заметно также, что между 7 и 8 годами прогресс совершается недостаточно быстро с точки зрения, которая нас занимает здесь. Чем же объясняется эта трудность логического оправдания? Это нам покажет анализ результатов, полученный путем индивидуального исследования. Наименее удачными были ответы такого типа: Гю (6 лет) говорит нам:- У Эрнеста 4 франка, он покупает на эти 4 франка - на два франка шоколаду и шар, который стоит 3 франка. Это невозможно, потому что он их украл.
Такк (9 лет):- Половина девяти не четыре, потому что он скверно считает.- Половина 6 это 3, потому что он делит.
Поль говорит, что 2 плюс 2 равняется 5.- Это глупо, потому что он плохо умеет считать, и т. д.
Гю (6 лет):- Поль говорит, что он видел маленькую кошку... и т. д. Это невозможно, потому что это неправда.
Мур (6 лет):- У Эрнеста 4 франка. Он покупает на эти 4 франка... и т. д. Это невозможно, потому что это глупо, потому что нельзя никогда сделать этого.
Маз (8 лет):- Дали Полю 12 яблок, чтобы он их разделил с Жаном. Поль из них возьмет 6, потому что он прав.- Об (8 л. 2 м.):- Поль говорит, что дважды два равняется 5. Это невозможно, потому, что это неправда. Половина 7 не четыре, потому что это неверно.- Март (8 л. 10 м.):-Половина 6 это 3, потому что это правильно, и т. п. Бесполезно умножать примеры, которых можно привести сколько угодно. Механизм всегда один и тот же. В простейших случаях ребенок ограничивается тем, что вместо логического оправдания дает психологическое объяснение операции, которую от него требуют оправдать или опровергнуть: «Он украл», или «он плохо умеет считать», или «он делит» и пр. В подобных случаях логическое оправдание еще смешивается с психологической мотивацией. В ответах детей более развитых ребенок прибегает уже не к индивидуальным мотивам, но в некотором роде к коллективным. «Это правильно», «можно или нельзя делать этого». «Он прав» и т. д. Но очевидно, что прогресс еще незначителен: ребенок не старается нисколько анализировать «почему» предложений, которые ему дают. Он не приводит еще логического довода, но так сказать, коллективный довод, decus («это делается» или «так не делается»), ставя таким образом в одну плоскость логические и социальные правила. Выражаясь языком Болдуина, ребенок признает «синдоксические» законы, но не «синемические». Таким «образом эти дети оправдывают свои суждения таким же способом, как спорящие дети в возрасте от 7 до 8 лет (что мы видели в т. I, гл. 1, 11), т. е. попросту утверждая или ссылаясь на авторитет, но в действительности не оправдывая свои утверждения.
А отсюда только один шаг к тому, чтобы понять, почему логические основания, которые дает ребенок в 7-8 лет, неполны. Это вовсе не потому, что у ребенка нехватает знаний или достаточной осведомленности, чтобы привести доказательства. Так, например, в двух фразах, которыми мы пользуемся в нашей коллективной анкете, детям легко было бы в первой фразе сказать, что маленькие животные не едят больших. Им труднее (и статистика это показывает) сказать, что 4 и 4 составляют 8 в оправдание того факта, что 4 не является половиной 9. Но значит ли это, что они не умеют пользоваться понятием половины? Другие изыскания нам показали, что понятие половины действительно возбуждает разные затруднения. Но все дети в Женеве с 7-8 и 9 лет знают, что половина 8-4, что половина 10-5 и что всякая половина есть результат деления на две равные части. Когда мы говорим, что они это знают, мы хотим сказать, что они умеют найти половину и умеют пользоваться понятиями так, как если бы они сознавали их определения. Но как раз они их и не сознают, и вот почему попытки довести их до сознания таких определений вызывают в их уме всевозможные трудности. Можно было бы сказать, что ребенок не умеет пользоваться логическим оправданием из-за того, что не владеет определениями, но это значило замкнуться в безвыходный круг, ибо как раз потребность в логическом оправдании и заставляет осознавать определение понятий, которыми раньше «просто пользовались». Короче, ребенок не способен к логическому оправданию вовсе не потому, что ему нехватает знаний. Дело гораздо проще: это происходит потому, что, в силу своего эгоцентризма, он не понимает необходимости в логическом оправдании. Предшествующие примеры действительно показывают нам, что самый решительный довод, который ребенку хочется привести, когда от него требуют оправдать какое-нибудь утверждение, это - общественное мнение. Но как это бывает в подобных случаях, тот, кто ссылается на общественное мнение, полагает, что он сам его представляет: он игнорирует возможные разномыслия, а значит и не анализирует пригодность доводов, могущих обосновать это общественное мнение. Действительно, мы видели (т. I, гл. III), что дети, поскольку они