В советской уголовно-процессуальной литературе свобода обжалования действий и решений суда рассматривается не как принцип процесса, а как одна из черт советской кассации. В системы принципов советского уголовного процесса, предложенные различными авторами, не включается принцип свободы обжалования действий и решений суда, прокурора и органов предварительного расследования. Объясняется это, видимо, тем, что в Основах уголовного судопроизводства нет специальной статьи, формулирующей этот принцип, хотя в статьях, посвященных правам отдельных участников уголовно-процессуальной деятельности, упоминается их право обжаловать действия и решения государственных органов и должностных лиц, участвующих в уголовном процессе.
Между тем среди демократических принципов советского уголовного судопроизводства важное место, по нашему мнению, занимает принцип свободы обжалования действий и решений суда, прокурора, следователя и лица, производящего дознание. Этот принцип законодательно закреплен в ст. 22 УПК РСФСР, которая гласит: «Действия и решения суда, прокурора, следователя и лица, производящего дознание, могут быть обжалованы в установленном настоящим Кодексом порядке заинтересованными гражданами, учреждениями, предприятиями и организациями».
Эта статья помещена в первой главе Кодекса, посвященнной основным положениям, в главе, где сформулированы принципы уголовного процесса.
Было бы целесообразно воспроизвести эту статью в Основах уголовного судопроизводства СССР и союзных республик и тем самым законодательно закрепить этот важный принцип процесса.
Некоторые авторы включают свободу обжалования приговоров и определений суда в содержание принципа обеспечения обвиняемому права на защиту.
«Свобода обжалования приговора в советском уголовном процессе,— пишет Я. О. Мотовиловкер,— является неотъемлемой частью конституционного права обвиняемого на защиту». Это утверждение правильно лишь в отношении обвиняемого. Но свобода обжалования приговора распространяется и на других равноправных участников судебного разбирательства. Поэтому нельзя выводить ее из принципа обеспечения обвиняемому права на защиту. Свободу обжалования приговоров и определений суда следует рассматривать как самостоятельный принцип советского уголовного процесса.
В. И. Ленин придавал огромное значение обжалованию гражданами действий и решений государственных органов и должностных лиц. Он указывал, что необходимо «обязательно приучить население к тому, что дельные жалобы имеют серьезное значение и приводят к серьезным результатам».
В. И. Ленин подчеркнул важность оказания «юридической» помощи гражданам, заключающейся в том, чтобы «научить их (и помочь им) воевать за свое право по всем правилам законной в РСФСР войны за права».
Эти указания В. И. Ленина имеют прямое отношение и к обжалованию приговоров и определений в кассационном порядке.
Право свободного обжалования приговора участниками процесса и обязанность вышестоящих судов проверить правильность вынесенного приговора служат важной дополнительной гарантией правосудности приговора. Такие гарантии заложены во всем производстве по делу — в предварительном расследовании, предании суду и судебном разбирательстве. Однако они могут иногда оказаться недостаточными по тем или иным причинам (недостаточная объективность при расследовании и судебном разбирательстве дела, извращение законности, поверхностное исследование обстоятельств дела и т. д.). В этих случаях привлекается дополнительная гарантия в виде контроля суда второй инстанции, осуществляемого еще до вступления приговора в законную силу. Кассационное производство имеет своей целью предотвратить вступление в законную силу незаконных и необоснованных приговоров.
Свобода обжалования приговоров состоит, во-первых, в том, что все приговоры могут быть обжалованы в вышестоящий суд, во-вторых, в том, что все участники процесса могут воспользоваться правом обжалования и, наконец, в-третьих, в том, что это право не может быть ограничено ни прямо, ни косвенно. Свобода обжалования приговоров обеспечивается рядом гарантий. Следует указать, например, на обязанность председательствующего в суде первой инстанции сразу же после провозглашения приговора разъяснить осужденному или оправданному, а также другим участникам судебного разбирательства право обжаловать приговор, сроки и, порядок обжалования, не ограничиваясь указанием на это в приговоре.
Важное значение имеет положение, прочно установившееся в советском уголовном процессе и выражающееся в том, что обжалование подсудимым приговора ни в коем случае не может влечь за собой ухудшение его положения в результате раошотрвиия жалобы в суде второй инстанции.