эгоцентричны, всегда думают, что они находятся в согласии со всеми: они полагают, что собеседник всегда знает то, что они сами думают, и знает, почему они думают таким образом. Иначе говоря, они всегда полагают, что они целиком поняты. Отсюда и вытекает тот факт, что в примитивных спорах каждый довольствуется утверждением, без мотивировки (том I, гл. II), или же что зародыши мотивизации рудиментарны и самое существенное подразумевается. Ничто так не показательно в этом случае, как логические оправдания, которые, разбираясь в нашей коллективной анкете, мы занесли в рубрику неполных, и индивидуальный анализ которых нам показывает, что они содержат в себе подразумеваемое совершенно правильное основание, которое, однако, ребенок не умеет выразить, и как раз этих-то доводов он никогда не высказывает. Вот примеры:
Маз (8 лет):- Половина 6 равняется 3, потому что его разделили. Разделили - значит, очевидно, разделили на две равные части, но это-то и забывает сказать Маз, он в сущности только повторяет задание. Бер (6 лет):- Половина 6 равняется 3, потому что половина 6 составляет 3.- То же замечание. Следует заметить, что несколько правильных ответов, которые мы получили, очень ясны («потому что 3 и 3 составляют 6» и пр.), что доказывает, что эти вопросы не превышают умственный уровень возраста этих детей.
Маз (8 лет):- Половина 9 не 4, потому что есть лишняя единица. Ответ правильный, но в нем снова подразумевается рассуждение: «4 и 4 составляют 8 и имеется вдобавок еще единица, которой нехватает, чтобы было 9».
Баз (8 лет):- Поль говорит, что он видел, как маленькая кошка съела большую собаку. Его друг говорит, что это невозможно, потому что маленькая кошка съела большую собаку. Как мы проверили путем беседы с Баззом, он хорошо понял задачу, но он находит, что невозможность, о которой идет речь, настолько очевидна, что он довольствуется повторением данных. Также и Мор (7 л. 11 м.):- Потому что маленький - маленький, а большая собака - большая. Тот же самый Мор (7 л. 11 м.):- Поль говорит, что дорога, которая ведет из его дома, все время спускается, когда идешь в школу, и также все время спускается, когда идешь обратно. Жан говорит, что это невозможно, потому что, чтобы итти туда, дорога поднимается. То же самое замечание. Мор утверждает не оправдывая, потому что он в этом не чувствует никакой нужды.
Даже там, где ребенок рассуждал совершенно правильно (а именно этими случаями, мы сейчас занимаемся в противоположность ранее рассмотренным случаям), он не умеет оправдать своего заключения потому, что самое существенное он привык подразумевать. Теперь мы можем с полной ясностью поставить вопрос, решение которого подтвердит или опровергнет нашу гипотезу, в силу которой трудность пользования логическим оправданием вытекает из трудности осознания своего собственного рассуждения: потому ли сознается ребенком это подразумеваемое им «существенное», «логическое» основание, что оно само собой понятно? Имелись ли ясно в его сознании такие предложения, как «маленькие кошечки не едят крупных собак» или «дорога не может спускаться одновременно, когда по ней идешь вперед и возвращаешься» или «половина 8-4, потому что 4 и 4 составляют 8»? Очевидно нет. Ребенок сознавал лишь единичные случаи, которым и соответствовали его ответы. Он не мог выразить соответствующие общие законы, а само собой понятно, что не поддающееся выражению предложение тем самым не осознается. Когда мы говорим, что ребенок умеет оперировать каким-нибудь понятием раньше, чем он его осознал, мы понимаем под этим, что мало-по-малу в уме ребенка (т. е. в намечаемых им действиях) образовалась схема (т. е. единообразный тип реакций), применяемая всякий раз, когда говорят о маленькой кошке, или о половине, или о дороге и т. д., но которая еще не получила словесного выражения. Только это словесное выражение сделает схему сознательной и превратит ее в общее предложение или в определение и т. д. Осознание собственной мысли зависит таким образом от ее сообщаемости, а эта сообщаемость, в свою очередь, зависит от социальных факторов (таких, как необходимость убедить, и пр.). Мы полагаем, поскольку это позволяют современные знания, что нам удалось оправдать гипотезы, изложенные в § 2. С одной стороны, мы показали в § 3, что соположение есть результат отсутствия или бедности «направлений» в уме ребенка, т. е. недостатка ясных связей между идущими един за другим суждениями. С другой стороны, мы только что показали, что неспособность к логическому оправданию происходит от некоторой бессознательности, от трудности осознавать. И вот отсутствие направлений и трудность осознания являются очевидно если не продуктом (ибо сюда входят многие другие факторы), то по крайней мере косвенным результатом детского эгоцентризма.