Допущенная законом широкая критика приговора имеет своей целью не только защиту прав и законных интересов участников процесса, что, разумеется, имеет немаловажное значение, но и интересы правосудия в широком смысле этого слова. Сообщая в своих жалобах вышестоящему суду о нарушениях закона, допущенных при рассмотрении дела в суде первой инстанции или при предварительном расследовании дела, участники процесса не только добиваются восстановления своих нарушенных прав, но и содействуют установлению истины, исправлению допущенных ошибок в следственной и судебной работе, а тем самым укреплению законности в уголовном судопроизводстве, успешному осуществлению правосудия. Следует подчеркнуть, что кассационное производство служит важной гарантией прав личности и важной гарантией правосудия. Из этого следует исходить при оценке предложений по дальнейшему расширению свободы обжалования приговоров и определений, полному устранению ограничений свободы обжалования и опротестования приговоров и определений судов.
Свобода обжалования выражается и в том, что участники процесса вправе принести жалобу или протест независимо от того, принимали ли они участие в предшествующих стадиях процесса, и в частности в стадии судебного разбирательства, уважительны ли причины неучастия в предшествующих стадиях процесса. Право кассационного обжалования приговора может быть использовано и тогда, когда участник процесса не отстаивал свои права и законные интересы в суде первой инстанции. Оно может быть реализовано во всех случаях.
При обжаловании и опротестовании приговора участники процесса не связаны позицией, которую они занимали во время разбирательства дела в суде первой инстанции. Потерпевший, например, мог в суде первой инстанции настаивать на применении более строгого закона и наказания, и если суд с ним не согласился и мотивировал свое решение в приговоре, то под воздействием убедительных мотивов приговора, а также доводов других кассационных жалоб или протеста прокурора он может пересмотреть свою позицию и принести кассационную жалобу в пользу подсудимого или вовсе ее не подавать.
Участники процесса не обязаны сообщать суду о причинах, побудивших их изменить свою позицию: суд второй инстанции не вправе отказать в рассмотрении жалобы или протеста на том основании, что позиция, изложенная в них, не совпадает с позицией, которую участник процесса занимал в суде первой инстанции, или потому, что он не объяснил причины, побудившие его изменить свою позицию.
Кассационная инстанция не вправе истолковать во вред участнику процесса факт непринесения им кассационной жалобы на приговор или отзыва этой, жалобы, не вправе сделать из этого факта вывод, что он согласен с приговором и содержащимися в нем решениями. Это особенно важно подчеркнуть в отношении осужденных по делу. Суд кассационной инстанции не вправе считать, что осужденный, который не принес жалобы, признает себя виновным и согласен с назначенной мерой наказания, и, наоборот, осужденный, обжаловавший приговор, упорствует в отрицании вины и не желает чистосердечно раскаяться. Следует иметь в виду, что право кассационного обжалования, принадлежащее участникам процесса (кроме прокурора), диспозитивно: участник процесса может воспользоваться этим правом, равно как и по различным причинам может и не воспользоваться им. Лишь на прокуроре лежит обязанность опротестовать каждый незаконный и необоснованный приговор.
Советское кассационное производство не знает различных ограничений свободы обжалования приговоров, известных буржуазному уголовному процессу и существенно стесняющих право обжалования, таких, например, как требование определенной формы кассационной жалобы, подписание ее адвокатам, возможность непосредственного увеличения наказания в кассационной инстанции и др. Подавляющее большинство приговоров, определений и постановлений судов может быть обжаловано или опротестовано в вышестоящий суд. Однако действующему уголовно-процессуальному законодательству известны некоторые весьма существенные ограничения свободы кассационного и частного обжалования и опротестования некоторых приговоров и определений суда, которые, по нашему мнению, должны быть сняты.
Статья 44 Основ уголовного судопроизводства установила, что приговоры Верховного Суда СССР и Верховных судов союзных республик обжалованию и опротестованию в кассационном порядке не подлежат. Это положение содержалось и в ранее действовавшем законодательстве. Что касается приговоров Верховного Суда СССР, то они действительно не могут быть обжалованы и опротестованы в кассационном порядке, так как они вынесены высшим судебным органом Союза ССР. Возможно, правда, такое решение вопроса: эти приговоры обжалуются в Пленум Верховного Суда СССР. Иначе обстоит с кассационным обжалованием и опротестованием приговоров Верховных судов союзных республик. Кассационные жалобы и протесты на эти приговоры могут быть принесены в Верховный Суд СССР.
Против допущения кассационного обжалования и опротестования приговоров Верховных судов союзных республик обычно выдвигается один довод: приговор Верховного суда союзной республики — это решение высшего судебного органа союзной республики — суверенного государства, и поэтому возможность кассационного обжалования и опротестования этих приговоров может нарушить суверенные права союзной республики. Довод этот представляется несостоятельным. Во-первых, возможность обжалования действий и решений республиканских органов в общесоюзный орган не может расцениваться как ущемление суверенных прав союзной республики хотя бы потому, что такое обжалование допускается по многим линиям. Во-вторых, приговоры Верховных судов союзных республик могут быть опротестованы в порядке судебного надзора в Верховный Суд СССР, который вправе их отменить, изменить или оставить без изменений. Почему же проверка Верховным Судом СССР приговоров в порядке кассационного производства должна расцениваться как посягательство на суверенные права союзной республики? Ответить на этот вопрос весьма трудно, если вообще возможно.
Вместе с тем нельзя не учитывать, что недопущение кассационного обжалования приговоров Верховных судов союзных республик существенно ограничивает права граждан, учреждений, предприятий и организаций, а также права прокуратуры и не согласуется с принципом свободы обжалования действий и решений суда. Это ограничение права на обжалование особенно заметно в союзных республиках, не имеющих областного деления. Верховные суды этих республик как суды первой инстанции рассматривают такие дела, которые в союзных республиках, имеющих областное деление, относятся к компетенции областных и приравненных к ним судов. В случае рассмотрения дела областным судом приговор может быть обжалован и опротестован в кассационном порядке в Верховный суд союзной республики. Если же такое дело рассмотрено Верховным судом союзной республики, приговор не может быть обжалован и опротестован в кассационном порядке. Вряд ли можно считать обоснованным такое различное решение одного и того же по существу вопроса, исходя из чисто формального признака — подсудности дела в одном случае областному суду, а в другом — Верховному суду союзной республики. Подсудимому и потерпевшему, а также другим участникам судебного разбирательства, желающим обжаловать приговор, безразлично, какой суд вынес приговор (областной или Верховный суд), они хотят во всех случаях воспользоваться правом обжаловать приговор перед вышестоящим судом (перед Верховным судом союзной республики или перед Верховным Судом СССР). Существующее положение ведет к нарушению принципа равенства всех граждан перед законом и судом. Нельзя не учитывать также того, что Верховным судам союзных республик подсудны дела особой сложности или особого общественного значения. По этим делам нередко применяются весьма строгие меры наказания в виде длительных сроков лишения свободы, а иногда и смертной казни. Необходимость в кассационном обжаловании и опротестовании приговоров по этим делам возникает чаще, чем по делам, рассматриваемым другими судами.
Исходя из задачи укрепления законности в уголовном судопроизводстве, охраны прав участников процесса, мы считаем необходимым отказаться от запрета кассационного обжалования и опротестования приговоров Верховных судов союзных республик. Допущение кассационного обжалования и опротестования этих приговоров содействовало бы дальнейшей демократизации кассационного производства и укреплению законности в деятельности Верховных судов союзных республик.
В советской уголовно-процессуальной литературе ряд авторов высказываются за сохранение действующего порядка недопустимости кассационного обжалования приговоров и определений Верховного Суда СССР и Верховных судов союзных республик, считая его естественным. «По советскому праву,— пишет Э. Ф. Шейно,— могут быть обжалованы приговоры и определения всех судов. Естественное исключение из этого общего правила составляют лишь решения Верховного Суда СССР и Верховных судов союзных республик, как решения высших судебных органов суверенных государственных образований».