§ 5. Союзы «стало быть» (done) и «тогда» (alors)
Нам остается теперь изложить проблему, граничащую с теми, которыми мы только что занимались, а именно, проблему «стало быть» (done), которая касается вопроса дедуктивного рассуждения, а значит и логического оправдания.
В самом деле, если наши гипотезы, касающиеся соположения и логического оправдания, правильны, то должна иметься возможность их проверки, путем изучения «стало быть», которое представляет «потому что» в обратном смысле. Действительно, «стало быть» вместо того, чтобы показывать отношение причины к следствию или основания к логическому выводу, как «потому что», отмечает отношение следствия к причине или же причинной или логической зависимости. «Жарко, потому что солнце». «Светит солнце, стало быть жарко». Или «Половина четырех это два, потому что 2+2 составляет 4». «Два плюс два составляет 4, стало быть половина 4 есть 2».
Но значительная трудность при изучении этого отношения, обозначаемого у взрослых словом «стало быть», состоит в том, что у ребенка нет соответствующего слова, чтобы всегда однообразно обозначить это отношение. Слово «стало быть» (done) не существует в языке ребенка до известного возраста, который мы еще не в состоянии определить с помощью точной статистики, но который мы можем приблизительно установить (по нашим наблюдениям в 11-12 лет, т. е. в возрасте появления формальной мысли, см. гл. II). Слово тогда (alors), которое в детском языке равносильно слову «стало быть», имеет, с другой стороны, слишком много различных смыслов, чтобы его можно было рассматривать как синоним «стало быть» и чтобы оно могло послужить для экспериментального исследования о связи, обозначаемой этим словом. Мы это увидим в ближайшем будущем.
Сейчас мы попытаемся выяснить, почему слова «стало быть» не существует в языке ребенка, а с другой стороны мы постараемся узнать, в каких смыслах ребенок употребляет спонтанно термин «тогда».
Первый из этих вопросов представляется нам легко поддающимся разрешению. Каков бы ни был оттенок, обозначаемый словом «стало быть» (done) у взрослого, это слово почти всегда вводит доказательство. По крайней мере, оно всегда связывает с каким-нибудь непреложным предложением другое предложение, которое считается неизвестным или логическая необходимость которого неизвестна. Во фразе: «Светит солнце, стало быть жарко» отношение, отмеченное словом «стало быть», конечно, эмпирическое (жара есть результат того факта, что светит солнце), но оно также и логическое, потому что имеется дедукция и дедукция необходимая: в самом деле, «стало быть» означает, что говорящий доказывает ту общую истину, что солнце всегда производит теплоту, и т. д. Поставить «потому что» на место «стало быть» - это значит прибавить к нему нечто: прибавить к причинному отношению возможность дедукции и дедукции необходимой.