Касаясь вопроса о недопустимости кассационного обжалования приговоров Верховного Суда СССР и Верховных судов союзных республик, Э. Ф. Куцова утверждает, что это «свидетельствует не об отступлении от принципа социалистического демократизма советского уголовного процесса, а, наоборот, о его последовательном проведении... Немедленное вступление в законную силу приговоров Верховных судов союзных республик — одно из проявлений суверенитета союзных республик».
Можно соглашаться или не соглашаться с предложением о допущении кассационного обжалования приговоров Верховного Суда СССР и Верховных судов союзных республик — это право каждого автора, но нет никаких оснований утверждать, что запрещение кассационного обжалования и опротестования приговоров по делам о серьезных преступлениях, по которым назначаются
строгие меры наказания вплоть до смертной казни, представляет собой последовательное проведение принципа социалистического демократизма в советском уголовном процессе. Представляется, что последовательное развитие социалистического демократизма в советском уголовном процессе должно, напротив, привести к отмене каких бы то ни было ограничений права кассационного обжалования приговоров.
Значительные ограничения в свободе обжалования имеются и в отношении определений судов. Статья 331 УПК РСФСР содержит ряд ограничений в обжаловании и опротестовании определений суда и постановлений судьи. Так, не могут быть обжалованы определения суда и постановления судьи: 1) о предании обвиняемого суду; 2) о возвращении дела для дополнительного расследования как из распорядительного, так и из судебного заседания; 3) о возбуждении уголовного дела по новому обвинению; 4) о досрочном освобождении по болезни, досрочном и условно-досрочном освобождении и замене наказания более мягким; 5) частные определения суда. Все эти определения могут быть лишь опротестованы прокурором.
Не могут быть обжалованы и опротестованы определения суда и постановления судьи: 1) о передаче уголовного дела по подсудности; 2) о передаче уголовного дела из суда, которому оно подсудно, в другой суд; 3) о рассмотрении ходатайств и заявлений (как в распорядительном, так и в судебном заседании); 4) о приостановлении производства по делу и направлении его по подсудности; 5) об отложении рассмотрения дела в связи с неявкой подсудимого; 6) об избрании или изменении меры пресечения в отношении подсудимого; 7) о допущении или отказе в допущении к участию в деле общественного обвинителя и общественного защитника; 8) о мерах, принимаемых в отношении нарушителей порядка в судебном заседании, кроме определений о наложении штрафа, а также об удалении несовершеннолетнего подсудимого из зала судебного заседания; 9) о рассмотрении замечаний на протокол судебного заседания; 10) о возможности рассмотрения дела в отсутствие кого-либо из участвующих в деле лиц; 11) об установлении порядка исследования доказательств в судебном заседании; 12) о допросе подсудимого в отсутствие другого подсудимого; 13) о допросе несовершеннолетнего свидетеля в отсутствие подсудимого; 14) о формулировании вопросов, предлагаемых эксперту для дачи заключения; 15) о возобновлении судебного следствия; 16) о замене тюремного заключения отбыванием наказания в колонии и наоборот; 17) о замене исправительных работ и штрафа другими мерами наказания; 18) об исполнении приговора при наличии других неисполненных приговоров; 19) о досрочном снятии судимости; 20) о применении судом к несовершеннолетнему принудительных мер воспитательного характера.
Многие определения суда, не подлежащие обжалованию и опротестованию или только обжалованию, решают весьма серьезные вопросы и затрагивают существенным образом права участников процесса. Недопустимость обжалования и опротестования этих определений не вызывается никакой необходимостью, она служит иногда препятствием для своевременного исправления судебной ошибки. Отказ от этих ограничений содействовал бы укреплению принципа свободы обжалования приговоров и определений, укреплению законности в уголовном судопроизводстве.
Интересно отметить, что Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР иногда принимала к рассмотрению в Коллегии жалобы осужденных, которым отказано в досрочном или условно-досрочном освобождении, хотя такая практика противоречит действующему закону. Президиум Верховного Суда РСФСР отменил определение Судебной коллегии по уголовным делам, которое было вынесено по частной жалобе осужденного Г. на неправильность отказа Кемеровского областного суда в его досрочном у освобождении. Президиум указал Коллегии на то, что она не вправе была рассматривать данный вопрос по частной жалобе осужденного. Представляется, что задача дальнейшей демократизации советского уголовного судопроизводства, и в частности, задача дальнейшего расширения свободы обжалования судебных решений диктуют необходимость наделить администрацию исправительно-трудового учреждения, наблюдательную комиссию, комиссию по делам несовершеннолетних, а также осужденных правом приносить частные жалобы на определения суда о досрочном или условно-досрочном освобождении.