Отсюда один шаг к пониманию, почему это слово отсутствует в языке ребенка. С одной стороны, до 7-8 лет пользование логическим оправданием остается очень несовершенным, что является достаточным основанием для того, чтобы «стало быть» отсутствовало. С другой стороны, между появлением потребности в доказательстве и оперированием необходимой дедукцией должен иметься длинный переходный период выучки. Действительно, всякая дедукция, чтобы быть необходимой, должна быть формальной или гипотетико-дедуктивной, т. е. выводы должны считаться верными только в отношении предпосылок и независимо от эмпирической верности этих предпосылок: «Если допустить такое-то условие, то тогда другое необходимо следует». И вот возможность таких рассуждений, как мы старались это установить раньше и как нам это подтвердит ближайшая глава, появляются лишь к 11-12 годам. Таким образом имеется, как кажется, достаточное основание объяснить, почему «стало быть» отсутствует в языке ребенка до 11-12 лет. Кроме того, нам не менее интересно выяснить, какие различные смыслы приписывают дети этому слову, ибо если сами они этим словом и не пользуются, то они постоянно слышат его в языке взрослых, даже малокультурных. Один из нас установил, например, что в языке савойских крестьян, беседующих за столом в кафе, слово «стало быть» повторяется часто. Намного чаще это слово должно быть произносимо родителями наших школьников и в особенности учителями и учительницами. Часто слышимое детьми слово должно для них представлять один или несколько более или менее постоянных
типов умственной связи. Отсюда мы можем, не впадая в искусственность, употребить для изучения «стало быть» ту же технику, что и для изучения «потому что».
Результаты этого опыта поучительны. Различные значения, которые дети давали слову «стало быть», действительно оказались в точном соответствии со значениями, приписываемыми слову «потому что». Мы увидим, что подобно тому как «потому что» колеблется между отношением причинности и отношением вывода или подведения, точно так же «стало быть» колеблется между отношением вывода и, что любопытно, даже отношением причины. Иначе говоря, «стало быть» вместо того, чтобы быть для ребенка симметричной противоположностью «потому что», наоборот, как и «потому что», имеет значение союза «и», который первоначально означает простое отношение соположения при наличии чувства связи, но связи неопределенной.
Вот сначала несколько примеров «стало быть», взятого в смысле «и» (простое соположение).
Мус (8 л. 4 м.):- Фердинанд потерял свое перо, стало быть у него было красивое перо. (У Муса нет полного непонимания слова «стало быть»», ибо часто он применяет это слово в смысле, как и взрослый, по крайней мере в смысле «следовательно»: «Завтра будет хорошая погода, стало быть я пойду гулять».) Баб (9 лет):- Фердинанд потерял свое перо, стало быть оно было новое (то же замечание). Некоторые фразы правильны: - Завтра я свободен, стало быть завтра воскресенье.
Вот другие примеры, в которых «стало быть» указывает на продолжение рассказа, на отношение между предшествующим и последующим, но чисто временное, без какой-нибудь примеси идеи причинной или логической связи:
- Фердинанд потерял свое перо, стало быть он его нашел (опять нашел).- Шма (7 л; 10 м.) (сравни употребление тогда):- Фердинанд потерял свое перо, тогда он его нашел. Мус (8 л. 4 м.):- Стало быть он его не нашел.- Га (8 лет) и т. д.
Наконец, приведем несколько примеров, в которых «стало быть» влечет за собой не вывод, а объяснение. Следовательно, можно было бы заменить слово «стало быть» словом «потому что», что делает из этих случаев противоположность кажущихся перестановок «потому что», изложенных в § 3.
Такк (9 лет):- Фердинанд потерял свое перо, стало быть он его дал мальчику; он его потерял в рекреационном зале.- Я не могу ехать на велосипеде, стало быть он поломан.- Другой пример:-...стало быть он сломан.- Лео (8 лет) и т. д.
Мы, разумеется, рассматривали бы эти последние фразы, как правильные, если бы оыи не были произносимы детьми, которые употребляют в других случаях «стало быть» чисто фантастическим образом. Действительно, для этих детей «стало быть» или ничего не значит, или значит «потому что».
В заключение мы полагаем, что наше изучение «стало быть», как оно ни поспешно, ни в чем не компрометирует результаты, полученные при изучении «потому что». Действительно, из 30 детей, в возрасте от 6 до 9 лет, которых мы обследовали поодиночке, ни один не умел пользоваться выражением «стало быть» однообразным способом или же указать на те отношения, которые это слово выражает у взрослого. Короче, у ребенка нет слова, однообразно обозначающего вывод (слово «таким образом что» естественно не понимается).
Эта невозможность разобраться в смысле «стало быть» даст нам одновременно возможность понять, почему детским термином, эквивалентом слова «стало быть» является слово «тогда». Ведь термин «тогда» даже в речи взрослого остается термином смутным, неопределенным, выражающим то локализацию во времени («тогда было 8 часов») или в речи: «можно тогда прибегнуть к следующим доводам»; то логический вывод: «если все иксы суть игреки, тогда этот икс есть игрек»; то психологическую мотивацию: «была хорошая погода, тогда мы пошли гулять»; то следствие: «температура была слишком низка, и тогда реакция не произошла», то связь настолько неопределенную, что она не поддается классификации.
Но и тогда, когда связь можно классифицировать, она гораздо более неопределенна, чем если бы она была выражена через «стало быть» или через «следовательно». У ребенка эта неопределенность, разумеется, еще более значительна. Эта неопределенность объясняет, вероятно, почему употребление слов «стало быть», повидимому, не зависит от возраста. Иные дети, даже очень юные, употребляют его по всякому поводу; их речь полна этих слов. Другие употребляют его гораздо реже. Так у 5 детей, которых мы наблюдали, употребление «потому что» прогрессирует достаточно правильно, а распределение «тогда» носит, повидимому, случайный характер.
Это преобладание «стало быть» высчитано в процентах: число 2,06 значит таким образом, что из 100 высказываний имеется в среднем 2,06, содержащих слово «тогда». Кроме того, мы искали среди этих «тогда» те из них, которые могут быть истолкованы без особого произвола, как «стало быть», означающие логическое следствие (связь вывода в дедукции). Число этих логических «тогда» увеличивается, начиная с 7 лет.
При виде показателей этих логических «тогда» первоначально кажется, что ребенок обнаруживает известную способность к дедукции, притом большую, чем мы говорили. Не нужно, однако, делать слишком поспешные выводы, а рассмотреть повнимательнее, о какого рода дедукции здесь идет речь.
Вот наиболее отчетливые случаи, в которых «тогда» выражает «стало быть» логического вывода:
Дан (3 1/2 года): «И потом, куда мне деться?- В соседнюю комнату?- Я тогда буду один» (он вертит кусок бумаги). «Тогда это навыворот» (рисуя). «Почему я рисую дым?» «Тогда это поезд». «Там сорвали имя - это Дениза - тогда это ее пюпитр».
Ад (4 1/2 года): «Это твой?- Нет.- Тогда этой мой».
Пи (6 лет): «Для 22 нужно тогда... нужно 2.- Для 22 нужно 2 и 2». Лев (6 лет): «Если теряешь одного, остается другой». «Нет это не мой (карандаш), потому что имеется второй номер и эта надпись». «Тогда я свой потерял (он поворачивает рисунок); вот так - тогда это голова».
Лев (7 лет): «Он совсем маленький - как я» (он что-то ищет в ящике и не находит). «Тогда во всяком случае это в том ящике!» «Я видел его в большом ящике».
Очевидно, что эти выводы, представляющие наиболее ясные дедукции, отмеченные в 6700 детских высказываний, принадлежат к интересному типу. Как это непосредственно видно, эти дедукции оперируют почти исключительно единичными случаями и представляют непосредственное заключение от единичного к единичному, путем непосредственных отношений, не прибегая к случаям общим. Это и есть тот часто наблюдаемый вид детской дедукции, из которого Штерн сделал отличительный признак трансдукции. Таким образом трансдукция идет от единичного к единичному, как индукция от единичного к общему и дедукция от общего к единичному. Но теперь достаточно известно, что эта формула индукции и дедукции нуждается в поправке. Взрослый тоже ведь часто заключает от единичного к единичному. Таково по крайней мере мнение, которое защищал Гобло по вопросу о математическом рассуждении. Но даже если мы примем теорию Гобло, общие предложения сохраняют значительную роль в том смысле, что они служат правшами для дедукции: сравнивая между собой две фигуры или два отдельных уравнения или вообще рассуждая о единичных явлениях, дедукция беспрестанно прибегает к предварительно допущенным определениям или законам, которые являются общими предложениями. А этого-то и нехватает нашим детским трансдукциям: они никогда не прибегают к подобным доказательствам и не требуют сознания общих предложений. Значит, в этом смысле формула Штерна остается правильной. Впрочем, мы займемся этой важной проблемой о детской трансдукции позже (гл. IV, § 5). Сейчас же удовольствуемся заключением, что пользование термином «тогда» остается очень смутным и вовсе не подразумевает наличия необходимой дедукции. Этот результат подтверждает то, что мы видели только что относительно «потому что» логического оправдания.