Циркуляром НКЮ № 74 от 21 декабря 1921 г. в изъятие из общего правила о недопустимости обжалования определений суда об удфвлетворении или отказе в досрочном освобождении распределительной комиссии предоставлено было право кассационного обжалования этих определений (ЕСЮ 1922 г. № 3, стр. 14). Когда постановлением ВЦИК и СНК РСФСР от 30 октября 1929 г. распределительные комиссии были упразднены и вместо них были созданы наблюдательные комиссии, решавшие вопросы условно-досрочного освобождения, жалобы заключенных и протеста прокуратуры на эти решения приносились в суд.
Многие ограничения свободы обжалования определений суда, установленные ст. 331 УПК РСФСР, не известны УПК других союзных республик. Так, ст. 354 УПК УССР предоставляет участникам судебного разбирательства более широкое право обжалования определений суда. Допускается, во-первых, обжалование подсудимым, его защитником или законным предъявителем, потерпевшим или его представителем определений суда и постановлений судьи по делам частного обвинения в семидневный срок со дня их вынесения, а также определений суда о прекращении уголовного дела, вынесенных в распорядительном заседании, в части, касающейся оснований и мотивов прекращения дела.
Допускается, во-вторых, обжалование участниками судебного разбирательства и опротестование прокурором после вынесения приговора определений, вынесенных в судебном заседании и не связанных с приговором. Что же касается определений, вынесенных в суде первой инстанции во время рассмотрения дела, которое закончилось постановлением приговора, то хотя они не подлежат частному обжалованию, но возражения против них могут быть включены в кассационную жалобу или протест по данному делу. Кроме того, ст. 355 УПК УССР предоставляет также право обжалования определений суда и постановлений судьи лицам, которые не были участниками судебного разбирательства по данному делу, если определение суда или постановление судьи касается их интересов.
Весьма полезно также правило ст. 356 УПК УССР. Если прокурор приносит частный протест или потерпевший подает частную жалобу на определение о прекращении дела, суд обязан уведомить об этом подсудимого и разъяснить ему, что он имеет право представить свои письменные возражения на протест или жалобу.
Статья 370 УПК Литовской ССР в отличие от ст. 331 УПК РСФСР допускает принесение прокурором частного протеста на определения суда, разрешающие вопросы, связанные с исполнением приговоров (исполнение приговора при наличии других неисполненных приговоров; отсрочка исполнения приговора; отсрочка и рассрочка уплаты штрафа; замена тюремного заключения отбыванием наказания в колонии и отбывания наказания в колонии тюремным заключением; замена исправительных работ и штрафа другими наказаниями; досрочное освобождение от наказания в виде лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью).
Широкую свободу обжалования и опротестования всех определений суда и постановлений судьи допускает ст. 319 УПК Казахской ССР. Она гласит: «На постановления судьи, кроме постановления о предании суду, и на определения всех судов первой инстанции, за исключением определений Верховного Суда Казахской ССР, участники процесса могут приносить частную жалобу, а прокурор — частный протест». В этой статье не разрешен лишь вопрос об обжаловании определений, выносимых судом в связи с исполнением приговоров. Однако если обратиться к ст. 359 УПК Казахской ССР, не допускающей лишь обжалования определений суда по вопросу о досрочном, условно-досрочном освобождении и замене одного вида наказания другим, то можно прийти к выводу, что все остальные определения по вопросам, связанным с исполнением приговора, могут быть обжалованы или опротестованы. Такое решение представляется правильным. Было бы хорошо, если бы так же был решен вопрос и в уголовно-процессуалыных кодексах других союзных республик.
Следует заметить, что в прошлом имели место некоторые ограничения кассационного обжалования приговоров в зависимости от размера назначенного наказания или по иным основаниям. Анализируя некоторые законодательные акты, которыми ограничивалось или вовсе не допускалось обжалование приговоров, А. Л. Ривлин дает, на наш взгляд, неправильное этому объяснение. Он пишет: «Недопущение в большинстве случаев обжалования и пересмотра приговоров объясняется глубокой верой масс в свои суды, в справедливость их решений, а также стремлением к устранению всякой волокиты в судах, необходимостью немедленного проведения в жизнь судебных решений, диктуемых революционной обстановкой того времени».
Лишь последний довод представляется обоснованным. Что же касается других доводов, то может создаться впечатление, что отмена ограничений в обжаловании приговоров, которая вскоре последовала, была связана с каким-то ослаблением веры масс в свои суды, в справедливость их решений, породила волокиту в работе судов и т. д. В действительности это были поиски новых форм судопроизводства. Опыт деятельности судов подсказал необходимость допущения кассационного обжалования приговоров по всем делам, так как оно обеспечивало права участников процесса, содействовало быстрому исправлению судебных ошибок, укреплению законности и демократизации процесса.
Укрепление принципа свободы обжалования приговоров и опредений суда связано не только с устранением некоторых ограничений свободы обжалования в законодательстве, но и с устранением некоторых ошибочных взглядов в теории и практике уголовного процесса, так или иначе ведущих к ограничению прав отдельных участников процесса на обжалование. «Так как право опротестования и обжалования приговоров,— писал М. М. Гродзинский,— предоставлено сторонам для охраны их законных интересов, то отсюда следует, что каждая сторона может указывать в своей жалобе только на нарушение ее прав и не может ставить вопрос о нарушении прав других сторон».
Согласно этой точке зрения защитник может касаться в жалобе лишь тех нарушений, которые допущены только в отношении его подзащитного, а потерпевший не вправе приносить жалобу в интересах осужденного, например, на суровость наказания или на необходимость применения закона о менее тяжком преступлении, так как это не нарушает его права, и т. д. Что касается права прокурора на опротестование, то оно вообще не может быть ограничено только нарушением прав прокурора: прокурор может принести протест в интересах любой стороны, о чем правильно пишет дальше сам автор в той же работе. Конечно, чаще всего кассационные жалобы продиктованы процессуальными интересами каждой стороны, но нельзя ограничивать критику приговора только этими интересами. Кроме того, такое ограничение прав на опротестование и обжалование приговора в отношении всех субъектов обжалования не вытекает из закона. Последний указывает лишь на пределы прав гражданского истца и гражданского ответчика, а также оправданного на обжалование приговора.
Позиция М. М. Гродзинского нашла выражение и в других работах. «Подсудимый, его защитник и законный представитель, потерпевший и его представитель,— пишет И. И. Потеружа,— вправе обжаловать приговор суда без каких-либо ограничений. Однако поскольку право кассационного обжалования предоставлено указанным участникам процесса для защиты своих законных интересов, они не могут ставить вопрос об отмене или изменении приговора в отношении тех лиц, фактов и эпизодов, которые не касаются их лично или не затрагивают их интересов».
Прежде всего неясно, о каких личных интересах за щитника, законного представителя подсудимого и пpeдставителя потерпевшего может идти речь? Известно, что у этих участников процесса нет личных интересов в процессе. Они призваны отстаивать и защищать права и законные интересы подсудимого и потерпевшего. Поэтому нельзя говорить, что защитник, законный представитель подсудимого и представитель потерпевшего ограничены в праве обжалования фактами и эпизодами, которые касаются их лично. Таких фактов и эпизодов, которые касаются их лично, в деле нет и быть не может. Это утверждение нельзя признать точным и в отношении подсудимого и потерпевшего. Исходя из этой позиции, потерпевший, например, не вправе обжаловать приговор в пользу осужденного, так как это касается не личных интересов потерпевшего, а личных интересов осужденного. Дальнейшее расширение и укрепление принципа свободы обжалования действий и решений суда будет содействовать дальнейшей демократизации советского уголовного процесса, развитию свободы и прав советских граждан, реализации положения Программы КПСС: «Переход к коммунизму означает всемерное развитие свободы личности и прав советских граждан. Социализм предоставил и гарантировал трудящимся самые широкие права и свободы. Коммунизм несет трудящимся новые великие права и возможности».
Автотранспорт