Популярные статьи сайта из раздела «Сны и магия»
.
Магия приворота
Приворот является магическим воздействием на человека помимо его воли. Принято различать два вида приворота – любовный и сексуальный. Чем же они отличаются между собой?
По данным статистики, наши соотечественницы ежегодно тратят баснословные суммы денег на экстрасенсов, гадалок. Воистину, вера в силу слова огромна. Но оправдана ли она?
Порча насылается на человека намеренно, при этом считается, что она действует на биоэнергетику жертвы. Наиболее уязвимыми являются дети, беременные и кормящие женщины.
Испокон веков люди пытались приворожить любимого человека и делали это с помощью магии. Существуют готовые рецепты приворотов, но надежнее обратиться к магу.
Достаточно ясные образы из сна производят неизгладимое впечатление на проснувшегося человека. Если через какое-то время события во сне воплощаются наяву, то люди убеждаются в том, что данный сон был вещим. Вещие сны отличаются от обычных тем, что они, за редким исключением, имеют прямое значение. Вещий сон всегда яркий, запоминающийся...
Существует стойкое убеждение, что сны про умерших людей не относятся к жанру ужасов, а, напротив, часто являются вещими снами. Так, например, стоит прислушиваться к словам покойников, потому что все они как правило являются прямыми и правдивыми, в отличие от иносказаний, которые произносят другие персонажи наших сновидений...
Если приснился какой-то плохой сон, то он запоминается почти всем и не выходит из головы длительное время. Часто человека пугает даже не столько само содержимое сновидения, а его последствия, ведь большинство из нас верит, что сны мы видим совсем не напрасно. Как выяснили ученые, плохой сон чаще всего снится человеку уже под самое утро...
Согласно Миллеру, сны, в которых снятся кошки – знак, предвещающий неудачу. Кроме случаев, когда кошку удается убить или прогнать. Если кошка нападает на сновидца, то это означает...
Как правило, змеи – это всегда что-то нехорошее, это предвестники будущих неприятностей. Если снятся змеи, которые активно шевелятся и извиваются, то говорят о том, что ...
Снятся деньги обычно к хлопотам, связанным с самыми разными сферами жизни людей. При этом надо обращать внимание, что за деньги снятся – медные, золотые или бумажные...
Сонник Миллера обещает, что если во сне паук плетет паутину, то в доме все будет спокойно и мирно, а если просто снятся пауки, то надо более внимательно отнестись к своей работе, и тогда...
При выборе имени для ребенка необходимо обращать внимание на сочетание выбранного имени и отчества. Предлагаем вам несколько практических советов и рекомендаций.
Хорошее сочетание имени и фамилии играет заметную роль для формирования комфортного существования и счастливой судьбы каждого из нас. Как же его добиться?
Еще недавно многие полагали, что брак по расчету - это архаический пережиток прошлого. Тем не менее, этот вид брака благополучно существует и в наши дни.
Очевидно, что уход за собой необходим любой девушке и женщине в любом возрасте. Но в чем он должен заключаться? С чего начать?
Представляем вам примерный список процедур по уходу за собой в домашних условиях, который вы можете взять за основу и переделать непосредственно под себя.
Та-а-а-к… Повеселилась вчера на дружеской вечеринке… а сегодня из зеркала смотрит на меня незнакомая тётя: убедительные круги под глазами, синева, а первые морщинки
просто кричат о моём биологическом возрасте всем окружающим. Выход один – маскироваться!
Нанесение косметических масок для кожи - одна из самых популярных и эффективных процедур, заметно улучшающая состояние кожных покровов и позволяющая насытить кожу лица необходимыми витаминами. Приготовление масок занимает буквально несколько минут!
Каждая женщина в состоянии выглядеть исключительно стильно, тратя на обновление своего гардероба вполне посильные суммы. И добиться этого совсем несложно – достаточно следовать нескольким простым правилам.
С давних времен и до наших дней люди верят в магическую силу камней, в то, что энергия камня сможет защитить от опасности, поможет человеку быть здоровым и счастливым.
Для выбора амулета не очень важно, соответствует ли минерал нужному знаку Зодиака его владельца. Тут дело совершенно в другом.
© Все права на статьи принадлежат авторам сайта, если не указано иное.
16 +